диакон Николай Амбарцумов
Рукоположен 27 октября 2013 года епископом Петергофским Амвросием к храму святого Архистратига Михаила на Долгоозерной улице
Раздел: Аксиос
Я самый последний ребенок в семье многодетного священника, протоиерея Димитрия Амбарцумова. Мама, очень верующий человек, водила меня в храм с самого раннего детства, очень много занималась мною и воспитывала не столько на сказках (хотя и сказки мы читали тоже), сколько на житийной литературе, на историях о святых, о чудесах. Я любил храм и всегда маму просил туда пойти. Даже когда она уставала и хотела пропустить службу, все равно ее упрашивал, и бедной маме приходилось идти со мной. Поскольку отец был настоятелем храма во Всеволожске, лет с пяти я там помогал: носил записочки, наливал запивку. Помню, вхожу в алтарь, вижу папу у престола — и мне просто сама эта картина очень по душе. И, наверное, естественно то, что я с детства хотел стать священником. Все одноклассники и друзья это знали, по-разному к этому относились, кто-то и подшучивал. Конечно, с поступлением в семинарию, постепенно, многие из моих представлений о Боге, вере и Церкви очень изменились. Некоторые даже кардинально. Но, думаю, естественно и это: в детстве больше увлекают простые вещи — чудеса, изображения, запахи, ощущения.., а потом приходит серьезное, взрослое осмысление.
В нашем доме — так как в те времена было мало священства и все друг с другом общались — всегда собиралось очень много разных людей, каким-то образом относящихся к Церкви. Можно сказать, я вырос, сидя за столом и слушая их разговоры. И было очень интересно, когда взрослые обсуждали богословские темы, разные сложные вопросы жизни. Я ощущал в этом большую глубину. И так много было людей, от каждого из которых что-то западало в душу, что меня эти взрослые размышления в своем роде воспитали. Научили думать и видеть глубину в простых вещах. Например, когда в школе я отвечал по литературе на вопросы типа: «Что пережил этот герой?», у меня всегда были очень длинные ответы, одноклассники даже удивлялись, дескать, ну как ты можешь видеть столько всего в этом герое?
Интересно, что со школой связано и близкое мое знакомство с жизнью собственного прадедушки. В 11‑м классе меня попросили написать для олимпиады сочинение о кумире: как вы понимаете, что такое кумир, каким он должен быть… И я решил взять историю прадедушки — священномученика Владимира Амбарцумова, стал ее исследовать и, можно сказать, заново открыл для себя эту интереснейшую личность. Конечно, рассказы о прадедушке всегда витали в нашей семье. Но вот так, чтобы сесть и почитать воспоминания бабушки, поговорить с теми, кто помнил его, — довелось только при подготовке школьного задания. Меня поразила его жизнь: с одной стороны, ученый, с другой — верующий, священник, мученик. Трудно было читать без слез воспоминания бабушки о том, как происходил арест. Отец Владимир был неординарным человеком. Думаю, что знание о таких личностях — как мой прадедушка, как другие мученики, исповедники — очень помогает человеку, когда он колеблется в вере. Потому что когда ты читаешь о таких людях, которые жили совсем недавно и готовы были за Христа, за веру в Бога претерпеть любые страдания и умереть, ты отчетливо понимаешь, что это не «за просто так». В тот период, период подростковых сомнений во всем, в том числе и в выбираемом пути, — история жизни прадедушки помогла и мне.
Я пока не знаю, какое направление служения изберу — миссионерское, проповедническое или педагогическое. Знаю только одно, наша «работа» не может быть работой: Церковь это жизнь, тут больше подходит слово «служение». Как, например, и у врача: если он воспринимает свое дело как работу, то рабочий день окончен — и все, домой, хоть поумирают там все. А если как служение — он и ночью примет пациента, и после дежурства… Надеюсь, что буду относиться к своей «работе» так же. И надеюсь, что Господь поможет мне не зачерстветь и не охладеть в вере.
В нашем доме — так как в те времена было мало священства и все друг с другом общались — всегда собиралось очень много разных людей, каким-то образом относящихся к Церкви. Можно сказать, я вырос, сидя за столом и слушая их разговоры. И было очень интересно, когда взрослые обсуждали богословские темы, разные сложные вопросы жизни. Я ощущал в этом большую глубину. И так много было людей, от каждого из которых что-то западало в душу, что меня эти взрослые размышления в своем роде воспитали. Научили думать и видеть глубину в простых вещах. Например, когда в школе я отвечал по литературе на вопросы типа: «Что пережил этот герой?», у меня всегда были очень длинные ответы, одноклассники даже удивлялись, дескать, ну как ты можешь видеть столько всего в этом герое?
Интересно, что со школой связано и близкое мое знакомство с жизнью собственного прадедушки. В 11‑м классе меня попросили написать для олимпиады сочинение о кумире: как вы понимаете, что такое кумир, каким он должен быть… И я решил взять историю прадедушки — священномученика Владимира Амбарцумова, стал ее исследовать и, можно сказать, заново открыл для себя эту интереснейшую личность. Конечно, рассказы о прадедушке всегда витали в нашей семье. Но вот так, чтобы сесть и почитать воспоминания бабушки, поговорить с теми, кто помнил его, — довелось только при подготовке школьного задания. Меня поразила его жизнь: с одной стороны, ученый, с другой — верующий, священник, мученик. Трудно было читать без слез воспоминания бабушки о том, как происходил арест. Отец Владимир был неординарным человеком. Думаю, что знание о таких личностях — как мой прадедушка, как другие мученики, исповедники — очень помогает человеку, когда он колеблется в вере. Потому что когда ты читаешь о таких людях, которые жили совсем недавно и готовы были за Христа, за веру в Бога претерпеть любые страдания и умереть, ты отчетливо понимаешь, что это не «за просто так». В тот период, период подростковых сомнений во всем, в том числе и в выбираемом пути, — история жизни прадедушки помогла и мне.
Я пока не знаю, какое направление служения изберу — миссионерское, проповедническое или педагогическое. Знаю только одно, наша «работа» не может быть работой: Церковь это жизнь, тут больше подходит слово «служение». Как, например, и у врача: если он воспринимает свое дело как работу, то рабочий день окончен — и все, домой, хоть поумирают там все. А если как служение — он и ночью примет пациента, и после дежурства… Надеюсь, что буду относиться к своей «работе» так же. И надеюсь, что Господь поможет мне не зачерстветь и не охладеть в вере.