Где пересекаются параллельные прямые?

В фильме «Осторожно, двери закрываются» героиня Гвинет Пэлтроу опаздывает на совещание, провоцирует начальника на скандал и «зарабатывает» увольнение. В расстроенных чувствах она спускается в подземку, но — вот незадача! — двери поезда захлопываются перед самым носом уже безработной Хелен. Дальше зритель оказывается во власти любопытного сценарного хода: нам показывают двух Хелен, одну — опоздавшую на поезд, и вторую, все-таки просочившуюся (благо комплекция актрисы это позволяет) между уже закрывающимися дверцами. «Успевшая» Хелен возвращается домой, застает своего бойфренда, бездарного и ленивого писателя Джерри, с любовницей Лидией… Да, самое главное, в метро она знакомится с любовью всей своей жизни Джеймсом Хаммертоном, с которым начинает встречаться сразу после разрыва с Джерри. Разумеется, их любви многое мешает. Среди ключевых факторов — раскаявшийся Джерри, а также ревность и прочие традиционно обитающие в головах влюбленных «тараканы». Решающую роль в развитии отношений, однако, сыграл сбивший Хелен случайный автомобиль. Главная героиня умирает в больнице на руках своего возлюбленного.

Неуспевшая в вагон метро Хелен по сюжету неудачлива: она продолжает жить с двуличным Джерри (Лидия сбежала как раз перед приходом главной героини), работает разносчицей сэндвичей и все время страдает от одиночества и неустроенности жизни. Кончается все тем, что Лидия устраивает Хелен и Джерри очную ставку. Во время скоропостижной ссоры униженная и оскорбленная героиня падает с лестницы… Но Хелен не умирает, выйдя из комы, она окончательно рвет с «писателем», а сразу после выздоровления сталкивается в больничном лифте с… Джеймсом.

Фильм очень оптимистичен. Он показывает, что человек, делающий все в жизни правильно, рано или поздно приходит к необходимому результату. В этом смысловом созвучии есть христианская нотка: Бог Сам ведет праведника по любому избранному им пути, Он же и встречает человека в конце любой — прямой или извилистой — дороги. Дело, однако, в том, что Бог — как результат нашего пути — за пределами эмпирического жизненного опыта. Потому совершенно невозможно определить, какой из данных в опыте концов биографии свидетельствует о сверхчувственном результате — спасении. Ведь логика «простого человеческого счастья» не всегда совпадает с христианской. С точки зрения первой, Хелен должна была рано или поздно встретиться с Джеймсом (ведь они оба такие милые!). С точки зрения второй, влюбленные могут встретиться, а могут и не заметить друг друга. Потому что и счастье встречи, и несчастье одиночества могут быть одинаково целительны для праведника и вредны для негодяя.

Мечтать вредно
Свет голливудского экрана оттеняет не только богословские, но и аскетические смыслы христианства. Что такое «параллельный сюжет»? Это переживание возможностей: что со мной могло бы случиться, если бы я не вышел из дома, не устроился на работу, не женился… Множество «если бы» хранится в душе человека, периодически всплывая на поверхность. Есть ли польза от рефлексии по поводу этих несостоявшихся возможностей?

«Бойцовский клуб» во многом об этом. Фильм — о раздвоении личности. «Белый воротничок» Эдвард Нортон (это имя актера, у персонажа имени нет вовсе) от одиночества и бессмысленности существования, в котором нет ничего, кроме «производства» (унылая, хотя и высокооплачиваемая офисная работа) и «потребления» («кухонный гарнитур со столешницами из натуральной древесины и низковольтная проводка для осветительных приборов»), сходит с ума и выдумывает для себя двойника. Тайлер Дерден — «второе я», наделенное чертами, которыми герой фильма хотел бы обладать сам (остроумие, смелость, организаторские способности). Эдвард и Тайлер на пару создают сначала тайное общество боев без правил, в котором мужчины самых разных возрастов тоже немного сходят с ума. По сути дела, это общество, хотя и позволяет добропорядочным гражданам выйти за рамки обыденного, все равно оказывается частью того же консьюмеристского социума: клеркам и работягам нужно же где-то выпускать пар, расслабляться. Одни ходят на футбол, другие в кабак, а вот третьи бьют друг другу физиономии в подвале. Двуединый Эдвард создает организацию (проект «Разгром»), которая полностью выключает человека из механизма «производство‑потребление». Это террористический орден, который специализируется на «адресном» вандализме: разрушает материальные объекты американского общества потребления. Последним и самым амбициозным проектом становится подрыв небоскребов, где располагаются центральные офисы нескольких дисконтных систем (оплот ненавистного «вещизма»). Как раз в этот момент к Эдварду начинает возвращаться рассудок: он стремится помешать Тайлеру осуществить «их» план. В финальной сцене он сначала пытается убедить свое alter ego, что только он один несет ответственность за проект «Разгром», а затем после безуспешных усилий стреляет себе в голову, желая убить Тайлера вместе с собой и хотя бы с помощью этого вернуть душевное единство. По счастью, пуля всего лишь пробивает щеку, и Эдвард остается в живых. Тайлер погибает, но все вожделенные Эдвардом качества у него остаются. Получается, что опыт сумасшествия пошел главному герою на пользу.

В один из кульминационных моментов, когда безумие Эдварда дос-тигает высшей точки — он посыпает себе руку негашеной известью и терпит до тех пор, пока на руке не образуется химический ожог, — Тайлер произносит богохульную речь: «Бог, возможно, тебя не любит. Возможно, он тебя просто ненавидит. Это не самое худшее, что может случиться в жизни». А самое худшее, по логике Нортона-Дердена, — «жить в вонючем кондоминиуме и смотреть телек». В конце фильма, беседуя с собственной тенью и уже решив прострелить себе голову, Эдвард шепчет: «Боже мой, я не верю в происходящее». Любопытно, что этой фразы нет ни у Чарльза Поланика (автора книги «Бойцовский клуб»), ни у сценариста Джима Ульса. Ее, очевидно, внес режиссер Дэвид Финчер. И потому наряду с политическими (происхождение фашизма) и социальными коннотациями в фильме присутствует религиозный стержень. Душевное единство связано с молитвой — это самый простой вывод, который можно сделать из фильма. Сложный вывод: мечтать о другой жизни вредно, потому что такие мечты приводят к разрушению души и в пределе к сумасшествию. Эдварду Нортону повезло, и его помешательство оказалось «буйным». Он не просто мечтал, он работал над осуществлением своей мечты (думаю, совершенно не важно, в чем эта мечта заключалась). А нам лучше не рисковать своим рассудком. Если уж менять жизнь, то в этой, а не в параллельной реальности.

Самоубийственные воспоминания
Мечтать вредно, еще хуже — печалиться о прошлом. Кинематограф рисует нам доведенную до абсурда модель греховного воспоминания. В трилогии «Эффект бабочки» главные герои (в каждом из фильмов они разные) получают в руки инструмент по изменению прошлого. И они этим инструментом активно пользуются. Прыгая все дальше в минувшие годы, они вносят в прошлое коррективы, которые каждый раз почему-то приносят настоящему только вред. Допустим, Эван узнает о самоубийстве своей возлюбленной Келли и, понимая, какое событие является причиной этого (она стала жертвой домогательств собственного отца), возвращается в прошлое и ограждает девушку от педофила. В «реальности 2.0» Келли оказывается успешной, жизнерадостной, душевно здоровой девушкой. А вот ее брат Томми становится садистом, потому что отец, боясь прикоснуться к Келли, отыгрывался на сыне. После этого Эван совершает еще несколько попыток: он то сам остановится инвалидом, то по неосторожности убивает Келли, то отправляет лучшего друга в сумасшедший дом. В итоге Эван приходит к выводу, что «лучше было бы ему не родиться»: он возвращается in utero и душит себя пуповиной. Этот поступок — всего лишь логическое следствие всех наших переживаний о том, что жизнь сложилась не так, как мы хотели. Если бы нам с нашей неизмененной душой (душевно здоровые люди не плачут о прошлом, а творят добро в настоящем) дали бы второй (третий, пятый, десятый) шанс, мы бы сделали точно не лучше, а скорее всего хуже.

Тимур Щукин
иллюстрация: александра ершова