Духовный центр в «военном» пригороде
Первый храм Красного Села
Начало истории Красного Села связано с именем Петра I. В 1709 году он решил построить в долине реки Дудергофки соломосечную мельницу — основу для бумажной фабрики. Потом эти земли перешли в вотчинное владение Екатерины I, и здесь появилась деревянная церковь во имя небесной покровительницы императрицы. А уже в 1733 году в Красном Селе начались работы по возведению каменного храма Святой Троицы — прежняя деревянная церковь великомученицы Екатерины сильно пострадала от пожара. Архитектором его стал Иван Бланк — ученик Михаила Земцова, одного из первых петербургских зодчих. Во внешнем облике нового храма было много общего с храмом святых праведных Симеона Богоприимца и Анны Пророчицы на Моховой улице в Петербурге, над проектом которого Иван Бланк работал совместно со своим учителем в те же годы. В храме Святой Троицы в XVIII веке было два придела — великомученицы Екатерины и святителя Николая Чудотворца. В XIX веке к ним добавился придел во имя святых праведных Симеона и Анны — в нем разместили чудесным образом обретенный в мае 1800 года неподалеку от выезда из Красного Села образ Богомладенца Иисуса Христа на руках у святого праведного старца Симеона Богоприимца. После революции храм пережил много испытаний. Его клир был расстрелян, а иконы сожжены на площади перед папертью. Великая Отечественная война принесла новые беды — и городу, и храму.
— Во время войны Красное Село в течение трех лет было оккупировано фашистами, — рассказывает настоятель храма Святой Троицы протоиерей Георгий Волобуев. — Всё мужское взрослое население вывезли на работы в Германию, а на территории города разместили трудовые лагеря и лагеря для военнопленных. В 1942 году храм вновь открыли для совершения богослужений — фашистское командование считало, что так можно расположить к себе местное население. А когда в начале 1944 года советские войска освобождали Красное Село, храм серьезно пострадал, его купольная часть была разрушена.
Запечатленная память
В послевоенное время церковь переоборудовали под Красносельский дом культуры, ещё более изменив её облик и убрав верхний ярус колокольни. И хотя с 1994 года администрация города разрешила православной общине занять храм, вплоть до 1998 года здание приходилось делить с Домом культуры.
Об этом периоде вспоминает Тамара Ропотова — одна из первых прихожанок возрождаемого храма, помощница настоятеля.
— Нам выделили в 1994 году очень небольшое пространство. Средств на восстановление не было, и дыры в деревянном полу пришлось забить фанерой, а окна закрыть оргалитом. Там, за стеной, — Дом культуры, а здесь мы. Мы молимся, а там дискотека идет, — вспоминает Тамара Ивановна.
Тамара Ропотова при храме уже 45 лет — сначала 13 лет работала в красносельской церкви святого благоверного князя Александра Невского, а потом, когда во время перестройки встал вопрос о передаче верующим здания Троицкого храма, стала активно участвовать в новой странице его жизни. С храмом Святой Троицы, как говорит сама Тамара Ивановна, она с первого дня его возрождения, уже более 30 лет. И все эти годы она собирает и хранит архивные материалы, связанные с его историей.
Среди них много фотографий. Здесь и дореволюционные снимки — внутреннее убранство храма, красивые виды церкви Святой Троицы, — и фотографии последних десятилетий, по которым можно проследить, как собирали и устанавливали купол, восстанавливали алтарную часть и колокольню и какая тщательная и трудная работа была проведена, чтобы храм вернул себе славу одного из символов Красного Села.
Старинные фотографии интерьера, иконостаса, приделов стали незаменимыми свидетельствами того, каким был исторический облик храма. Именно по этим снимкам подготавливали реставрацию, когда в 1990‑е годы храм передали верующим.
Запечатлены на снимках и те, кого Троицкий храм объединил в вере и служении Богу — прихожане, причт и их семьи. Тамара Ивановна подписывает фотографии с обратной стороны, чтобы ни одно ставшее ей известным имя не потерялось. В собранном ею архиве есть и дневниковые записи тех, кто был связан с Троицким храмом уже в советское время, и даже рукописная книжечка начала XX века — историческая справка о жизни прихода, его батюшках, храмовых святынях и просветительской деятельности церкви. Эту книжечку Тамаре Ивановне в свое время принесли люди, живущие в поселке Горелово.
Благодаря тем, кто хранил у себя памятные вещи, связанные с храмом Святой Троицы, а потом передал их в возрожденный приход, по крупицам составилась настоящая летопись Красносельской церкви. Но немалую работу проделала и сама Тамара Ивановна, выезжая в архивы и лично занимаясь поиском материалов.
— К тому моменту, когда я начала собирать информацию, последних священников храма уже не было в живых — кого-то расстреляли, других сослали, поэтому не осталось тех, кто бы мог подсказать, и нужно было искать самой. Сначала я не знала, где хранятся архивные данные по храму, а потом выяснила, что в Ломоносове, — поясняет Тамара Ивановна. — Я заранее договорилась о дне, когда приеду, чтобы меня пропустили в ту часть архива, где можно найти информацию о причте.
В будущем, признается Тамара Ивановна, она бы хотела, чтобы у Троицкого храма появился маленький музей, где все собранные ею фотографии и документы рассказывали бы людям об истории одного из самых старых приходов Санкт-Петербурга.
Возвращенные святыни
До революции и последовавшего за ней разграбления в Троицком храме хранилось много чтимых икон и богатой утвари из серебра. В 1990‑е годы некоторые святыни удалось возвратить. Так, иконостасная икона Николая Чудотворца была спасена одной женщиной от сожжения на площади. Образ был выкуплен храмом уже у её потомков.
Икону святого праведного Симеона Богоприимца, одну из главных святынь храма Святой Троицы, тоже удалось спасти.
— Эта икона всегда особенно почиталась верующими. Она небольшая по размерам, но оклад был весь украшен драгоценными подношениями, среди которых выделялся перстень с бриллиантами и большим яхонтом, дар императрицы Марии Феодоровны, — царская семья регулярно посещала красносельские военные маневры и молилась в нашем храме. В советское время этот образ находился в единственной действующей в Красном Селе Александро-Невской церкви, — говорит отец Георгий. — Сейчас икону передали в недавно построенный на месте её обретения храм святого праведного Симеона Богоприимца в Скачках, а у нас в Троицком храме есть список этого чудотворного образа.
Хранится в храме и явленный образ Казанской иконы Божией Матери, с которым уже в наши дни произошло настоящее чудо.
— Эту икону нашли в колокольне, когда начинали её отстраивать: разбирали мусор, а среди него что-то блеснуло. Лика на иконе не было. Мы помыли образ, поставили его в храме, и сам по себе через некоторое время проявился лик, — продолжает отец Георгий. — У нас уже был случай, когда после горячей молитвы к этой иконе нашелся пропавший человек.
Духовный фронт
В наши дни храм Святой Троицы продолжает вести работу по окормлению воинов, сохраняя ту духовную линию связи между духовенством и защитниками Родины, которая возникла ещё в царской России. В 1994 году настоятелем церкви стал протоиерей Александр Ганьжин (ныне архимандрит Алексий. — Прим. ред.), совмещавший служение с должностью руководителя епархиального отдела по взаимодействию с Вооруженными силами и правоохранительными учреждениями. В период Чеченской войны отец Александр находился в составе оперативной группы Федерального агентства правительственной связи и информации при президенте РФ (ФАПСИ), служил молебны и панихиды, беседовал с воинами, помогал устраивать походный храм в расположении группы.
Нынешний настоятель протоиерей Георгий Волобуев тоже неоднократно бывал в горячих точках: был пастырем для воинов в Чечне, на Украине во время спецоперации. Также отец Георгий часто навещает раненых в госпитале при Военно-Медицинской академии, Госпитале для ветеранов войн на Народной улице и в Пушкинском военном госпитале.
В молодости отец Георгий, отслужив в армии, работал помощником заведующего складом милиции в Орле, потом окончил высшую Школу милиции в том же родном городе. Работать приходилось в сложное, переломное время, когда вокруг царил разгул преступности и бандитизма.
— Когда я в первый раз приехал в Оптину пустынь, тогда ещё полуразрушенную, мне необходимо было с кем-то посоветоваться: на душе было неспокойно, к тому же предстояла скорая командировка в Чечню. В Оптиной пустыни я познакомился со своим будущим духовником, схиархимандритом Илием (Ноздриным), тогда ещё рясофорным монахом, и с братией Оптиной пустыни. Я прожил там два года как трудник, а потом вернулся в Орёл, — вспоминает отец Георгий. — И с тех пор каждый год вместо отпуска на два месяца приезжал в Оптину пустынь — помогал посильно и много общался со старцами. А в Чечню отправился уже будучи священником — как раз вскоре после рукоположения. Меня назначили духовником Академии Федеральной службы охраны России, и я поехал в расположение нашей группировки войск в Ханкалу, а оттуда уже вместе с ними — на Ястребиную гору, в Моздок, в Грозный.
Служение священника в зоне боевых действий — особенная задача, которая требует не только мужества и душевной стойкости, но и знания внутреннего распорядка боевых подразделений, а такое знание появляется только после того, когда батюшка в течение некоторого времени живет вместе с бойцами и разделяет их трудности.
Отец Георгий объезжает и боевые точки на территории России — бывал в Старом и Новом Осколе. В поездки иногда отправляется вместе с иереем Павлом Лукахиным, настоятелем храма святого великомученика Георгия Победоносца на Дворцовой площади. Сейчас отец Георгий планирует выезд на Курское направление.
— Таким поездкам предшествует подготовка, ведь священник — это тоже боевая единица. В зоне боевых действий он не имеет права брать в руки оружие, но может оказывать первую медицинскую помощь, может вытащить раненого бойца с поля боя, — рассказывает отец Георгий. — Там, где смерть стоит совсем рядом, между воинами особые отношения: они крепко связаны друг с другом, делятся с товарищами всем без утайки, очень радуются любым новостям и посылкам из дома. Когда я принимаю исповедь у солдата, другие ребята, сидя там же, в окопе или подвале, отделенные от нас небольшим уголком земли, уже знают всё, о чем он говорит мне. Есть очень хорошее название для такого духа сплоченности и искренности — его называют боевым братством, ведь воины действительно становятся братьями, защищая Родину.
