Еще вчера средь нас. Памяти Юрия Петровича Костыгова
ЧЕЛОВЕК ЗА КАДРОМ
Те, кто бывал на различных епархиальных мероприятиях, помнят немолодого коренастого человека с аккуратной бородкой и в очках, с неизменной профессиональной фотокамерой. Юрий Петрович всегда был собран, подтянут, умудрялся даже на самых многолюдных богослужениях работать, никого не отвлекая, соблюдая присущую ему деликатность. Казалось, что с годами он совершенно не меняется, и многие даже удивились, когда Юрию Петровичу вдруг исполнилось семьдесят лет.
Смерть его была абсолютно неожиданной для всех. В этот день он, как обычно, пришел на работу. После обеда зашел к нам в редакцию, попросил «чего-нибудь от сердца», нашелся корвалол. Накапал себе, выпил, поблагодарил и ушел. А примерно через час мы узнали, что он скоропостижно скончался.
На похоронах народу было очень много, думалось — вот она, истинная любовь, истинное признание. В слове перед отпеванием протоиерей Александр Сорокин сказал, что у каждого из присутствующих наверняка найдутся теплые слова о Юрии Петровиче.
— С Юрием Петровичем я познакомился году в 1996–1997-м, когда он только пришел в епархию — до этого работал фотографом на предприятии, — рассказывает епископ Тихвинский и Лодейнопольский Мстислав. — Мы обращались к нему с разнообразными вопросами, связанными с фотографией: он не только запечатлевал различные события в жизни епархии, но и делал фотографии на документы, в том числе и на паспорт, кому требовалось. Когда я стал епископом, часто приглашал Юрия Петровича и в Александро-Свирский монастырь, и в Тихвин, он всегда приезжал, выручал, хотя свет не ближний, а он был уже, как известно, человеком немолодым. Конечно, фотографии у него потрясающие. И тут не только в эстетике дело: видно, что это не просто профессионал, а человек верующий, благочестивый. Он относился ко всем с любовью, был со всеми естественен, независимо от положения. Мы потеряли настоящего друга.
ПАЛИНДРОМ СО СМЫСЛОМ
Друг Юрия Петровича поэт Николай Астафьев посвятил ему несколько стихотворений.
… И ты, художник, поспеши
Раскрыть запасники души, —
Всем тем, кто выбирает путь,
Дай к родникам твоим прильнуть,
Чтоб отразиться в них и впредь
На мир восторженно смотреть.
… Ведь не случайно говорят,
Что дорог выстраданный взгляд.
— Его взгляд на православие действительно был им выстрадан, — рассказывает Николай Фёдорович. — Любовь, смирение и молитва — лейтмотив его фотографий. Я бы сказал, это синтетический образ современного православия со всеми его тонкостями.
Вот отрывок еще из одного стихотворения, посвященного Юрию Костыгову:
Художника взор проницательный
Рождает портрет собирательный.
Вглядись, и откроется главное —
России душа православная!
Николай Астафьев был очень рад, что Юрий Петрович выбрал для названия альбома строчку из этого стихотворения, слегка её переиначив: фотоальбом называется «Россия — душа православная». Николай Фёдорович написал в послесловии к альбому, что важнейшая тема в творчестве Юрия Петровича — люди в Церкви. Но художник работал во всех жанрах, у него немало и пейзажей: «Он чувствовал природу, у него был поэтический дар», — отмечает Николай Фёдорович.
На смерть друга Николай Астафьев написал стихотворение «Сретение» — Юрий Петрович ушел накануне этого праздника. Эпиграфом к стихотворению стали слова Сергея Есенина: «Я люблю родину. Я очень люблю родину!»
Не договорили. Не доспорили.
Расставаясь, думали о встрече…
Всё это теперь уже история —
Тосты, пение застольное и речи.
Это всё теперь уже история…
Начинаешь понимать, как счастье зыбко.
Сердце сохраняет всё, что дорого —
Светлый взгляд, печальную улыбку.
Не договорили. Не доспорили
О путях и поступи России…
С нею мы — и в счастии и в горести,
Чем бы ни прельщали, ни грозили.
Для неё, любимой нашей родины,
Для неё — надломленной, усталой —
Все твои молитвы благородные,
Все мои прозренья запоздалые…
Юрий Петрович и Николай Фёдорович жили неподалеку и нередко навещали друг друга…
— Не так часто бывает, что в достаточно зрелом возрасте появляются новые друзья. Помнится, мы познакомились в конце девяностых годов на вечере памяти Бунина в Матросском клубе на площади Труда. Там выступала певица Евгения Смольянинова, другие артисты. На сцене стоял большой фотопортрет Бунина, который, как я потом узнал, был художественно оформлен Юрием.
Не помню его без фотоаппарата: всегда или с сумкой наперевес, или просто с аппаратом в руках. Часто видел его за работой. Мы ходили вместе на ежегодный крестный ход памяти царской семьи, бывали на Коневце, Валааме. Жалею, что никогда не бывал с Юрой в Тихвине, теперь придется съездить одному. Хотели этим летом ехать в село Никольское Вологодской области, где прошла юность поэта Николая Рубцова, да вот не получилось… Юра ездил туда раньше и снял чудесный видеофильм, который подарил библиотеке имени Рубцова, при которой существует музей. Юрий часто бывал в этой библиотеке, которая получила имя поэта в 1998 году, преподносил в дар свои замечательные фотографии…
Я часто спрашивал себя — когда он отдыхает? Такого понятия, как «выходной», у него не существовало. Но свободное время иногда выкраивалось. Мы собирались у кого-нибудь дома, пели. Он очень любил песню «Гляжу в озёра синие…». Любил стихи Есенина, это тоже нас как-то сближало. Он интересовался политикой, историей, много занимался самообразованием, всё время что-то читал. Но в первую очередь он был Художником. Когда готовился к печати мой сборник «Откроется в слове душа», Юра подарил свою фотографию для обложки. Фотография была сделана им в Покрово-Тервеническом монастыре, я там ни разу не был, но теперь собираюсь побывать в память о Юре.
Я палиндромами увлекаюсь, на днях вот такой родился: «ЮРЕ ВЕРЮ». И это правда. С ним можно было говорить на любую тему. Не во всем соглашаясь, мы всегда уважали друг друга. У него было врожденное чувство прекрасного. Иногда Юра со мной советовался, как назвать ту или иную работу… Искал точного соответствия фотообраза и слова. Когда будет весна, приду на Никольское кладбище, сяду на скамеечку, с Юрой мысленно пообщаюсь.
ОН БЫЛ ЧИСТ ДУШОЮ
— Мне приходилось читать в некоторых газетах, что Юрий Петрович воспитывался в детском доме, — говорит вдова фотографа Людмила Алексеевна. — На самом деле, в детском доме он никогда не жил, но какое-то время действительно провел в интернате. На выходные он приходил домой к маме и сестрам. Жили они тогда на Вознесенском проспекте, дом тот сохранился, Юра меня часто приводил в этот двор-колодец, показывал окна квартиры. Он вообще любил дворы-колодцы. Когда мы гуляли по городу, заглядывали в типичные петербургские дворы, он часто спрашивал: «Ты чувствуешь ауру XIX века?..» Он любил Зимнюю канавку, мог бродить там часами, говоря: «Именно здесь я чувствую соприкосновение прошлого времени и нынешнего».
Мать Юрия Петровича умерла, когда ему исполнилось шестнадцать лет, и с того времени он начал работать. Фотографией увлекся еще в Казахстане, куда ездил в геологические экспедиции.
— Сохранился его снимок из экспедиции — верблюд и между горбами солнце. Фотография изначально была черно-белой, и Юра сделал её цветной, — рассказывает Людмила Алексеевна. — Дочке дал в руки фотоаппарат, когда ей было семь лет. Говорил: «Щелкай побольше, мы потом отберем с тобой лучшие кадры». Недавно я сказала ей: «Наденька, записывай всё, что вспомнишь о папе, даже из далекого детства». Смотрю — стала записывать, обещала написать воспоминания.
Юрий Петрович редко бывал дома, у него почти не было свободного времени.
— Но если вдруг случалось, что в выходной день он был свободен, предлагал всей семьей выбраться куда-нибудь за город, — продолжает Людмила Алексеевна. — Меня постоянная занятость его, конечно, не особо радовала, это понятно каждой женщине… Масштаб личности Юрия Петровича я в полной мере оценила только в последние годы. Он всецело принадлежал епархии, службе, многим людям. Ему часто звонили, просили срочно приехать поснимать, и он не мог отказать.
Отпуск Юрий Петрович также проводил в работе. Это было, как правило, в июле-августе, но на Преображение он всегда появлялся на службе, даже если формально отпуск еще не кончился. В отпуск он обычно ездил по монастырям Ленинградской области: много снимал в Александро-Свирском, Введено-Оятском и Покрово-Тервеническом монастырях…
— Из Тервеничей Юра привозил много фотографий коров, птиц, кошек, собак… В душе он оставался ребенком, хотя был при этом мудрым и серьезным человеком, — говорит Людмила Костыгова. — В последние годы он часто фотографировал пожилых людей или детей. Утверждал, что у взрослых в облике труднее отыскать духовность, разве что когда они находятся в храме…
