Духовная геометрия

Подпольное хобби

Свое призвание специалист по гербам Михаил Медведев нашел в раннем детстве на… книжной полке. Стены родительской квартиры были сплошь заставлены книгами. Всякий раз, когда отец приносил домой новый экземпляр, в доме был праздник. Книжка передавалась из рук в руки, «книжка знакомилась». На полках стояли тома, способные увлечь любознательного Мишу по стопам отца — филолога и кинематографиста, подтолкнуть на путь матери — физика-полимерщика. Но судьбу мальчика определило появление в доме небольшого студенческого пособия по сфрагистике (так называется наука о печатях), с разделом, посвященным гербам. Восьмилетний Миша «заболел» этой темой и стал охотиться за другими публикациями. Иногда нужную книгу брал в библиотеке Академии наук дед, академик Александр Данилович Александров, чьи рассказы о геометрии оказали немалое влияние на пристрастия внука. В геральдике мальчику почудился строй, подобный математическому, но проявляющий себя на совершенно ином — гуманитарном материале.

Такое хобби было не просто редким — оно было неуместным. По официозному мнению, выраженному маститыми учеными, «геральдика в ее устаревшем содержании советскому историку бесполезна и не нужна». Неудивительно, что после школы Михаил Медведев не планировал превратить геральдику в дело своей жизни и год проучился в театральном институте, осваивая специальность художника-сценографа. Но страсть к гербоведению оказалась сильнее. Михаил вновь выдержал конкурс — теперь уже на истфак университета — и в результате очутился максимально близко к теме своего увлечения: на кафедре средних веков. Курсовые он писал в двух экземплярах: одну, по геральдике, — в «стол», другую, по истории религиозных междоусобиц в Чехии, — преподавателю. Сейчас это может казаться удивительным, но открыто заняться религиозной историей в конце 1980‑х было легче. Религию государственная идеология по крайней мере признавала серьезным противником, гербам же было отказано в серьезности. Из исследовательского «подполья» студент Медведев вышел только на двух последних курсах: его дипломная работа была посвящена любимой теме. В то время уже существовали оазисы «легального» интереса к гербам: семинары по геральдике в Эрмитаже, в Историко-архивном институте в Москве, — но Медведеву мечталось о глубоких исследованиях и о полномасштабном возвращении геральдики в академическую науку.

— Глобус под ногами неожиданно «повернулся в мою сторону» через два года после окончания университета, — вспоминает Михаил Юрьевич. — Советский режим рухнул, негласный запрет на геральдику к тому времени рассеялся. Была возрождена Геральдическая служба России, и ее только что назначенный глава, Г. В. Вилинбахов, пригласил меня участвовать в ее работе. А одна из написанных «в стол» работ — практический проект возрождения российских гербов — был поддержан и опубликован как первый официальный справочник по муниципальной геральдике в России.

Медведев стал учеником одного из самых выдающихся специалистов по геральдике, католического архи­епископа Бруно Бернарда Гейма. Частые встречи — обычно на конференциях — и напряженная переписка позволили молодому геральдисту избавиться от положения самоучки и прикоснуться к непрерывной традиции гербоведческих знаний и умений.

Сегодня Михаил Медведев занимается геральдикой и как историк, и как практикующий эксперт, и как художник. Геральдические знаки он рисовал еще на полях школьных тетрадей, чем несказанно раздражал учителей. Тщетно тогда пытался объяснить, что эти пометки появляются машинально… Зато, когда увлечение переросло в профессию, Медведев освоил геральдическую авторскую иллюстрацию. Рисование стало частью профессиональных занятий, дополняющей исследования. В 1996 году в Оттаве, на XXII Международном конгрессе генеалогической и геральдической наук, он был назван международным жюри в числе одиннадцати ведущих геральдических художников мира. А немногим раньше, в 1993‑м, Михаил Медведев принял участие в создании современного герба России.

— Герб говорит о том, что Российская Федерация считает себя преемницей исторической российской государственности, — говорит геральдист. — Очертания орла взяты из имперского периода, а расцветка — из старой Руси: выстраивается растянутая в истории перспектива. Всадник на груди орла — не святой Георгий и не герб Москвы. В допет­ровский период этот всадник был светским символом, условным знаком защиты; таков он и сегодня. Действующий ныне герб — это новация, но при том в нем нет почти ничего нового, он «собран» из исторических деталей. Есть, впрочем, одна любопытная новая особенность. В современной версии герба конь под «ездцом» не скачет, как раньше, а едет (так именуется геральдическая поза, в которой конь поднимает в шаге одну из передних ног, опираясь на остальные). Эта поза символизирует волю к постепенной эволюции, к отказу от рывков. Вероятно, стоит упомянуть и кресты на коронах над орлом и на державе в его лапе. О них иногда спорят — уместны ли религиозные знаки в гербе государства, именующего себя светским? Мы должны помнить, однако, что эти знаки — не самостоятельные элементы герба, а лишь исторически установившиеся детали российских атрибутов власти. То есть кресты сопровождают орла не как хозяева, а скорее как заложники.

По словам петербургского геральдиста, постепенно гербоведение возвращается в систему преподавания. Вот в качестве хобби геральдика явно возрождается. Свои гербы хотят иметь не только города, муниципалитеты, но и отдельные корпорации, частные лица. Любой человек может рассказать о себе миру на языке геральдических символов. Герб — это история и мечта, запечатленные знаками. Здесь много простора для игры и воображения, но, как и в случае с любым языком, нужно учитывать многовековой контекст, иначе есть риск сказать не то, что собирался.

Михаил Медведев кажется редким примером человека, чье хобби переросло в работу. Но главной удачей он считает вовсе не это:

— Больше всего мне повезло с женой. Она у меня историк-этнограф, мы вместе с университета. Жена поддерживала меня во всех моих начинаниях, именно она была инженером моих успехов, давала множество важных советов, а ведь когда хобби поглощает человека, это непросто. Есть у меня коллеги, жены которых с раздражением относятся к занятиям мужей — это больная тема. Но моя супруга и есть мой главный успех.

Креститься Михаил Медведев решил сам, будучи школьником. А так как время было безбожное, крещение устроили на дому. Купелью послужил приобретенный в магазине тазик для варки варенья, чин Крещения совершил дальний родственник — священник… И вот, уже серьезно занимаясь геральдикой, Михаил Юрьевич забеспокоился, не приходит ли горячо любимое дело в разлад с его религиозными убеждениями.

— Геральдика — это образ преходящего мира, — объясняет Медведев. — Она в конечном счете указывает на человека, но не как обладателя бессмертной души, а как исполнителя социальных ролей. Гербы принадлежат семействам, городам, странам, сообществам: все это тленно, всему этому не обещано бессмертие. Когда я осознал это, я испытал некоторое смущение: тем ли я занимаюсь всю жизнь.., и я поехал к известному иконописцу игумену (теперь — архимандриту) Зинону (Теодору) — тому самому, который расписал нижний храм Феодоровского собора. Отец Зинон посоветовал положиться на то, что геральдика с ее средневековым прошлым имеет достаточно чистые корни в глубокой вере. Я перестал опасаться своего увлечения и начал рассматривать гербы как череду идеальных знаков, которая дается неидеальному миру. Геральдика воплощает дух творческой любви, стремящейся одухотворить неживое, перенеся память о нем в вечность…

Сегодня Михаил Юрьевич преподает геральдику в Академии художеств: он умеет рассказывать так, что за геральдическими символами начинаешь видеть живых людей, целые сообщества, города, страны и эпохи. А также утонченную систему знаков, высокую игру. Именно то, что увидел он сам в далеком детстве, раскрыв взятую наугад книжку…