Архиепископ русской Маньчжурии
На пути к епископству
— Александр Константинович, что известно о годах жизни будущего епископа Хайларского в России и о начале его работы в Харбине?
— Николай Фёдорович Вознесенский родился 7 мая 1871 года в семье мещанина города Мосальска, окончил в 1887 году Заиконоспасское духовное училище в Москве, в 1893-м — Московскую духовную семинарию, и в 1897-м — Московскую духовную академию кандидатом богословия. С сентября 1898 года определен преподавателем обличительного богословия в Курской духовной семинарии. В 1901 году он вступил в брак с Лидией Васильевной Виноградовой. Четверо из их детей каждый по-своему служили Церкви: дочь Наталия стала монахиней Евгенией в Шанхае, а после жила в Богородице-Владимирском монастыре в Сан-Франциско; сын Георгий, в монашестве Филарет, в 1964–1985 годах был Первоиерархом РПЦЗ; сын Сергей пел в хоре Иверской церкви в Харбине, а после был регентом в Австралии и в Сан-Франциско; дочь Елена была активной прихожанкой Иверской церкви, а её сын Юрий — единственный внук владыки Димитрия — обучался в Харбинской духовной семинарии. О судьбе старшей дочери, Евгении, ничего не известно.
В 1905 году Н. Ф. Вознесенский был рукоположен во священника в Харькове, где в течение четырех лет состоял в должности противораскольнического миссионера по Курскому и Обоянскому уездам, преподавал Закон Божий в реальном училище и гимназии. Начиная с осени 1909 года он более десяти лет служил в Благовещенской епархии. В 1911–1912 годах состоял редактором «Благовещенских епархиальных ведомостей», где в 1915 году были напечатаны его «Лекции по методике Закона Божия».
В 1919 году с отступавшими частями русской армии перебрался в Харбин, и там прошли самые плодотворные 27 лет его церковной работы. В 1923 году его назначили настоятелем Свято-Иверского храма, до начала 1925 года он преподавал Закон Божий в Коммерческом училище Китайской восточной железной дороги, сотрудниками которой были многие жители Харбина. В 1925 году он приступил к изданию журнала «Вера и жизнь», регулярно писал в журнал харбинского Казанско-Богородицкого мужского монастыря «Хлеб Небесный» и в русские газеты Маньчжурии. В 1927 году при его участии организованы были Богословские курсы — среднее учебное заведение, преподавание в котором строилось по образцу старших классов русских духовных семинарий.
В 1931 году отец Николай положил начало широкому движению в поддержку малоимущих русских жителей Харбина. К декабрю 1933 года при Иверской церкви была построена под его руководством Серафимовская благотворительная столовая, где получали обеды нуждающиеся, независимо от их вероисповедания и национальности.
— Как начиналось служение протоиерея Николая Вознесенского в сане епископа?
— Хиротония его во епископа Хайларского состоялась в Свято-Николаевском кафедральном соборе Харбина 3 июня 1934 года. С августа 1934 года владыка стал председателем правления открывшегося в сентябре Богословского факультета при Институте святого Владимира в Харбине. Факультет стал вторым после Парижского Свято-Сергиевского православного богословского института высшим русским православным богословским учебным учреждением и прямым преемником прежних четырех русских духовных академий. Курсы Священного Писания Ветхого Завета и гомилетики преподавали профессор епископ Димитрий и его сын — архимандрит Филарет. Владыка являлся и членом Академического совета.
Первый выпуск из шести человек состоялся в 1937 году. До 1938 года на факультете преподавали 14 человек, затем — 12. В 1939 году в Харбине была открыта и духовная семинария, председателем её попечительного совета был назначен епископ Димитрий. В семинарии было шесть классов по 15 учащихся, курс был рассчитан на четыре года. В 1935 году владыке удалось открыть в Харбине три приюта для престарелых и инвалидов (на 65 человек) в возрасте от 55 до 105 лет, за что император Маньчжурии Пу И наградил его грамотой и серебряной медалью. В 1936 году был открыт четвертый приют, для престарелых мужчин. К 1942 году во всех приютах Серафимовской столовой проживало свыше ста человек.
В 1935 году католикос сирийских христиан в Индии Григорий-Василий высказал архиепископу Анастасию (Грибановскому) желание о воссоединении с Православной Русской Церковью, в связи с чем в октябре 1935 года Архиерейский собор РПЦЗ поручил епископу Димитрию лично отправиться в Индию для наиболее полного и точного выяснения положения дела с предполагаемым присоединением и оказания содействия его успеху. Этой командировке — посещению раджаната Траванкор — предшествовало полуторамесячное пребывание епископа в Святой Земле, о чем он рассказал в путевых заметках, помещавшихся на страницах харбинского журнала «Хлеб Небесный» (1937, прил. к №№ 9 и 10) и «Китайского благовестника» (1936, №№ 9 и 10). В результате его доклада по возвращении решено было учредить в Малабаре русскую духовную миссию во главе с его сыном игуменом Филаретом, который, впрочем, в Индию так и не поехал…
В политическом контексте
— В силу географического расположения Харбинской епархии жизнь паствы епископа Димитрия была весьма неспокойной… Каковы были особенности его отношения к политическим событиям того времени?
— Политическая работа владыки была сосредоточена преимущественно на защите интересов Церкви, как в Маньчжурии, так и за её пределами. С началом японской оккупации Маньчжурской империи новая администрация стремилась подчинить своим законам и русскую эмиграцию. Японская армия вступила в Харбин 5 февраля 1932 года. Японцы добивались от русской иерархии узаконения возможности почитания православными богини Аматэрасу. По инициативе епископа Димитрия был составлен особый документ «Основные положения православной веры», который мог, по мнению авторов, способствовать разъяснению японской администрации невозможности для православных компромисса с язычеством, причем епископ Димитрий вел длительную полемику в русской прессе с представителями японской администрации. По данному вопросу он резко расходился в мнениях с архиепископом Нестором (Анисимовым), который в этом противостоянии был не столь категоричен.
На 7 февраля 1937 года намечено было созвать в Москве в рамках планировавшейся окончательной ликвидации религии на территории СССР «Мировой конгресс безбожников и свободомыслящих». В ответ на эти намерения 15 января 1937 года Богословский факультет в Харбине организовал «Неделю активной борьбы против безбожия и безбожников». Собравшиеся постановили «начать без промедления поход против атеистических государств для низвержения богоборческих правительств». 7 февраля в грандиозном всерелигиозном собрании в Харбине епископ Димитрий призвал помочь остановить «страшный пожар, превративший сильную, богатую и цветущую страну в концентрационный лагерь и тюрьму подневольных каторжников» и любыми способами остановить антихристианское нашествие, продолжающее «заливать кровью и покрывать трупами и развалинами святыни». Ему принадлежал текст обращения Международной комиссии по борьбе с безбожием «Народы мира, проснитесь и восстаньте на борьбу с большевизмом!» После проведения «Дня исповедания веры в Бога» и «Недели борьбы с безбожием» 15 февраля была организована «Православная комиссия по международной борьбе с безбожием», деятельность которой распространилась почти на все страны русского рассеяния. Особенно много усилий уделяло противобезбожной работе православное монашеское Типографское братство в Ладомировой, в Чехословакии.
Значительных усилий требовала и борьба с безбожниками внутри самой Харбинской епархии. В годы советского управления КВЖД (1924–1934) был ликвидирован церковный отдел, духовенство лишено служебных квартир, часть служащих создавали различные организации по типу советских, в том числе и агрессивно-атеистические, участники которых пытались мешать проведению богослужений и крестных ходов, работе школ при храмах. Для противодействия таким инициативам организовывались церковные отряды самообороны для борьбы с пионерами и комсомольцами, которые именовались группами для борьбы с хулиганством. Противостояние это улеглось только после того, как советское правительство за бесценок уступило КВЖД Маньчжурской империи в марте 1935 года.
Судя по сохранившимся свидетельствам и документам, епископа Димитрия мало привлекала деятельность русских фашистских организаций — наиболее организованных и многочисленных в среде Харбинской русской молодежи. Он почти не появлялся на их собраниях, в отличие от архиепископа Нестора (Анисимова), да и других архиереев, которые, похоже, старались не пропускать ни одной возможности подобного участия. В частной переписке владыка Димитрий указывал на равное неприятие им коммунистических и фашистских установок как противоречащих собственным его представлениям о нормах жизни христианина.
— Как проходило служение владыки Димитрия в условиях советской оккупации Маньчжурской империи?
— С началом новой Мировой войны фактически всё управление Харбинской епархией сосредоточилось в руках владыки (на тот момент уже архиепископа) Димитрия. Престарелый митрополит Мелетий (Заборовский) не в состоянии был контролировать огромную епархию.
Приход Красной армии сделал возможными контакты с церковной администрацией в Москве. С этого времени архиепископ Нестор (Анисимов) регулярно направляет в Москву отчеты о положении в Харбинской епархии, в которых отзывается об архиепископе Димитрии и других русских архиереях в самых уничижительных выражениях. После издания 27 декабря 1945 года указа Св. Синода в Москве о присоединении дальневосточных епархий к Московскому патриархату архиепископа Нестора назначают временно управляющим округом, но фактически архиепископ Димитрий продолжает управлять епархией и осуществлять все назначения до марта 1946 года. К этому времени состояние здоровья владыки Димитрия ухудшается. Он болен уремией, страдает от опухоли в горле, начинает терять голос. Предлагаемые китайской администрацией условия переселения русских жителей в Австралию или США предполагают длительное пребывание в лагерях перемещенных лиц, условия размещения в которых для тяжелобольного архиепископа Димитрия едва ли подходили. Именно это и побудило его отправиться в неведомую доселе страну Советов, от чего, согласно свидетельству его внука и вопреки распространенной легенде, его не удерживает даже семья, провожавшая его на вокзале. С собою он везет бесконечные списки похищенных агентами СМЕРШ’а русских жителей линий КВЖД с целью добиваться в Москве их освобождения.
В отечестве
— Осенью 1947 года архиепископ Димитрий приехал в Советский Союз. Как протекала его недолгая жизнь в России?
— Владыка прибыл в Москву в сопровождении своего келейника иеромонаха Иосифа (Павлова) 23 октября 1946 года, не имея ясного представления о возможных перспективах. Он сразу и определенно заявил в Москве, что не пребывал ни в каком расколе. В Патриархии вроде бы предполагали определить его преподавателем в МДА либо поручить ему возглавить епархию. В Москве ему сразу же была произведена операция по удалению опухоли голосовых связок, и речь полностью восстановилась, о чем он известил семью письмом, переданным только ему одному известным способом. Сообщил он и о том, что ехать в СССР не следует ни в каком случае, а известия о религиозной свободе и возрождении не соответствуют действительности. По свидетельству его внука, письмо это обошло весь Харбин, его содержание стало известно сотням людей, сразу отказавшихся от намерения переселиться в советскую Россию.
В начале ноября владыку решили направить в Псково-Печерский монастырь. Прибыв в Печоры, он застал монастырь пришедшим в весьма удручающее состояние после ареста в 1944 году игумена Павла (Горшкова). В начале января он приехал в Ленинград, всенощное бдение 6 января служил в Преображенском соборе, а в Рождество — в Никольском, с митрополитом Ленинградским Григорием, и вечером отправился в Печоры. В конце января он намеревался продолжить лечение в Москве. Однако уже 16 января митрополит Николай (Ярушевич) поручил удержать архиепископа Димитрия от поездки в Москву до 9 февраля. Можно допустить, что это было вызвано ожидавшимся 8 февраля прибытием из Парижа возглавляемой давним знакомцем архиепископа Димитрия митрополитом Серафимом (Лукьяновым) делегации Экзархата русских православных приходов в Западной Европе. Митрополит Серафим оказался в Париже изолированным от находившегося в Мюнхене Архиерейского Синода РПЦЗ и присоединился к Московскому Патриархату в качестве Экзарха. Нет сомнения, что в случае их встречи владыка Димитрий поделился бы с парижскими гостями собственными впечатлениями о жизни и положении Церкви в стране Советов, что едва ли способствовало бы возрастанию возвращенческих намерений у приехавших, в особенности — у исключительно недоверчивого и подозрительного митрополита Серафима.
Обстоятельства кончины
— Можно ли последовавшую вскоре кончину архиепископа Димитрия напрямую связывать с этой организованной задержкой?
— Не думаю… По свидетельству его внука, по прибытии в Печоры от станции до монастыря владыка добирался на телеге. Холод и сильная тряска в пути вызвали воспаление и приступ уремии, которую попытались лечить в печорской больнице, где он находился уже 20 января. 29 января в 11 часов 30 минут его доставили поездом в Ленинград и поместили в «Больнице 25-го октября», где владыка Димитрий и скончался, не приходя в сознание, в 12 часов 55 минут утра в пятницу 31 января 1947 года. Ко всенощному бдению 1 февраля, в субботу, тело его было перевезено в Николо-Богоявленский собор. Отпевание и погребение прошли в воскресенье, 2 февраля, на Большеохтинском кладбище. Могила была устроена на самом высоком месте кладбища, справа от Никольского храма, в полуметре от надгробий выдающихся просветителей — первого директора императорского Царскосельского лицея Василия Фёдоровича Малиновского и протоиерея Андрея Афанасьевича Самборского, настоятеля русской церкви в Лондоне и духовника императора Александра I.
На могиле стараниями митрополита Григория был установлен дубовый крест исключительного качества, сразу выкрашенный ярко-синей краской и потому видный издалека. Он благополучно простоял до лета 2020 года, когда был уничтожен неразумным усердием современных мироносиц, без всякого разрешения заменивших его безвкусным металлическим подобием креста с нелепой табличкой. Разглядеть издали могилу архиепископа Димитрия, украшенную этим сооружением, теперь достаточно непросто… Горестный факт разорения исторического надгробия владыки был установлен несколькими днями спустя, когда я пришел на могилу, за которой присматриваю с 1991 года по поручению родственников архиепископа Димитрия. К счастью, удалось отыскать оригинальную медную табличку с надписью. Также отыскалась эмалевая икона, переданная в 2006 году первоиерархом РПЦЗ митрополитом Лавром из монастыря в Джорданвилле в Петербург с доктором церковной истории Татьяной Александровной Богдановой и тогда же помещенная ею на установленном на могиле владыки Димитрия кресте.
— То есть версия о насильственной смерти владыки является безосновательной?
— Обстоятельства смерти и погребения владыки были достаточно точно изложены в некрологе в ЖМП (№ 2, 1947). Сохранился оригинал заключения о смерти архиепископа Димитрия, положения которого в целом совпадают со сведениями, полученными в его семье. Полагаю поэтому, что сегодня нет достаточных оснований говорить о насильственном характере его смерти, несмотря на то, что эта версия рассматривалась и рассматривается многими в среде эмиграции и в России как не подлежащая сомнению. Отмечу, что, по утверждению внука владыки Димитрия, его семья этого мнения не разделяла, поскольку к моменту приезда в СССР он был всё же очень больным человеком. Со дня прибытия в Москву на территории советского государства он сумел прожить ровно 100 дней. Прожить, вероятно, так, как это представлялось ему правильным. Полагаю, что в условиях послевоенного советского общества свойственная ему энергия и бескомпромиссность в борьбе за церковную пользу обернулись бы для него трагическим концом, проживи он немного дольше.
Богословское наследие владыки велико и остается совершенно неизвестным, хотя малая часть сочинений и переиздавалась. Архиепископом Димитрием написано и издано около двух десятков учебников и богословских монографий, в газетах и журналах многих стран русского рассеяния помещались десятки его публикаций. Его церковно-педагогический опыт исключителен по своей успешности и ждет всестороннего изучения нашими современниками…
Учитывая, что могила архиепископа Димитрия почитается и посещается потомками его прихожан из многих стран мира, было бы не лишним отнести его захоронение к числу официально охраняемых Санкт-Петербургской епархией и установить соответствующий указатель для паломников.
