Борьба за независимость
Руководитель координационного центра по противодействию наркомании и алкоголизму протоиерей Максим Плетнёв считает, что лечение зависимостей должно быть комплексным, а лучшей профилактикой является Закон Божий в школах и крепкая семья.
Раздел: Интервью
Журнал: № 3 (март) 2015Страницы: 4-9 Автор: Татьяна КириллинаФотограф: Станислав Марченко Опубликовано: 17 марта 2015
— введение —По данным Всемирной организации здравоохранения, на 2014 год Россия занимает четвертое место в мире по количеству потребляемого на душу населения алкоголя. И в потреблении некоторых видов наркотиков наша страна тоже впереди. Смертность от передозировок растет на 10% в год, а количество смертей от последствий употребления учету не поддается. Похоже, все мы на войне, которую не всегда замечаем. Отметил сделку с компаньонами раз, другой, — и ты уже затянут в алкогольную воронку, и выбираться из нее приходится путем неимоверных жертв. Попробовал легкий «косячок» — контужен в голову, в сердце и карман, и не только ты, но и твои родители, жена, дети и друзья…
Однако на этом страшном фронте есть не только жертвы, но и воины. Медики, волонтеры, психологи и священники — те, кто помогает выкарабкаться погибающим. В Санкт-Петербургской епархии их усилия регулирует координационный центр по противодействию наркомании и алкоголизму при отделе
— Это шаблонное мышление, просто слова. Я не стал бы делить проблему зависимости по странам или национальностям. Да, на севере, где холодно, традиционно употребляют крепкий алкоголь, ну и что? А вот в исламских странах алкоголика редко увидишь, зато там присутствуют наркотики. Дьявол лазейку найдет; человек любой веры, национальности, пола, возраста может стать зависимым. Я вижу другую проблему — проблему дискриминации зависимых людей. Часто приходится слышать: наркоманы, алкоголики — нелюди, отбросы общества. Но это не так — это наши дети, наши близкие.
— В чем основное отличие церковных программ борьбы с зависимостями от светских?
— Главная разница в том, что для первых важна не трезвость сама по себе, а победа над страстями. Если сравнивать то, что мы делаем, со светскими программами типа «Анонимные алкоголики», — в наших пациентов мы закладываем твердую нравственную основу. У наших реабилитантов непринятые в нынешнем секулярном обществе взгляды на отношения между полами, на создание семьи. Светские программы этим не занимаются и не могут заниматься, для них трезвость — конечная цель, а для нас — тупиковый путь; главное для нас — жизнь в Боге.
* СПРАВКА«Анонимные алкоголики» (АА) — сообщество, объединяющее людей, которые делятся опытом преодоления, силами и надеждами, помогая себе и другим избавиться от алкоголизма. По типу АА созданы и другие структуры: «Анонимные наркоманы» и пр. АА работают по программе «12 шагов», изложенной в 1930-х годах участниками групп. Целью программы «12 шагов» является признание своей зависимости, апеллирование к «высшей силе» для излечения, возмещение ущерба, нанесенного другим в результате зависимости, и донесение целительного знания до других зависимых.
— Можно ли сказать, что церковная помощь более эффективна, чем светская?
— В принципе, да, и это богословски обосновано. Ведь зависимости влияют не только на здоровье, но и на душу человека. А чисто научное знание не позволяет осмыслить всю глубину проблемы. Но никакой конкуренции между церковными и светскими структурами нет, наоборот, мы часто работаем вместе. Например, в городском и областном наркологических диспансерах — а это два главных медицинских учреждения в этой сфере — есть храмы, и клирики нашей митрополии (иерей Александр Гаврилов — Городской наркологический диспансер, иерей Евфимий Добрянский — Ленинградский областной наркологический диспансер) окормляют пациентов. Поэтому речь не о том, кто лучше, кто хуже, а о соработничестве.
— А в чем вы находите точки соприкосновения?
— И мы, и современная наркология не работаем с теми, кто не хочет лечиться, хотя таких большинство. У церковных программ действительно хороший результат (протоиерей Сергий Бельков, руководитель реабилитационных центров Выборгской епархии «Саперное» и «Торфяное», говорит о 80%, хотя это условная цифра: сосчитать точно невозможно), но это высокопороговые программы, для вхождения в них существуют определенные условия, в первую очередь — желание обратиться именно за церковной помощью. В последнее время, вообще, сократилось число тех, кто обращается за помощью: изменились наркотики, изменилась и картина зависимости. Но, например, в фонде «Диакония» как была очередь из зависимых, так и осталась, поскольку у них низкопороговые программы: они берут даже тех, кто не до конца прошел детоксикацию, еще не «переломался».
— Может ли зависимому человеку помочь обычный священник?
— Бывает, что именно священник и помогает. Но я за комплексную помощь и за то, чтобы церковные программы повышали свой профессиональный уровень, и тогда кажущееся противоречие между помощью церковной и светской отпадет само собой. Есть два уровня проблемы: медицинско-социальный и духовный. Помощь, в идеале, должна оказываться в обоих направлениях. Некоторые светские программы включают духовный элемент. Например, программа «12 шагов» — светская, но основа ее — обращение к Богу.
— Нужно создавать программы «для нежелающих», но я всё же считаю, что человек должен сам сделать первый шаг. Главное, чтобы он пришел, даже если он вроде и не очень хочет, если его родственники заставили. Процесс этот сложный, но отчаиваться не надо.
— Видели ли вы людей, которые, на ваш взгляд, вышли из группы риска?
— Поскольку я занимаюсь этими проблемами давно, у меня много таких знакомых. Лечение возможно, и оно бывает успешно. Важно — сделать первые шаги: осознать, что помощь необходима, обратиться за ней.
— Многие из трезвеннических программ настаивают, что единственный способ побороть зависимость — делиться опытом с другими людьми.
— Это важный инструмент — быть полезным людям, но не думаю, что любому человеку это нужно, тем более если он только-только избавился от зависимости. Но трезвенническая среда необходима, это однозначно. Сейчас существует множество обществ и братств трезвости, группы взаимопомощи при храмах (см. раздел «Информация». — Прим. ред.). Там готовы помогать, выслушать, окружить любовью, помощью, советом. Но не обязательно помогать только зависимым, можно вообще помогать другим людям на приходе, можно просто даже вместе заниматься спортом.
— Во многих монастырях живут зависимые люди. Это можно считать результатом их борьбы с недугом?
— В синодальном документе «О деятельности Русской Православной Церкви по реабилитации наркозависимых» прямо говорится, что простое проживание в монастыре реабилитацией не является. Монастырь — это место не для зависимых, а для спасения души. Иноки принимают решение удалиться от мира не потому, что у них в миру «не получилось», не потому, что они неудачники, а потому, что хотят быть с Богом. Долгое нахождение в монастыре просто потому, что человек зависимый, непродуктивно. Оно вообще противоречит цели и смыслу монастырской жизни. Конечно, для зависимого человека может быть полезно уйти из мира и пожить какое-то время в обители. Но не надо считать это панацеей: ведь есть, к сожалению, даже монахи, которые не оставляют свою зависимость в монастыре.
— Зависимые часто теряют работу. В центрах реабилитации могут помочь ее найти?
— Нет, специально трудоустройством никто не занимается. У зависимого действительно социальная жизнь разрушена, он живет на пепелище. Ему нужно помочь обрести Бога, обрести божественную любовь. Реабилитация — процесс долгий, и восстанавливаются люди постепенно. Если человек восстановился, работу он и сам найдет.
* СПРАВКАПротоиерей Максим Плетнёв, клирик храма Спаса Нерукотворного образа на Конюшенной площади, духовно окормлял реабилитационный центр «Мельница» при региональной общественной организации «Возвращение» (с 1998 по 2011 год). С 2005 года — сотрудник епархиального отдела по противодействию наркомании и алкоголизму, руководил сектором по работе с ВИЧ-инфицированными. Сотрудник Синодального отдела по церковной благотворительности и социальному служению.
— Для широкомасштабной профилактики у нас нет ни ресурсов, ни административных возможностей, нам никто этого не разрешит. Церковь в школу-то почти не пускают, а если пускают, то это всегда частная инициатива. Но и Закон Божий может быть хорошей профилактикой.
— То есть, вы считаете, дети из верующих семей не могут стать алкоголиками, наркоманами?
— Конечно, могут — и не только дети, но и взрослые. Грех не имеет границ. Хорошо, если бы все верующие были всегда на высоте, но время от времени, сами знаете, мы проигрываем врагу. Грех может захватить человека на любом этапе его жизни. Формальная обращенность к вере тем более не дает никакой гарантии от зависимости. У нас появились наркозависимые, которые прошли не одну реабилитацию в разных структурах. Среди них есть и православные, то есть люди, которые «совмещают» церковную жизнь, участие в Таинствах с употреблением алкоголя или наркотиков. Иногда это дети, вышедшие из церковных семей, иногда — наркоманы, прошедшие православную реабилитацию. Насколько глубокой, тщательной должна быть помощь такому человеку, которому пока ничто не помогло! По идее, человек, исповедующий Христа, не может быть зависимым. Как говорит отец Сергий Бельков: «Кто не оставит Бога, тот оставит наркотики».
— Так ли виноваты люди в своей зависимости? Многое «достается» из среды, от наследственной предрасположенности…
— Да, есть моменты, которые предрасполагают к заболеванию, грех человека влияет на его близких. Ребенок алкоголиков может стать алкоголиком, но никакой заданности тут нет, есть свободный выбор.
— Я впервые столкнулась с термином «созависимость» именно на православных ресурсах. Но, наверное, термин этот возник не в Церкви?
— Конечно, нет. Такое ощущение могло сложиться потому, что в советское время наркология была частью психиатрии, ее подход был более репрессивным и медикаментозным. Однако давно существует наука аддиктология, которая занимается всеми видами зависимостей, созависимостью в том числе. Важно осознавать, что объект наркомании и алкоголизма — не один человек, а вся его семья.
— В статьях, посвященных созависимости, обычно пишут: не давайте зависимому денег, не решайте его проблемы. Но это практически невозможно: члены семьи волей-неволей вовлечены в проблемы зависимого человека. Что делать — развестись, разъехаться?
— Не обязательно бросать пьющего или наркомана. Речь идет прежде всего о внутреннем отделении, об устранении психологической зависимости. Особенно это касается родителей, которые хотят жить «за ребенка». Надо научиться жить отдельно, «отпустить» его. Но порой необходимо идти и на жесткие меры, может встать проблема и развода, и разъезда. Здесь нет никаких общих советов. И от трагедий никто не застрахован, это реальность, ее надо осознавать: там сатана, и он неласковый.
— Говорят, что русские женщины неразборчивы, готовы терпеть, лишь бы был муж. Есть еще проблема: девушки, выходя замуж, порой даже не представляют, что у их избранников проблема с алкоголем.
— Я не думаю, что это чисто российская проблема. Создание семьи в нынешнее время — вот проблема. Молодых людей многому учат, но не учат, как жить, люди не готовы к нормальной взрослой жизни. Ужасно, что по закону человек может вступать в брак столько раз, сколько захочет. Современные молодые люди часто не ориентированы на создание семьи, они стремятся к ни к чему не обязывающим отношениям. Случается, что из таких отношений всё же вырастают семьи — как правило, проблемные. Если у людей изначально есть желание создать крепкую семью, проблем бывает меньше. Я за то, чтобы не было разводов. Даже если муж пьяница, не надо сразу бежать разводиться. Проблемы, которые создавались годами, нельзя решить моментально, но постепенно они могут быть решены, и надо надеяться на помощь Божию. Но я никого не осуждаю: жизнь с зависимым может быть адом, бывают ситуации, на которые с какой стороны ни глянь, всё плохо, поэтому не существует единого для всех «правильного» решения.
— Приходилось встречать людей, которые вообще не употребляют спиртное именно потому, что их родители пили и они насмотрелись всякого. А бывает, что становятся алкоголиками и наркоманами выходцы из вполне благополучных семей.
— А что такое современная благополучная семья? Один знакомый психотерапевт, проводя занятия с зависимыми, всегда спрашивает: «У кого в семье вообще не было алкоголиков?» Только единицы поднимают руки. У меня, к счастью, родители не злоупотребляли, а вот дядя — алкоголик, так что и я не мог бы руку поднять. Дети и внуки алкоголиков становятся не только алкоголиками, но и наркоманами, сейчас появились уже дети наркоманов… Есть три области, где душа человека подвергается наибольшему риску: употребление психоактивных веществ, интимная жизнь, власть и деньги. Если эти области человек контролирует, есть надежда на спасение. Но в любой момент одна из этих бед — зависимость, блуд, злоупотребление властью и богатством — может его настигнуть. Так что только Господь может нам помочь.
Однако на этом страшном фронте есть не только жертвы, но и воины. Медики, волонтеры, психологи и священники — те, кто помогает выкарабкаться погибающим. В Санкт-Петербургской епархии их усилия регулирует координационный центр по противодействию наркомании и алкоголизму при отделе
Светское и церковное
— Отец Максим, часто говорят, что алкоголизм — наша неизбывная проблема: северные народы склонны к употреблению крепких спиртных напитков, да и жизнь в России сложная — как тут не запить…— Это шаблонное мышление, просто слова. Я не стал бы делить проблему зависимости по странам или национальностям. Да, на севере, где холодно, традиционно употребляют крепкий алкоголь, ну и что? А вот в исламских странах алкоголика редко увидишь, зато там присутствуют наркотики. Дьявол лазейку найдет; человек любой веры, национальности, пола, возраста может стать зависимым. Я вижу другую проблему — проблему дискриминации зависимых людей. Часто приходится слышать: наркоманы, алкоголики — нелюди, отбросы общества. Но это не так — это наши дети, наши близкие.
— В чем основное отличие церковных программ борьбы с зависимостями от светских?
— Главная разница в том, что для первых важна не трезвость сама по себе, а победа над страстями. Если сравнивать то, что мы делаем, со светскими программами типа «Анонимные алкоголики», — в наших пациентов мы закладываем твердую нравственную основу. У наших реабилитантов непринятые в нынешнем секулярном обществе взгляды на отношения между полами, на создание семьи. Светские программы этим не занимаются и не могут заниматься, для них трезвость — конечная цель, а для нас — тупиковый путь; главное для нас — жизнь в Боге.
* СПРАВКА«Анонимные алкоголики» (АА) — сообщество, объединяющее людей, которые делятся опытом преодоления, силами и надеждами, помогая себе и другим избавиться от алкоголизма. По типу АА созданы и другие структуры: «Анонимные наркоманы» и пр. АА работают по программе «12 шагов», изложенной в 1930-х годах участниками групп. Целью программы «12 шагов» является признание своей зависимости, апеллирование к «высшей силе» для излечения, возмещение ущерба, нанесенного другим в результате зависимости, и донесение целительного знания до других зависимых.
— Можно ли сказать, что церковная помощь более эффективна, чем светская?
— В принципе, да, и это богословски обосновано. Ведь зависимости влияют не только на здоровье, но и на душу человека. А чисто научное знание не позволяет осмыслить всю глубину проблемы. Но никакой конкуренции между церковными и светскими структурами нет, наоборот, мы часто работаем вместе. Например, в городском и областном наркологических диспансерах — а это два главных медицинских учреждения в этой сфере — есть храмы, и клирики нашей митрополии (иерей Александр Гаврилов — Городской наркологический диспансер, иерей Евфимий Добрянский — Ленинградский областной наркологический диспансер) окормляют пациентов. Поэтому речь не о том, кто лучше, кто хуже, а о соработничестве.
— А в чем вы находите точки соприкосновения?
— И мы, и современная наркология не работаем с теми, кто не хочет лечиться, хотя таких большинство. У церковных программ действительно хороший результат (протоиерей Сергий Бельков, руководитель реабилитационных центров Выборгской епархии «Саперное» и «Торфяное», говорит о 80%, хотя это условная цифра: сосчитать точно невозможно), но это высокопороговые программы, для вхождения в них существуют определенные условия, в первую очередь — желание обратиться именно за церковной помощью. В последнее время, вообще, сократилось число тех, кто обращается за помощью: изменились наркотики, изменилась и картина зависимости. Но, например, в фонде «Диакония» как была очередь из зависимых, так и осталась, поскольку у них низкопороговые программы: они берут даже тех, кто не до конца прошел детоксикацию, еще не «переломался».
В дневной стационар при отделе по церковной благотворительности и социальному служению обращаются те, кто ищет именно церковной помощи
— Может ли зависимому человеку помочь обычный священник?
— Бывает, что именно священник и помогает. Но я за комплексную помощь и за то, чтобы церковные программы повышали свой профессиональный уровень, и тогда кажущееся противоречие между помощью церковной и светской отпадет само собой. Есть два уровня проблемы: медицинско-социальный и духовный. Помощь, в идеале, должна оказываться в обоих направлениях. Некоторые светские программы включают духовный элемент. Например, программа «12 шагов» — светская, но основа ее — обращение к Богу.
Уйти и не вернуться
— Можно ли переломить нежелание лечиться?— Нужно создавать программы «для нежелающих», но я всё же считаю, что человек должен сам сделать первый шаг. Главное, чтобы он пришел, даже если он вроде и не очень хочет, если его родственники заставили. Процесс этот сложный, но отчаиваться не надо.
— Видели ли вы людей, которые, на ваш взгляд, вышли из группы риска?
— Поскольку я занимаюсь этими проблемами давно, у меня много таких знакомых. Лечение возможно, и оно бывает успешно. Важно — сделать первые шаги: осознать, что помощь необходима, обратиться за ней.
— Многие из трезвеннических программ настаивают, что единственный способ побороть зависимость — делиться опытом с другими людьми.
— Это важный инструмент — быть полезным людям, но не думаю, что любому человеку это нужно, тем более если он только-только избавился от зависимости. Но трезвенническая среда необходима, это однозначно. Сейчас существует множество обществ и братств трезвости, группы взаимопомощи при храмах (см. раздел «Информация». — Прим. ред.). Там готовы помогать, выслушать, окружить любовью, помощью, советом. Но не обязательно помогать только зависимым, можно вообще помогать другим людям на приходе, можно просто даже вместе заниматься спортом.
— Во многих монастырях живут зависимые люди. Это можно считать результатом их борьбы с недугом?
— В синодальном документе «О деятельности Русской Православной Церкви по реабилитации наркозависимых» прямо говорится, что простое проживание в монастыре реабилитацией не является. Монастырь — это место не для зависимых, а для спасения души. Иноки принимают решение удалиться от мира не потому, что у них в миру «не получилось», не потому, что они неудачники, а потому, что хотят быть с Богом. Долгое нахождение в монастыре просто потому, что человек зависимый, непродуктивно. Оно вообще противоречит цели и смыслу монастырской жизни. Конечно, для зависимого человека может быть полезно уйти из мира и пожить какое-то время в обители. Но не надо считать это панацеей: ведь есть, к сожалению, даже монахи, которые не оставляют свою зависимость в монастыре.
— Зависимые часто теряют работу. В центрах реабилитации могут помочь ее найти?
— Нет, специально трудоустройством никто не занимается. У зависимого действительно социальная жизнь разрушена, он живет на пепелище. Ему нужно помочь обрести Бога, обрести божественную любовь. Реабилитация — процесс долгий, и восстанавливаются люди постепенно. Если человек восстановился, работу он и сам найдет.
* СПРАВКАПротоиерей Максим Плетнёв, клирик храма Спаса Нерукотворного образа на Конюшенной площади, духовно окормлял реабилитационный центр «Мельница» при региональной общественной организации «Возвращение» (с 1998 по 2011 год). С 2005 года — сотрудник епархиального отдела по противодействию наркомании и алкоголизму, руководил сектором по работе с ВИЧ-инфицированными. Сотрудник Синодального отдела по церковной благотворительности и социальному служению.
Протоиерей Николай Брындин, председатель отдела по церковной благотворительности и социальному служению Санкт-Петербургской епархии:
— Наркомания — чума XXI века. Победить это духовное заболевание можно только совместными целенаправленными усилиями, поэтому наш отдел работает над созданием межрегиональной сети некоммерческих общественных организаций, ориентированных на православие, занимающихся реабилитацией наркозависимых. Сейчас разрабатывается устав для этой организации, наши сотрудники участвуют совместно с депутатами Государственной Думы РФ в рабочих группах по выработке критериев оценки эффективности центров, работающих в области реабилитации и ресоциализации лиц, употребляющих наркотики вне медицинских целей.
Поскольку мы консультируем профильные государственные структуры на предмет конфессиональной принадлежности того или иного реабилитационного центра, то приходится заниматься работой по выявлению и описанию организаций сектантской направленности, что не совсем свойственно нашему отделу, тут мы сотрудничаем с миссионерским отделом Санкт-Петербургской епархии. В феврале 2015 года планируется проведение конференции в Томске для обсуждения вопросов создания межрегиональной сети при поддержке митрополита Томского и Асиновского Ростислава.
Очень остро стоит вопрос с детской наркоманией: сейчас дети начинают употреблять наркотики уже с 12–14 лет. Наши сотрудники занимаются в профильных учреждениях, работающих с детьми. Например, мы сотрудничаем с социально-реабилитационным центром для несовершеннолетних «Воспитательный дом», разрабатывая программу «Папин час», где совместно с наркологами и психологами выявляются особенности поведения детей при употреблении наркотиков.
Очень хочется, чтобы родители не совершали ошибок, не травмировали тем самым себя и детей, столкнувшись с этой бедой, поэтому наши сотрудники работают над тем, чтобы выпустить книгу совместно с рядом заинтересованных организаций по детской реабилитации наркозависимости и работе с их созависимыми родителями.
В наших планах создание отдельного реабилитационного центра в Санкт-Петербургской епархии; есть определенные сложности, но мы надеемся их преодолеть. Ведется работа над внедрением дистанционного курса обучения в духовной семинарии для священников, решивших заниматься наркозависимыми, чтобы потом создавать реабилитационные группы.
Несмотря на то, что рассматривается вопрос о ликвидации Федеральной службы Российской Федерации по контролю за оборотом наркотиков и объединению ее со структурами Министерства внутренних дел, уже согласован проект соглашения Санкт-Петербургской епархии с главной силовой структурой, которая будет отвечать за противодействие наркомании в нашем городе.
— Наркомания — чума XXI века. Победить это духовное заболевание можно только совместными целенаправленными усилиями, поэтому наш отдел работает над созданием межрегиональной сети некоммерческих общественных организаций, ориентированных на православие, занимающихся реабилитацией наркозависимых. Сейчас разрабатывается устав для этой организации, наши сотрудники участвуют совместно с депутатами Государственной Думы РФ в рабочих группах по выработке критериев оценки эффективности центров, работающих в области реабилитации и ресоциализации лиц, употребляющих наркотики вне медицинских целей.
Поскольку мы консультируем профильные государственные структуры на предмет конфессиональной принадлежности того или иного реабилитационного центра, то приходится заниматься работой по выявлению и описанию организаций сектантской направленности, что не совсем свойственно нашему отделу, тут мы сотрудничаем с миссионерским отделом Санкт-Петербургской епархии. В феврале 2015 года планируется проведение конференции в Томске для обсуждения вопросов создания межрегиональной сети при поддержке митрополита Томского и Асиновского Ростислава.
Очень остро стоит вопрос с детской наркоманией: сейчас дети начинают употреблять наркотики уже с 12–14 лет. Наши сотрудники занимаются в профильных учреждениях, работающих с детьми. Например, мы сотрудничаем с социально-реабилитационным центром для несовершеннолетних «Воспитательный дом», разрабатывая программу «Папин час», где совместно с наркологами и психологами выявляются особенности поведения детей при употреблении наркотиков.
Очень хочется, чтобы родители не совершали ошибок, не травмировали тем самым себя и детей, столкнувшись с этой бедой, поэтому наши сотрудники работают над тем, чтобы выпустить книгу совместно с рядом заинтересованных организаций по детской реабилитации наркозависимости и работе с их созависимыми родителями.
В наших планах создание отдельного реабилитационного центра в Санкт-Петербургской епархии; есть определенные сложности, но мы надеемся их преодолеть. Ведется работа над внедрением дистанционного курса обучения в духовной семинарии для священников, решивших заниматься наркозависимыми, чтобы потом создавать реабилитационные группы.
Несмотря на то, что рассматривается вопрос о ликвидации Федеральной службы Российской Федерации по контролю за оборотом наркотиков и объединению ее со структурами Министерства внутренних дел, уже согласован проект соглашения Санкт-Петербургской епархии с главной силовой структурой, которая будет отвечать за противодействие наркомании в нашем городе.
Главная проблема — современная семья
— Общеизвестно, что самый лучший способ избавиться от порока — не начинать. Занимается ли Церковь в Санкт-Петербурге профилактикой?— Для широкомасштабной профилактики у нас нет ни ресурсов, ни административных возможностей, нам никто этого не разрешит. Церковь в школу-то почти не пускают, а если пускают, то это всегда частная инициатива. Но и Закон Божий может быть хорошей профилактикой.
— То есть, вы считаете, дети из верующих семей не могут стать алкоголиками, наркоманами?
— Конечно, могут — и не только дети, но и взрослые. Грех не имеет границ. Хорошо, если бы все верующие были всегда на высоте, но время от времени, сами знаете, мы проигрываем врагу. Грех может захватить человека на любом этапе его жизни. Формальная обращенность к вере тем более не дает никакой гарантии от зависимости. У нас появились наркозависимые, которые прошли не одну реабилитацию в разных структурах. Среди них есть и православные, то есть люди, которые «совмещают» церковную жизнь, участие в Таинствах с употреблением алкоголя или наркотиков. Иногда это дети, вышедшие из церковных семей, иногда — наркоманы, прошедшие православную реабилитацию. Насколько глубокой, тщательной должна быть помощь такому человеку, которому пока ничто не помогло! По идее, человек, исповедующий Христа, не может быть зависимым. Как говорит отец Сергий Бельков: «Кто не оставит Бога, тот оставит наркотики».
В 14 храмах Санкт-Петербурга совершаются молебны или читается акафист перед иконой Божией Матери «Неупиваемая Чаша» о страдающих от алкогольной и наркотической зависимости.
Этот образ происходит от более древнего, возникшего в XVII веке богородичного образа «Бысть чрево Твое святая трапеза». Богородица с молитвенно воздетыми руками, повторяющий Ее жест Младенец-Христос, Который погружен по пояс в чашу — это евхаристическая символика, призывающая человека причаститься.
Икона «Неупиваемая чаша» была явлена в 1878 году в женском Введенском Владычнем монастыре города Серпухова. По молитве перед ней от пьянства исцелился крестьянин Тульской губернии, с тех пор икона стала почитаемой. Ее почитание прервалось в 1920-е и возобновилось в конце 1980-х годов в Серпуховском Высоцком мужском монастыре.
Образ был утрачен в сталинское время, но иконописец Александр Соколов в 1992 году написал новый. В 1997 году праздник иконы был внесен в церковный календарь, она стала всероссийской святыней.
Этот образ происходит от более древнего, возникшего в XVII веке богородичного образа «Бысть чрево Твое святая трапеза». Богородица с молитвенно воздетыми руками, повторяющий Ее жест Младенец-Христос, Который погружен по пояс в чашу — это евхаристическая символика, призывающая человека причаститься.
Икона «Неупиваемая чаша» была явлена в 1878 году в женском Введенском Владычнем монастыре города Серпухова. По молитве перед ней от пьянства исцелился крестьянин Тульской губернии, с тех пор икона стала почитаемой. Ее почитание прервалось в 1920-е и возобновилось в конце 1980-х годов в Серпуховском Высоцком мужском монастыре.
Образ был утрачен в сталинское время, но иконописец Александр Соколов в 1992 году написал новый. В 1997 году праздник иконы был внесен в церковный календарь, она стала всероссийской святыней.
Протоиерей Максим Плетнёв регулярно служит молебны о здравии алко- и наркозависимых в Никольском храме Александро-Невской лавры
— Так ли виноваты люди в своей зависимости? Многое «достается» из среды, от наследственной предрасположенности…
— Да, есть моменты, которые предрасполагают к заболеванию, грех человека влияет на его близких. Ребенок алкоголиков может стать алкоголиком, но никакой заданности тут нет, есть свободный выбор.
— Я впервые столкнулась с термином «созависимость» именно на православных ресурсах. Но, наверное, термин этот возник не в Церкви?
— Конечно, нет. Такое ощущение могло сложиться потому, что в советское время наркология была частью психиатрии, ее подход был более репрессивным и медикаментозным. Однако давно существует наука аддиктология, которая занимается всеми видами зависимостей, созависимостью в том числе. Важно осознавать, что объект наркомании и алкоголизма — не один человек, а вся его семья.
— В статьях, посвященных созависимости, обычно пишут: не давайте зависимому денег, не решайте его проблемы. Но это практически невозможно: члены семьи волей-неволей вовлечены в проблемы зависимого человека. Что делать — развестись, разъехаться?
— Не обязательно бросать пьющего или наркомана. Речь идет прежде всего о внутреннем отделении, об устранении психологической зависимости. Особенно это касается родителей, которые хотят жить «за ребенка». Надо научиться жить отдельно, «отпустить» его. Но порой необходимо идти и на жесткие меры, может встать проблема и развода, и разъезда. Здесь нет никаких общих советов. И от трагедий никто не застрахован, это реальность, ее надо осознавать: там сатана, и он неласковый.
— Говорят, что русские женщины неразборчивы, готовы терпеть, лишь бы был муж. Есть еще проблема: девушки, выходя замуж, порой даже не представляют, что у их избранников проблема с алкоголем.
— Я не думаю, что это чисто российская проблема. Создание семьи в нынешнее время — вот проблема. Молодых людей многому учат, но не учат, как жить, люди не готовы к нормальной взрослой жизни. Ужасно, что по закону человек может вступать в брак столько раз, сколько захочет. Современные молодые люди часто не ориентированы на создание семьи, они стремятся к ни к чему не обязывающим отношениям. Случается, что из таких отношений всё же вырастают семьи — как правило, проблемные. Если у людей изначально есть желание создать крепкую семью, проблем бывает меньше. Я за то, чтобы не было разводов. Даже если муж пьяница, не надо сразу бежать разводиться. Проблемы, которые создавались годами, нельзя решить моментально, но постепенно они могут быть решены, и надо надеяться на помощь Божию. Но я никого не осуждаю: жизнь с зависимым может быть адом, бывают ситуации, на которые с какой стороны ни глянь, всё плохо, поэтому не существует единого для всех «правильного» решения.
— Приходилось встречать людей, которые вообще не употребляют спиртное именно потому, что их родители пили и они насмотрелись всякого. А бывает, что становятся алкоголиками и наркоманами выходцы из вполне благополучных семей.
— А что такое современная благополучная семья? Один знакомый психотерапевт, проводя занятия с зависимыми, всегда спрашивает: «У кого в семье вообще не было алкоголиков?» Только единицы поднимают руки. У меня, к счастью, родители не злоупотребляли, а вот дядя — алкоголик, так что и я не мог бы руку поднять. Дети и внуки алкоголиков становятся не только алкоголиками, но и наркоманами, сейчас появились уже дети наркоманов… Есть три области, где душа человека подвергается наибольшему риску: употребление психоактивных веществ, интимная жизнь, власть и деньги. Если эти области человек контролирует, есть надежда на спасение. Но в любой момент одна из этих бед — зависимость, блуд, злоупотребление властью и богатством — может его настигнуть. Так что только Господь может нам помочь.