10 марта — Неделя мясопустная, о Страшном суде

Идея Страшного суда — посмертного разделения праведников и грешников — существует во многих религиях. Человек подходит к престолу божественного судьи, и происходит оценка его жизни. Перевешивают добрые дела — отправляется в место неизреченных блаженств, злые — в место жестоких мук. Кажется, это так похоже на евангельскую притчу о Страшном суде, как отделяли овец от козлищ (Мф. 25, 31–46). Христианское искусство часто изображает красоты грядущего Рая и ужасы ада: достаточно вспомнить изображения Страшного суда Иеронима Босха, Джотто или Уильяма Блейка. Но православное богословие делает акцент совсем на другом: на встрече со Христом, на том, что в присутствии Света мы сами, в зависимости от состояния своей души, осуждаем или награждаем себя. «Для тех, кем обладают неверие и страсти, — говорит Симеон Новый Богослов (память 25 марта), — благодать Святого Духа неприступна и незрима. Но для тех, которые являют должное покаяние и начинают исполнять заповеди Христовы с верой и в то же время со страхом и трепетом, она открывается и бывает видимой и сама собой производит в них суд… или, лучше сказать, она бывает для них днем Божественного суда. Кто всегда сияет и освещается этой благодатью, тот истинно видит себя самого… видит подробно все дела свои… При этом он судится и осуждается и Божественным огнем, вследствие чего, питаемый водой слез, орошается по всему телу и мало-помалу крестится весь, душой и телом, тем Божественным огнем и Духом, становится весь чистым, весь непорочным, сыном света и дня и более уже не сыном человека смертного».