Жизнь как форма проповеди
Я заканчивал Духовную академию в 2007 году, был уже женат, и меня собирались отправить служить куда-то в дальнюю епархию. Но тогдашний правящий архиерей Санкт-Петербургской епархии митрополит Владимир (Котляров) сказал Учебному комитету, что недавно у нас появился новый викарный епископ, владыка Маркелл, ему нужен помощник-диакон, и я очень для этого послушания подхожу. Учебный комитет пошел навстречу владыке Владимиру, и меня оставили в Санкт-Петербурге. Митрополит сказал мне готовиться к рукоположению и изучать архиерейское богослужение у епархиального протодиакона. Я отправился накануне хиротонии в Феодоровский Государев собор, где служил владыка Маркелл, спросил, как он относится к такому пожеланию митрополита, и он так загадочно улыбнулся и сказал: «Давай-давай! Скоро увидимся!» Правда, когда меня рукоположили, я пару месяцев участвовал в архиерейских богослужениях владыки митрополита, и лишь потом, накануне Рождества, был направлен в Феодоровский Государев собор.
Мне там всё казалось непривычным: в соборе сложились несколько другие традиции — манера богослужения, взаимоотношения между служителями и сотрудниками, — причем эти традиции создал именно владыка Маркелл. Он же поднимал Государев собор с нуля. Сохранилась фотография, где видно, что от здания храма к началу его возрождения оставались лишь четыре стены. Я-то пришел из Смоленского храма на Смоленском кладбище, там сохранялись старые традиции нашей епархии. Хотя владыка Маркелл любил неспешные богослужения, певческий репертуар петербургских композиторов, как и на месте его прежнего служения — в Спасо-Преображенском соборе.
В то время в Пушкине это был единственный храм, где пел смешанный хор, в других храмах сохранялись мужские составы. Владыка давал абсолютную свободу в диаконском служении, а вот по песнопениям у него были определенные предпочтения. Например, Трисвятое перед чтением Апостола он предлагал петь из Великого славословия Струмского. А перед чтением Евангелия пели «Аллилуия» из песнопения Львова «Вечери Твоея Тайныя днесь…» У него были любимые Херувимская, «Милость мира», другие песнопения, с которыми он себя спокойно чувствовал во время молитвы. Я заметил, что для него важно, чтобы богослужение было не «восторженным», а внутренне сосредоточенным. Стиль богослужения он предпочитал больше минорный, любил аскетическую торжественность, свойственную вообще, как мне кажется, петербургскому богослужению.
Владыка и в жизни был очень скромным человеком, не нуждался во многом. Никакой величавости во владыке Маркелле я не замечал, и его простота располагала к себе. Он не любил торжественных обедов, ел где и как придется, иногда на ходу. Всегда ходил в подряснике и с панагией, это была его форма проповеди. Я даже, наверное, никогда не видел его в светской одежде. При этом был очень прост в общении. Я видел, что на улице у дома, где он жил, к нему подходили очень бедные, нищие люди, он с ними разговаривал, кому-то продукты давал, кому-то деньги. Ни один человек не уходил от него без вспомоществования.
В его кабинет в епархиальном управлении приходили самые разные люди: от государственных мужей до лиц без определенного места жительства. Я в то время исполнял послушание его личного секретаря и всё это видел. Причем он мог целый час говорить в своем кабинете и с занимающими высокие посты, и с людьми самыми простыми — например с бывшими заключенными или с теми, кто страдал различными зависимостями и пытался от них излечиться. Владыка и нас всегда учил, что ни одного человека нельзя оставлять без внимания.
Епископ Маркелл был человеком не очень разговорчивым, хотя, под настроение, мог и импровизированную лекцию прочитать, и рассказать смешную историю. Но не любил болтать, это точно. И увлечение у него было соответствующее — рыбалка. Он рано утром мог выйти на Неву, где рыбаки ловили рыбу, или уехать куда-нибудь на природу. Любил говорить: «Это самое что ни на есть апостольское делание — рыбалка». Радовался, когда ему дарили удочки, спиннинги. Он не любил «представительские» подарки, которые можно только поставить в шкаф, а радовался, когда ему дарили то, что пригодится в жизни.
У многих маститых батюшек в храмах сохранялись вещи, принадлежавшие митрополиту Никодиму (Ротову), — четки, посох, другие предметы. И когда мы приезжали служить в такие храмы, владыке иногда эти реликвии дарили. Он очень дорожил этими дарами, хранил их в специальных футлярах, брал на самые торжественные богослужения, потому что для него это была память об учителе.
Владыка Маркелл хранил память о своем духовном наставнике. Он рассказывал о времени, когда служил иподиаконом у владыки Никодима: например, что иподиаконы так уставали, что прямо перед его кабинетом на коврике ложились и засыпали, а владыка после очередного инфаркта, соблюдая постельный режим, продолжал работать — у него энергии было на сто человек! Владыка Никодим всего себя отдавал Церкви. И сам владыка Маркелл тоже отдавал всего себя Церкви, он и умер очень рано.
Когда владыка ушел, те, кто до последнего с ним общался, рассказывали, что он себя вел как человек, готовый встретить Вечность. Он не унывал, вообще не любил говорить про болезни. Когда его спрашивали, как он себя чувствует, сразу переводил разговор на другую тему. Я стал вспоминать, что и раньше он не особо привязывался к земле. Не могу сказать, что он «сиял светом святости», владыка достаточно скептически относился к таким вещам, любил вспоминать высказывание митрополита Никодима — когда того благодарили за то, что он благословил или дал совет и всё сложилось наилучшим образом, он отвечал: «Это не от святости, а от опыта!»
Владыка Маркелл в Церкви с молодых лет, его еще мама водила в храм, и он рано стал иподиаконом, принял монашеский постриг, стал священнослужителем. Он всегда подчеркивал, что надо быть там, куда Господь пошлет.
Когда меня назначили заместителем председателя отдела религиозного образования — приводить в порядок помещение отдела делать ремонт, закупать технику — было поручено мне. Помещение большое, целый флигель, а денег не было совсем. Пришлось обратиться к владыке Маркеллу, и он помог — и сам, и подключил своих знакомых, и мы смогли сделать первоначальный ремонт. Многие люди рассказывают, что он им помогал встать на ноги. Его знали все, от мала до велика, на похоронах был полный храм людей — от представителей власти до обычных горожан.
Главный подарок в жизни владыка мне сделал в 2011 году, когда рукоположил во пресвитера. Как-то вызывает меня перед богослужением и говорит: «Давай готовься». На следующий день я получаю из канцелярии извещение, что надо готовить документы на хиротонию. В тот год на Пасху митрополит Владимир служил в Исаакиевском соборе, а в Казанском было поручено служить владыке Маркеллу. И он рукоположил меня прямо во время пасхального богослужения —священник может об этом только мечтать. Чувство благодарности владыке всегда сопровождает меня, когда я совершаю Литургию.
