Бог от нас не отвернется
Мифы и реальность
Однажды Ольга Смешнова пришла на работу в психоневрологический интернат в Красном Селе.
— Шесть лет назад я была в декрете, у меня уже было двое детей, и я думала, где бы найти работу поближе к дому, — рассказывает Ольга. — Во время декрета увлеклась фотографией и видеосъемкой. Совершенно случайно узнала, что в Красном Селе есть психоневрологический интернат, а там — вакансия «специалист по информационным ресурсам». Задачей было снимать контент, загружать на сайт, объяснять, кто такие особенные люди, чем занимается учреждение. Я решила посмотреть, как это делают в других интернатах, и поняла, что информация очень ограниченная, сухая, отчетная. И мне захотелось предложить что-то новое.
Когда Ольга пришла в интернат, она увидела то, чего совершенно не ожидала, и поняла, что находилась в плену стереотипов.
— Я думала, что пациенты будут в смирительных рубашках, под воздействием каких-то сильных препаратов… Пройдя через КПП, была поражена: на территории ухоженные газоны, люди совершенно свободно ходят, улыбаются. Я поняла, что контингент совершенно разный: есть те, кто не может себя обслужить, есть те, для кого это совсем не проблема, есть те, кто по развитию на уровне трех лет, есть вполне взрослые люди, с которыми можно поговорить, а есть те, кто вообще не разговаривает. Среди проживающих есть люди с высшим образованием, и есть те, кто сидел в тюрьме.
То, что пациенты ПНИ живут в своем замкнутом мире, тоже оказалось мифом.
— Благодаря работе в интернате я, простой человек, побывала, наверное, на всех значимых культурных мероприятиях Петербурга. Я подумала — почему же у людей столь превратное представление о ПНИ, почему нет нормальной информации? Этот стереотип сложился еще в прошлом веке. Тогда в психоневрологических интернатах людям действительно было плохо, но с тех пор большинство проблем преодолено, и сегодня ПНИ — это современные центры с медицинской помощью на высоком уровне, в них развиты различные формы досуга. И я начала делать контент. Тогда еще «Тик-ток» не был заблокирован, и я набрала полмиллиона подписчиков. Про меня узнали в прессе, в каком-то году я стала лучшим социальным работником по мнению газеты «Санкт-Петербургский дневник».
А в этом году Ольга придумала акцию «Почтовый ангел», которая объединила 223 города, и подопечные ПНИ получали посылки со всей России.
При интернате в Красном Селе действует храм преподобного Алексия, человека Божия.
— Пять лет назад в нашем ПНИ не было никакого храма, — продолжает Ольга. — Была маленькая молельная комната, и уже тогда окормлял подопечных иерей Павел Лучин. Со временем эта маленькая комнатка стала слишком тесной: чтобы попасть в нее, люди стояли в очереди, причем и колясочники, и люди с ДЦП. Отец Павел понял, что ситуация кризисная и нужно строить храм. Я сняла про это сюжет, и храму подарили сруб. Строить помогали волонтеры, без них бы ничего не получилось. Кто-то пожертвовал иконы, кто-то люстру, всё скромное, но хоть что-то. Сейчас наш храм уже вмещает всех желающих, а над его убранством по-прежнему работают, он становится всё уютнее и уютнее. Волонтеры из проживающих организуют праздники, помогают добраться тем, у кого сложности с передвижением.
Наблюдая за подопечными интерната, которые ходят в храм, Ольга задумалась о том, что значит вера для людей с ментальными нарушениями. Она решила снять об этом фильм: объехать несколько ПНИ и детский дом для детей-инвалидов, поговорить со священниками, которые окормляют проживающих, и с самими подопечными.
— Сначала я наблюдала за теми, кто живет в нашем интернате. Часть из них не умеют читать, то есть они никогда не читали Библию. Некоторые и не говорят, то есть они не могут произносить молитвы. Но как-то они слышат сердцем. Я увидела людей с разными диагнозами, которые просто начинают светиться, заходя в храм. Дети, увидев батюшку, расцветают. В обычной жизни они не могут и пяти минут постоять на одном месте — а на службе стоят, слушают. Считаю, что я увидела настоящее чудо. Потом поехала в интернат № 7, и одна из пациенток рассказала, что вера помогала ей избавиться от курения. В принципе, я получила ответ на свой вопрос. Ответ — это мой фильм.
Снимали мы его полгода. Скорее всего, будет продолжение. При нашем интернате действует Школа взаимопомощи, которой руководит заведующая одного из отделений, она обратилась в комитет по социальной политике, и там нас поддержали. Фильм был отмечен на фестивалях, получал призы.
Проект реализован
РОО «Центр инклюзивного проектирования
„Школа взаимопомощи“», Психоневрологическим интернатом № 9,
при финансовой поддержке
и содействии комитета
по социальной политике Санкт-Петербурга, при информационной поддержке Общественной
палаты
Санкт-Петербурга.
Путь к спасению
Один из героев фильма — врач-психиатр, бывший заместитель директора по медицинской части ПНИ № 9 (в настоящий момент — директор ПНИ № 1) Константин Будин.
— Зная умение Ольги подавать информацию, мы отнеслись к съемкам положительно, — говорит Константин Сергеевич. — Съемки проводились в разных учреждениях, нигде не было никаких сложностей. Со временем ребята, проживающие в учреждении, привыкли, что их снимают. Им нравится о себе рассказывать, в отличие от обычных людей они более открыто относятся к предоставлению информации о себе.
За последние годы ситуация в ПНИ изменилась радикально, на сто восемьдесят градусов. Поменялся подход к работе, ощущения от работы, представление о её целях и задачах. Реабилитационный потенциал зависит от того, насколько будут развиваться коммуникативные навыки проживающих, а этого невозможно достичь только усилиями сотрудников учреждения. Благодаря фильмам, социальным роликам, группам в соцсетях распространяется информация. Нужно, чтобы разные люди, разные организации принимали активное участие в жизни ПНИ. А если не рассказывать о себе, этой коммуникации не происходит. Открытость стала необходимой не для того, чтобы что-то показать руководству, а для того, чтобы достигать совершенно иных целей. За последние годы взаимосвязь с внешним миром стала приоритетной задачей, наши ребята активно интегрируются в обычную жизнь — бывают на выставках, концертах, других мероприятиях. Отношение к ним изменилось, учреждения культуры с радостью готовы их принимать. И еще один результат открытости: неравнодушные люди знают, как обратиться к нам. Речь не только о благотворителях и волонтерах, но и просто о сотрудниках. Когда наши учреждения стали открыты, к нам часто стали обращаться люди, которым изначально нравилось это направление.
Константин Будин уверен, что один из самых эффективных путей социализации проживающих — посещение храма:
— Это путь к спасению, к духовному выздоровлению. В нашей стране прототипы современных ПНИ зародились при православных храмах, монастырях. Именно там открывались первые богадельни для людей, которые не могли находиться в обществе, и проживание для них было бесплатным. Государство взяло под контроль такие учреждения только спустя ное время. У людей с ментальными нарушениями заболевание часто затрагивает духовные аспекты жизни, и их можно решить через формирование своего духовного «я»: усмирение гордыни, злости, обид. И это дается через приход к Богу, общение со священнослужителями. Многие находят здесь спасение, решение своих проблем, даже оздоровление. Реабилитационный потенциал очевиден.
Два разных человека
Еще один герой фильма — иерей Павел Лучин, настоятель храма преподобного Алексия, человека Божия, при ПНИ № 9.
— Когда Ольга поделилась идеей фильма, все, кто могли так или иначе в этом участвовать — информацией, финансами, трудом, — сразу в это окунулись, — рассказывает он. — Все, кто принимал участие — и прямо, и косвенно, — перечислены в титрах. Я очень радуюсь, когда ребята, проживающие в ПНИ, приходят на службы. Понятно, что обычные прихожане, жители соседних домов, для прихода полезны, без их жертвы и участия ничего не будет, но ребятам я особо радуюсь. Большинство из них — как дети, они приносят какие-то свои рисунки, делятся переживаниями. Им много-то не надо — только внимание. И радостно смотреть, как они меняются, успокаиваются. Но есть и люди вполне адекватные, с которыми просто интересно поговорить.
Акцент в фильме был сделан на Сереже Максимове, я считаю, что это правильно. Но у нас есть и другие интересные люди. Например, Алик, в крещении Алексей, — он колясочник, у него ДЦП, — закончил Свято-Тихоновский университет, неплохо рисует, сейчас ищет какую-нибудь такую деятельность, где он мог бы и пользу принести, и подзаработать. Оля предложила Сережу, потому что он всегда на виду. К тому же его история показательна: из человека без царя в голове стал сознательно верующим. Историю, которую он рассказывает, без смеха слушать невозможно. Чего стоит сюжет о том, как он украл икону в храме святого Владимира в Лисьем Носу и его заметили на перроне представители правоохранительных органов, а он стал молиться, чтобы убежать от них, и при этом подумал: «Это надо же — я украл у Бога и молюсь Ему же, чтобы у меня всё было хорошо!» В фильме еще многое не сказано, что он мне рассказывал — например, как он в Троице-Сергиеву лавру ездил на электричке, лампадку оттуда серебряную украл и на рынке пытался продать. А превратился в хорошего человека — плохих-то людей нет, надо осуждать грех, а в человеке любить образ Божий, хотя порой он бывает так далеко запрятан… Вот и надо найти его и в самих себе, и в ближних. Сергей Максимов вырос в детдоме, после школы оказался в ПНИ в Красном Селе. В бэкграунде у него — кража икон и даже попытка самоубийства. Обретя веру, он обрел и смысл жизни. В фильме, в эпизоде, где показано строительство храма святого Алексия, человека Божия, Сергей говорит о том, что в храм будут приходить люди, молиться, и Господь приведет всех к вечному блаженству. Сам Сергей стал алтарником в храме, приходит раньше батюшки, уходит последним. Отец Павел свидетельствует: Сергей в то время, когда он с ним познакомился, и сейчас — это совершенно не похожие друг на друга люди.
Дуновение вдохновения
Когда в кадре появляются воспитанники дома-интерната № 1 для инвалидов и детей-инвалидов в Петергофе и видишь, какая между ними царит любовь, невольно думаешь, что они и есть те самые блаженные, к которым всегда трепетно относились на Руси.
Директор детдома Валерий Асикритов в фильме рассказывает, что идея домового храма в учреждении возникла у самих ребят. Валерий Николаевич ходил с ними в собор Петра и Павла, он — крестный отец многих детей, и однажды дети предложили устроить свой храм в детском доме.
При храме есть хор «Вдохновение». Воспитанники интерната сами поют за богослужением, а когда в гости приезжал хор Духовной академии, пели вместе с ним и выглядели на фоне академистов весьма достойно. Руководитель хора Елена Коростылёва рассказала, что одна из нынешних певчих раньше практически не говорила, а когда стала петь в хоре, у нее развилась речь, и сейчас она говорит свободно.
Протоиерей Александр Михеев, настоятель храма святителя Николая Чудотворца в поселке Лебяжье, к которому приписан храм блаженной Ксении Петербургской при детском доме, когда его спрашивают, чем прихожане этого храма отличаются от «обычных» верующих, говорит, что не может ответить на этот вопрос, потому что все люди — необычные. Ну, только тем, что человек без отставания в умственном развитии идет к вере, как правило, от ума — от того, что он узнал, прочитал, а воспитанники детского дома могут приходить к вере лишь сердцем.
— Про этих людей на Руси всегда говорили, что они ближе к Богу, — говорит Ольга. — Почему? У них отсутствуют наши стереотипы, наш рациональный подход, это люди «с сердцем без кожи», и у каждого как будто свой портал, с помощью которого они общаются с Богом.
В фильме часто звучит фраза: «Им здесь хорошо». В храме пациенты ПНИ попадают в иную реальность — и очень это чувствуют. Кроме того, они осваивают церковные ремесла и с удовольствием изготавливают свечи, пишут иконы, вышивают — разумеется, в меру своих сил и состояния здоровья. То есть храм способствует и духовному, и интеллектуальному, и профессиональному развитию. Одна из подопечных ПНИ в фильме говорит: «Бог от нас не отвернется, если мы будем в Него верить».
