Английское православие: мужество среди комфорта
Провожая нас в эмиграцию, друг нашей семьи дал такое напутствие: «Англия — страна чужая. Спастись там трудно, почти невозможно. Нет там духа христианского. Пудинги есть, а харизмы нет. Как почувствуете, что дальше идти некуда — сразу домой возвращайтесь, в Россию. Спасаться». В правдивости этих слов мы убедились на собственном опыте. Англия, действительно, — типичная европейская страна, которая подкупает аккуратностью во взаимоотношениях, незыблемой тишиной, вежливой улыбкой, стабильностью и социальными благами. Но со временем видимый рай веселых кейков и овощных фестивалей оборачивается крылатым аспидом и жабоглазым василиском. К православному человеку подступают трудности.
«Только это не Россия»
— В России существует определенная «матрица», контекст церковной жизни, в котором всё упорядочено и иерархизировано, — говорит священник Константин Литвиненко, клирик прихода Святой Троицы в Гилфорде (Великобританская и Ирландская епархия Архиепископии Русских Православных Церквей в Западной Европе, Константинопольский Патриархат). — На Западе во многих странах православие не является официальным образованием и функционирует на уровне благотворительного общества. Для многих представителей русскоязычной диаспоры это представляет огромную трудность. Знаете, почему? Потому что больше свободы в принятии личных решений во взаимоотношениях с Богом. Поскольку священников в европейских странах мало, и в особенности мало русскоязычных священников, та опека, к которой привыкли на родине, невозможна. Нужно полагаться на свои силы и развивать духовную интуицию, чтобы стабилизировать жизнь. Особенно трудно тем, кто на родине относился к Церкви поверхностно. На Западе ощущение необходимости веры в Бога подвергается испытанию на прочность. И путь тех, кто преодолевает этот период и сохраняет верность христианству в его православной форме, становится еще более осмысленным. Для других, которые ищут в Церкви некую родственную среду, часто наступает разочарование, и они покидают храм.
Вторая трудность — диаспорная природа Церкви, ее многоликость и разобщенность по юрисдикционным и этническим признакам. Сейчас налицо своего рода геттоизация православия на Западе, распад его на множество (порядка тринадцати) епископальных юрисдикций. По сути, можно говорить о национализме, который противоречит апостольскому принципу, что в Церкви едины все народы. Этническая разобщенность Церквей представляет трудность не только для самих православных, но и для общего восприятия православия на Западе со стороны инославных конфессий, которые часто недоумевают, что же имеется в виду, когда православные говорят о единстве и исключительной правильности своей веры на фоне такого разделения.
— За двадцать лет, что я живу здесь, я был свидетелем нескончаемого потока представителей разных волн эмиграции, — рассказывает клирик прихода в Гилфорде диакон Алексий Нестерук. — Они приезжали из всевозможных республик бывшего Советского Союза, и объединяло их только то, что они говорили по-русски. Одним хотелось найти в церкви русскоязычный клуб. Другие просили у священника написать им поддерживающее письмо в министерство внутренних дел или в суд, чтобы получить иммиграционный статус и т. д. Эти люди пришли и ушли, от них не осталось и следа. Единство прихожан предполагает некое внутреннее ощущение принадлежности чему-то, что превосходит видимую Церковь. Но обретение этого единства проблематично, ибо большинство из русской диаспоры потеряло свою связь с Родиной, она им просто неинтересна.
Быть священником в Англии
Быть священником в Великобритании означает работать на линии фронта между Церковью, жизнью во Христе — и обществом, функционирующим по законам, согласно которым деятельность Церкви априори подозрительна, нелояльна и даже антиобщественна. Но дело даже не в отношении общества и государства к православию, а в конкретных бытовых обстоятельствах, которые являются его следствием.
Например, своего помещения для служб у приходов чаще всего не существует, поэтому приходится арендовать угол в англиканской или католической церкви. Аренда помещения для одного богослужения стоит 70 фунтов, что составляет около 5000 рублей. Вроде бы, не так много по европейским меркам. Но если на службе присутствует всего пять человек — и такая сумма оказывается проблемой. Нередко к концу Литургии емкость для пожертвований заполняется мелкими монетами, в сумме составляющими от трех до пяти фунтов.
— Остро не хватает священнослужителей, — рассказывает протоиерей Михаил Гоголев, настоятель приходов в Бирмингеме, Бристоле и Портсмуте (Сурожская епархия Русской Православной Церкви). — Практически невозможно «импортировать» священников из России. Во-первых, главным препятствием становятся языковые различия — не только в плане общения или богослужения, но главным образом в администрировании. А если священник еще и с семьей, возникают трудности с адаптацией семьи, социальные проблемы выходят на первый план. Во-вторых, русские священники не понимают психологию англичан. Мне как человеку, родившемуся и выросшему во Франции, принять английскую ментальность легче. Но для священника из России пастырская работа в Великобритании становится невыносима. К тому же англичане не очень дружелюбны, они не любят русских людей. В этом смысле быть священником во Франции гораздо проще, чем здесь.
Священник Михаил Гоголев по профессии инженер-нефтехимик. Он родился во Франции в семье белых эмигрантов. Сейчас он на пенсии. В Англии у него несколько приходов в трех частях страны: один на западе, другой в центре, третий на юге. В каждый из этих мест он по три-четыре часа добирается на машине. Приходская жизнь, организация богослужений, юридические проволочки — всё это ложится на плечи вот этого самого одного-единственного клирика нескольких приходов. Он «и швец, и жнец, и на дуде игрец»: и за пономаря, и за диакона, и за чтеца. Его машина — это вечная передвижная церковь. Из багажника привычным движением извлекаются складной иконостас, аналой, утварь для Евхаристии, самодельные подставки для свечей, облачения. Всё это устанавливается в центре закута маленькой англиканской церквушки, а через несколько часов загружается обратно в машину до следующего богослужения.
Именно священнику приходится зачастую из своих личных, заработанных на основной работе денег оплачивать аренду помещения для службы. Священник в Англии не получает зарплаты. И поэтому — хвала светскому образованию, дополнительным подработкам, командировкам, которые помогают оплачивать жизнь православного прихода в Британии! Священник Константин Литвиненко, например, занимается экспериментальной физикой. В рамках своих исследований он должен ставить эксперименты ночью, в часы абсолютной тишины. Но его рабочий кабинет находится в Голландии. Для того чтобы провести службу, к примеру, в субботу, ему приходится ночью вести эксперимент в Голландии, а утром садиться в самолет и прибывать в Англию на Литургию.
До X века Английская Церковь была частью православного мира. Норманнское завоевание 1066 года навязало стране римо-католическую власть. Последней православной представительницей английского королевского рода была Гита Уэссекская, дочь короля Гарольда, будущая жена князя Владимира Мономаха. В 1534 году Парламент провозгласил независимость Английской Церкви от римской курии — так родилась Англиканская Церковь, к которой принадлежит большинство британцев. В Новое время первый православный храм появился в Британии вскоре после визита Петра Великого. Сейчас мы не можем сказать, где он находился. Но в дальнейшем, начиная с 1716 года, церковь числилась при посольстве России в Лондоне и материально поддерживалась Министерством иностранных дел Российской империи. XX век — особая веха в истории православия в Великобритании. Первая мировая война и русская революция послужили причиной притока русских на британскую землю. В Великобритании сосуществуют Сурожская епархия РПЦ МП, основанная в 1962 году митрополитом Антонием (Блумом), Великобританская и Ирландская епархия РПЦЗ, а также несколько миссий западного обряда для британцев, перешедших в православие, находящиеся в непосредственном подчинении первоиерарха РПЦЗ митрополита Илариона (Капрала). В православных храмах здесь служат на английском языке. За основу взят служебник, который перевела в Америке английская путешественница Изабель Флоренс Хэпгуд. Ее версия перевода в 1921 году была поддержана Патриархом Тихоном.
Еще одной особенностью священнического быта является непривычная в России «прозрачность». Поскольку духовенство находится в церкви в присутствии стариков и детей, каждый из клира должен пройти специальную проверку криминальным бюро на предмет имеющихся в его жизни темных пятен, связанных со злоупотреблением своей должностью, будь то побои, сексуальные домогательства и прочее. Апофеоз деятельности ювенальной юстиции — требование наличия неподалеку от алтаря указателя с телефонами социальных служб, чтобы дети могли позвонить туда прямо из церкви. Можно предположить, что это достаточно невинно, но, принимая во внимание богатый опыт английской жизни, когда дети доносят на своих родителей и опекунов, наличие подобного указателя потенциально подрывает доверие к священнику и его доверие к пастве: от последней ведь можно ожидать чего угодно.
Еще один пример касается так называемой «экклезиологической страховки» для духовенства.
— Суть этого феномена, — рассказывает диакон Алексий Нестерук, — в том, что каждый приход должен располагать финансовыми средствами для покрытия расходов в суде, к которому священник может быть привлечен по обвинению в прозелитизме (настойчивом стремлении обратить других в свою веру. — Прим. ред.), разрушении семейных уз, причинении вреда при исповеди и т. д. Представим себе, что к вам приходит молодой человек из католической семьи с намерением перейти в православие. Вы готовите его, оформляете его переход, и он становится прихожанином. При этом, поскольку изменяется обыденная жизнь молодого человека, его семья выступает против, выдвигая официальное обвинение, что вы осуществили психологическое воздействие на человека и его семейные узы стали расшатываться. То же касается возможных последствий исповеди. Итог — вы вовлечены в судебную процедуру, а за нее приходится платить — вот для этого и нужна экклезиологическая страховка. Трудно представить подобное в России.
Бессребреники
Для жены священника, православной матушки, будь она доктор наук или пианистка, зарубежная жизнь, говоря словами поэта Некрасова, «в полном разгаре страда деревенская». Матушка должна быть универсалом. От нее требуется умело печь просфоры, потому как никто «по чистой случайности» не завезет просфоры куда-нибудь в южный Бормус или в северный Норидж. Запасать не только богослужебные свечи, но и песок для свечей. Знать последование служб, уметь возглашать, читать шестопсалмие, не путать гласы, на лету ориентироваться в партитурах и не шипеть на неправильно поющих. Иметь навыки администратора, вести тетрадь «приходов-расходов», готовить пищу на время приходских мероприятий и мыть полы. Утешать тех, кто порвал с родиной и не хочет о ней слышать. Вести жизнь подвижническую, героическую, бессребреную. Но последнее, вообще, — общий удел православных в Великобритании.
— Однажды мне позвонила девушка, которая оказалась в Англии без денег, и обратилась ко мне с просьбой устроить ее в приход мыть полы или петь в хоре, — говорит диакон Алексий Нестерук. — Она была изумлена, когда узнала, что и то, и другое здесь допустимо только на безвозмездной основе. Бескорыстие и жертвенность — вот основные правила православного прихода в Англии. Священники здесь не получают денег даже за совершение треб.
Диакон Алексий Нестерук — профессор на кафедре математики в университете. Он никогда не афиширует того, что является священнослужителем. Однако дотошные английские студенты однажды сумели это обнаружить. Удивленной гурьбой пришли они на лекцию. Тот факт, что диакон — согласно их представлениям, фигура мрачного средневековья — может иметь научную степень и, как пасьянс, с легкостью раскладывать математические теории, внезапно вызвал в них прилив доверия. После лекции они выстроились в коридоре с повестями о своих болях и печалях. «Нам больше некому это рассказать, потому что говорить об этом у нас не принято, — сказали они. — Вы иностранец, поэтому поймете нас лучше, чем мы сами и наши родители».
Послесловие:Нелегко быть христианином в стране, где в негласном общественном мнении ты маргинал, человек, выброшенный из мировой культуры, дремучий и не толерантный к новейшим способам проявления человеколюбия.
С другой стороны, именно на Западе, в том числе в Великобритании, Церковь играет куда большую роль в жизни духовно сильных людей, которые видят свою христианскую миссию выше довлеющего влияния социума. Конечно, это не может стать задачей большинства представителей диаспоры, тех, кто приезжают на Запад в поисках комфорта. Западные реальности требуют христианских качеств бойца, постоянно стоящего на границе правды и лжи, реальности и видимости, человечности и не-человечности. Эти качества в достаточной степени развиты не у всех, и поэтому благодатность пребывания в Англии вряд ли можно констатировать для всех православных. Если благодать — это борьба с собой и с собственным приятием уродств современного общества, тогда да: Англия для тех, кто хочет закалиться в борьбе за истину Христа. Если же сама идея борьбы чужда, а христианство интерпретируется в терминах благополучия, то рано или поздно здесь оно будет отброшено в пользу секулярного комфорта.
