Cпасти икону

Татьяна Ивановна Моргунова — руководитель мастерской с момента ее основания в 2002 году — профессиональный реставратор. Окончила Ленинградское художественное училище им. В. А. Серова и факультет искусствоведения Академии художеств. С епископом Назарием познакомилась в 1997 году совершенно случайно: вместе ездили на Коневец.

— Как-то я пришла к владыке Назарию и спросила, вам не нужен в Лавру реставратор? — рассказывает Татьяна Ивановна. — И получила ответ: «Конечно, нужен. Но деньги у нас чисто символические»…

Поначалу было тяжело: комната с развалившимся столом, нехватка кадров, материалов, средств… Первый большой заказ был получен от Тихвинского монастыря — туда попали из запасников местного музея старинные иконы, их передали на хранение в Лавру. Пришлось составлять описание сохранности каждой из двух десятков икон, а потом постепенно реставрировать. Шло время, и фронт работ расширялся. Сегодня, хотя штатных сотрудников в мастерской всего два, здесь реставрируют иконы и картины не только для Александро-Невской Лавры, но и для других монастырей и храмов. Причем не только нашей епархии, но и всей России, а также зарубежья.

Реставрация старинных икон — это всегда множество сюрпризов. Один из последних — икона, поступившая в мастерскую из Новгородской области. На первый взгляд, она не представляла особой ценности: верхний красочный слой выполнен в 1970‑е годы, причем автомобильной эмалью. Но когда реставраторы аккуратно счистили и эмаль, и толстый слой потемневшей олифы… обнаружилась старинная икона XVI-го века в превосходном состоянии! Причем такая, что не зазорно выставить даже в Русском музее или Третьяковской галерее.

Но главный заказчик реставраторов — сама Александро-Невская Лавра. Одно из основных дел, которым занимается мастерская, — реставрация живописи в Троицком соборе. Началась она с восстановления больших полотен, расположенных в трансептах храма. Написанные во времена Екатерины II, они практически не реставрировались. Неудивительно, что росписи давно потемнели от грязи и копоти, и их никто не замечал. Расчистка этих работ дала многочисленные открытия.

— В процессе работы постепенно стало ясно, что центральный образ, который расчищали реставраторы, был написан специально для монастыря Пьетро Антонио Ротари, придворным живописцем Елизаветы Петровны, — рассказывает Татьяна Ивановна. — Он был создан даже не для нынешнего храма, который построила Екатерина, а для того собора, который прежде стоял на этом месте. При Екатерине картину решили перенести в новый собор, слегка увеличив в размерах, надшив края. Самое удивительное в ней — колорит. Свет исходит от Христа. Маленький Иисус лежит в яслях, словно светясь изнутри, освещая всех стоящих вокруг. На картине у изголовья Спасителя — два ангела. Один из них смотрит на зрителя и пальчиком указывает на Младенца — это портрет Елизаветы Петровны в детстве. А рядом, в профиль, стоит крестьянка — это молодая Екатерина Великая.

В 2005 году много пришлось потрудиться над изображениями евангелистов на парусах собора. В 1978 году их уже реставрировали, но весьма некачественно. «Все было записано цветом хаки, — с болью вспоминает Татьяна Ивановна. — После расчистки открылись одежды евангелиста Марка — розовый гиматий с зеленым хитоном. И телец у него за спиной тоже был записан цветом хаки, а после раскрытия оказался белым, с розовым носом».

Труднее пришлось с фигурой евангелиста Матфея. Когда Татьяна Ивановна начала раскрывать ее, оказалось, что половины фигуры нет, вместо нее — огромная цементная вставка: «Я поняла, что попала в капкан: сверху вниз расчищаю образ, а ног у апостола Матфея просто нет. Пришлось взять себя в руки и дописать самой. Я очень переживала, потому что не было возможности увидеть картину целиком. Когда сидишь или стоишь на лесах, то можешь отойти максимум метра на два — это очень немного, ведь плоскость огромна. Больше всего я боялась: снимут леса, владыка увидит, что получилось, и меня из мастерской выгонят. Но всем очень понравилось, и никто даже и не заметил, что это «новодел». Я не монументалист, я станковист. Поэтому такая работа была для меня непривычна. Но когда я работала, было такое ощущение, что моей рукою водил ангел, восполняя мое несовершенство как профессионала».

Из изображений евангелистов хуже всего сохранилась изображение евангелиста Иоанна: сильный сквозняк, постоянные потоки воздуха год за годом разрушили штукатурку. Татьяне Ивановне пришлось «собирать» изображение из остатков, реконструировать образ.

— Меня поразило отношение КГИОП, — рассказывает реставратор. — Когда я расчищала фигуру евангелиста Луки, пришел человек, курировавший эту работу, и сказал: «Хватит заниматься археологией, пора красить!» Меня сильно огорчило, что такие люди работают в администрации. Неудивительно, что у нас в городе с памятниками такое творится. «Делаю так, как знаю, как меня научили, и ничего „красить“ не собираюсь», — ответила я.

Работы в Троицком соборе продолжаются и сейчас. Постепенно укрепляются, расчищаются, восстанавливаются и иконы других храмов Лавры. Здесь, в этой мастерской, дают старинным иконам, картинам, хоругвям новую долгую жизнь. Мастера владеют техникой реставрации и темперной, и масляной живописи, и фрески: все живописные богатства обители в надежных руках. Работа нелегкая, ответственная, но любимая.

— В любой работе есть такие моменты, когда делаешь богоугодное дело, а тебе ставят палки в колеса, — говорит Татьяна Ивановна. — Все не гладко, все неровно, есть недоговоренности с разными службами… Но в итоге все получается, — с Божией помощью.