Апостольская закваска

Раннехристианские и византийские миссионеры руководствовались заповедью «не приставай», полагая, что евангельскую проповедь может услышать только тот, кто к ней готов.
Раздел: Lingua Sacra
Апостольская закваска
Журнал: № 1 (январь) 2015Страницы: 24-26 Автор: Тимур ЩукинИллюстратор: Олеся Гонсеровская Опубликовано: 30 января 2015

Апостолы… среди своих

Чтобы разобраться, каким было миссионерство в своих истоках, посмотрим на деятельность первых миссионеров — апостолов. Кого они обращали в веру? К кому была обращена их проповедь?

Павел, «апостол языков», с язычниками взаимодействовал редко. Вспомним, с чего началось его самое яркое миссионерское выступление — проповедь в афинском ареопаге: «Итак он рассуждал в синагоге с Иудеями и с чтущими [Бога], и ежедневно на площади со встречающимися. Некоторые из эпикурейских и стоических философов стали спорить с ним… И, взяв его, привели в ареопаг…» (Деян. 17, 17–19). То есть апостол пришел в Афины, чтобы говорить, во-первых, с местными иудеями, во-вторых, с «чтущими Бога» и только в-третьих — со случайными свидетелями его бесед.

Мы не знаем ни одного случая обращения и апостола Петра к язычникам. Принятие в Церковь Корнилия Сотника, которое считается началом миссии за пределами диаспоры, таковым можно назвать лишь условно. Ведь Корнилий был «мужем добродетельным и боящимся Бога, одобряемым всем народом Иудейским» (Деян. 10, 22), то есть фактическим членом иудейской общины.

Новый Завет лишь однажды упоминает о взаимодействии апостолов с настоящими варварами: после кораблекрушения апостол Павел попадает на Мальту, где удивляет местных жителей чудом со змеей, а затем исцеляет римского наместника Публия и других островитян (Деян. 28, 1–10). Но ни из чего в тексте не следует, что апостол проповедовал мальтийцам Евангелие.

Когда случился миссионерский переворот?

Ответ на этот вопрос можно получить из более поздних описаний апостольской проповеди — не вошедших в Библию апокрифических «Деяний». В «Деяниях Павла и Феклы», тексте, созданном около 190 года, ни синагога, ни иудеи уже не упоминаются: апостол и его благочестивая спутница проповедуют исключительно в языческой среде. Апостол Петр, как свидетельствует библейские «Деяния святых апостолов», проповедовал только в Святой Земле: в Самарии, Иамнии, Лидде, Иоппии и Кесарии. Есть данные (очень скудные), что он бывал в Антиохии, Коринфе и Риме, но благовествовал там опять-таки местным иудеям. Однако обратимся снова к апокрифу. Текст III века «Деяния Петра и Андрея» переносит апостолов в мифический город людоедов. Что это за населенный пункт, точно неизвестно. Ясно только, что это город за пределами Римской империи, в таком отдалении от эпицентра Откровения, что люди там едят себе подобных. (Считается, что это образ анти-Евхаристии, социума, полностью противоположного Церкви, ведь христиане «поедают» не друг друга, а Бога.) Получается, что к III столетию христиане уже переступили границу своей культурной ойкумены, которая более или менее совпадала с административными границами Римской империи.

О деятельности других апостолов за пределами Иерусалима из Нового Завета мы почти ничего не знаем. Но уже в середине II века появляется предание о путешествии апостола Андрея через Малую Азию к южному побережью Черного моря, в Византий, Фракию и Македонию. С III века местом проповеди Андрея считается (но без подробностей) «Скифия», Северное Причерноморье. К IX веку, когда увидело свет подробное «Житие Андрея», составленное Епифанием Монахом, миссионерский маршрут апостола был продлен через Кавказ (нынешние Грузия, Сванетия, Абхазия и Осетия) до Херсонеса (ныне район Севастополя). В XI веке на Руси появилось предание о посещении апостолом мест, где спустя столетия вырастут Киев и Новгород.

С именем апостола Фомы в апокрифах II–III века связывается проповедь в Индии, причем под «Индией» в различных источниках подразумеваются Цейлон, Эфи­о­пия, Йемен или современная Индия. С именем Варфоломея — проповедь в Армении, с именем Матфия — в Южном Причерноморье, Запад­ной Грузии, Македонии, Эдессе. С именем Симона Кананита — в Египте, Ливии, Абхазии и даже Британии, а Иуды Фаддея — в Персии. И так далее.

Все миссионерские предания (которых нет в книге «Деяний») об апостолах Павле, Петре и других проповедниках-«дальнобойщиках» датируются самое раннее серединой — концом II века и даже III веком. Можно констатировать, что именно в этот момент завершился миссионерский переворот, который начали реальные апостолы, а завершили их последователи, смиренно скрывавшиеся в апокрифах за именами первых учеников Христа.

Принцип сквозь века: игнорировать толпу

Христианство было переведено с иудейского на эллинский язык. Миссия закончилась? Нет, напротив, появились новые типы миссионерства.

Средством проповеди был не акт казни и не стойкость христиан, а поведение и слова мученика.Авторы II века выдвигают концепцию миссионерства мученика: подвиг христианина, принимающего добровольное мучение, привлекает в Церковь новых членов. Но средством проповеди был не сам акт казни (люди того времени считали это просто зрелищем), не стойкость христиан (мало ли стойких смертников видела публика), а поведение и слова мученика во время допросов и судебных заседаний, на которых присутствовали люди определенного уровня культуры, имеющие представление о праве и даже философии. Например, святой Поликарп Смирнский отказывается от проповеди перед толпой, которая требует его смерти, и беседует лишь с римским чиновником — проконсулом Стацием Квадратом. Святой Игнатий беседует только с императором Траяном, а во время мучений в амфитеатре даже не пытается возвысить голос. И если об отклике «зрителей» на его мученичество мы ничего не знаем, то в казни святого Поликарпа толпа принимает непосредственное участие: склоняет проконсула к убийству, сооружает костер и никак не реагирует даже на совершающиеся при этом чудеса.

Миссионерство подвижника очень напоминает проповедь мученика в способе обращения с толпой: подвижники ее игнорируют.Со временем — как замещение мученичества — возник монашеский подвиг. Миссионерство подвижника очень напоминает проповедь мученика в способе обращения с толпой: подвижники ее игнорируют. Стандартный сценарий: монах поселяется в уединенном месте, вокруг него собираются почитатели, потом люди, приходящие за духовным советом, и место уединения превращается в центр христианского просвещения. Это повторяется в случае преподобных Симеона Столпника (390–459), Кевина Глендалохского (498–618), Сергия Радонежского…

Целые христианские нации считают своими просветителями людей, которые оказались на чужбине поневоле. Например, Нина, просветительница Грузии (280–332), была еще ребенком уведена в плен с территории Византии (об этом свидетельствуют самые древние источники). Апостол готов Ульфила (311–383) попал в земли варваров как ребенок римских пленных. Как раб попал в Ирландию святой Патрик (IV–V). Фрументий Аксумский (†383), крестивший Эфиопию, оказался в этой африканской стране тоже не по своей воле: ему пришлось сопровождать в путешествии своего учителя философа Меропия. Эти святые не собирались просвещать язычников: их к ним послал Божественный промысл. Подобное миссионерство раба осмыслялось авторами житий как нечто экстраординарное, не поддающееся планированию и не очень зависящее от усилий проповедников. А самое главное — и мученик, и подвижник, и «невольник» не идет специально к потенциальной пастве: паства сама приходит к нему.



Запланированная проповедь

Было в истории христианства и миссионерство целенаправленное, организованное. На этом поприще более всего преуспели государственные структуры, которые в таких случаях нередко обходились и вовсе без поддержки со стороны епископата. Например, византийский император мог крестить правителей какого-то языческого государства: в его глазах это было символом лояльности империи. Христианизация нации могла последовать за таким крещением (как было в случае князя Владимира), а могла и закончиться на нем (случай княгини Ольги). Массовая христианизация тоже преследовала политические цели: она всегда шла параллельно с военно-политическим завоеванием территории. Так были крещены абхазы и другие кавказские племена, так крестились жители Малой Азии и Аравийского полуострова.

Миссионерство меча было мечом обоюдоострым. Оно было эффективным, если империя сохраняла контроль над покоренным народом, если варвары постепенно вводились в византийский культурный контекст. Классический пример — крещение Болгарии (по поручению императора Михаила III) усилиями Кирилла и Мефодия. Но если народ выпадал из политического поля империи, он переставал быть интересен и как объект миссионерства. Так произошло с Химьярским царством (Йемен), для которого (это уникальный случай) посланный Юстинианом византийский миссионер Григентий Агригентский разработал миссионерское законодательство («Законы химьяритов»). После персидского завоевания арабы-химьяриты очень быстро отказались от православия.

Были и классические проповедники, которые, подражая апостолам, отправлялись в дальние страны не по воле начальства, не по случайности и не как рабы. Только знаем мы о них очень мало. Большинство из них были маргиналами: на Руси — бродячие монахи-черноризцы. Очень часто миссии организовывали христиане, жившие на границах с другими странами или вообще за пределами своей страны. Например, очень активными были сирийцы (несториане и монофизиты), которые занимались миссией на Ближнем Востоке, Индии, Средней Азии и в Китае. Однако даже в случае миссионерства маргиналов проповедь была успешна только тогда, когда соблюдалось два условия: христианство принимала элита государства (как при первых императорах китайской династии Тан, которые благоволили сирийцам-несторианам, добравшимся по Шелковому пути до Дальнего Востока) и миссия сопровождалась инкультурацией местного населения. Сначала «варвар» должен был стать «эллином», а уж потом (или одновременно с этим) христианином.

Не до края Земли

Итак, миссия развивалась постепенно. Апостолы не дошли до края земли, потому что и не собирались этого делать. Но они нашли точку приложения силы — те бывшие иудеи и «боящиеся Бога», которым они проповедовали, стали апостолами второго поколения и начали распространять Евангелие уже в языческий мир.

Еще один важный вывод: апостолы четко придерживались установки «не приставай». Мораль книги Деяний в том, что евангельскую проповедь может услышать только тот, кто к ней готов. В первую очередь, — люди, знакомые с ветхозаветным от­кровением, и лишь во вторую — язычники. Сначала — носители римско-эллинской куль­туры, потом — варвары.

Не то ли имел в виду Спаситель, когда называл Царство Небесное закваской (Мф. 13, 33; Лк. 13, 21)? Духовное брожение, как и биологическое, протекает медленно, но совершенно необратимо.

Поделиться

Другие статьи из рубрики "Lingua Sacra"