Вечные цари и временные династии

МОСКВА — МАТЬ ГОРОДОВ РУССКИХ

— Имело ли значение иностранное происхождение династии Рюриковичей и Романовых?

— Первое уточнение: Романовым предшествовали не Годуновы и не Рюриковичи. Понятие «Рюриковичи» изначально вообще не фигурировало в нашей исторической традиции. В Киевской Руси господствовала формула «Все мы внуки Ярославовы и Всеславовы». Это не значит, что Рюрик совсем не принимался в расчет. Но акцент был сделан именно такой. В период Московской Руси Рюриковичей было уже много, десятки родов. Княжеский титул резко девальвировался, принадлежность к Рюриковичам никакого значения не имела. Московский столбовой дворянин, например из Морозовых или из Кошкиных, воспринимался гораздо более весомо, чем природные князья Рюриковичи. В «Сказании о князьях Владимирских», которое было создано в XVI веке, династия московских великих князей, а потом царей выводится сначала от Рюрика, а дальше от Октавиана Августа, Александра Македонского и совсем уж легендарных царей древности. Вот здесь собака и зарыта. Правящему роду самой мифологемой царя задана определенная инородность, он сакральная фигура. Если обращаться к языческим представлениям, то царь — это тот, чьи предки спустились с небес. В христианской системе координат царю всё равно необходима внеположенность, иноприродность, инаковость. Это укрепляло царское положение, ведь если бы он был совсем родным, кровным — то это был бы не совсем царь, а один из нас. Конечно, кровность, родство должны присутствовать. Неслучайно ведь его называют «царем-батюшкой». Но родство уживается с тем, что он и свой, и иноприродный. Для христианской Руси невозможна прямая божественность государя, но косвенно подразумевается его причастность божественности.

— Романовы венчались на царство в Успенском соборе Кремля в Москве. Так продолжалось и в петербургской России. Такая связь с Москвой — только дань традиции или нечто большее?

— Некогда цари венчались на царство в Москве и хоронили их также в Москве. В петербургской России ситуация раздвоилась. Захоронения всех августейших особ происходили в Петербурге, а венчание на царство совершенно обязательно совершалось в Москве. Это поддерживало мифологему царской власти. Династия — принцип, привнесенный извне. Не в интересах государя подчеркивать, что он из Романовых. Государи никогда так о себе не говорили. Они исконные цари Руси-России. У исконных царей есть исконная столица — Москва. Мы привыкли к выражению «Киев — мать городов русских». Но есть формула, которая бытовала уже в XVI веке, — «Москва — мать городов русских», «Москва — второй Киев». С точки зрения мифа Москва — извечная столица Руси.

— Но все же знают, что до этого был Киев.

— Конечно, до этого был Киев. А до Кие­ва был Рим. Царство как бы переносится. А миф этот перенос столичного города сливает в едином образе. Москва — мать городов русских, но Москва — дочь Киева. Киев сын Царьграда, Царьград — Рима. Всё это одна вечная Москва, она же — Рим. Почему Петербург не взял на себя эту роль? Потому что Петербург — это город на семи ветрах, этот город — «воды и неба брат». Все-таки не камнями вросший в землю, а созданный великой творческой волей Петра. Но корневое и извечное, конечно, должно оставаться в Москве. А тем более во второй половине XIX века, когда наступает стиль à la russe, возникает национализм, не дай Господь. Тогда Москва просто обязана была играть первую роль в символической системе.

ОКТАВИАН АВГУСТ И ИВАН СУСАНИН

— В 1613 году Земский собор в Москве избрал Романовых на царство. Кто мог избрать целый род править Россией?

— Во-первых, избрали не представителя рода Романовых, а племянника государя Феодора Иоанновича. Избрали того, кто находился в близком родстве с царем. Это родство не самое близкое, но ближе ни у кого не было. То есть избрали продолжателя рода. Во-вторых, нигде в документах не постулировалось, что Земский собор, как высший орган, выбрал нового царя. Нет, избрали по наитию, богодухновенно, Бог так внушил, это действие благодати Божией. Потом, мы помним, что государь Алексей Михайлович просил у Бога прощения за Ивана Грозного — за то, что тот умертвил митрополита Филиппа (Колычева). Царь послал епископа Новгородского Никона на Соловки, чтобы тот привез мощи святого митрополита. Ивана Грозного государь воспринимал как своего предка, и поэтому приносил публичное покаяние за его вину. Это жест благочестия царя и жест, утверждающий, что Романовы не отдельная династия. Они продолжают извечный род государей Российских.

— Но ведь мы сейчас говорим, что в 1613 году на престол взошла новая династия…

— Понимаете, когда государь относит себя к определенной династии, то не­сколько десакрализирует свою персону. Да, были Валуа во Франции, а потом младшая ветвь Валуа — Бурбоны. Однако, в отличие от нас, они могли как-то выражать свое «бурбонство», но только указывая, что они продолжатели Валуа, а Валуа — Капетингов, Капетинги — Каролингов, Каролинги — Меровингов. Всё равно это извечные правители. В России представление, что страной правят Романовы, возникает только в начале XIX века, в период наполеоновских войн. Тогда заговорили о Романовых, появился герой Иван Сусанин, который спасает первого Романова. Это подспудная десакрализация. Когда Пушкин говорит великому князю Михаилу Павловичу в Зимнем дворце: «Вы, Романовы, всегда были революционерами», то он, образно говоря, слегка хлопает великого князя по плечу. Ведь если Романовы династия, а не извечные государи, то это правящий род среди других правящих родов, династия среди других династий. Ибо большая разница — иметь началом легендарную, еще античную, древность или Смутное время.

ПЁТР ВЕЛИКИЙ — ОТЕЦ-ОСНОВАТЕЛЬ

— Императорами в России были только Романовы. Когда произошел переход к петербургской России, к империи, изменились ли Романовы вместе со страной?

— С Романовыми произошла одна существенная трансформация. Дело в том, что Пётр Великий не ощущал себя Романовым, потомком династии. Как он себя называл, странствуя по Европе? Пётр Алексеев. А вот начиная с императрицыЕлизаветы Петровны государи, не всегда это проговаривая прямо, начинают себя мыслить как наследники Петра Великого. От него ведется отсчет в первую очередь. Пётр Великий — отец-основатель. Екатерина Алексеевна устанавливает памятник Петру и пишет на нем: «Петру I Екатерина II». Здесь династический принцип вообще не учитывается. Здесь демонстрируется связь двух великих государей. Их связывает гениальность, они великие государственные деятели. А вот когда на памятнике перед Михайловским замком Павел I начертал «Прадеду — правнук», то это уже восстановление династического принципа. Но Пётр I тут выступает как первопредок. Императору Павлу I Алексей Михайлович или Михаил Феодорович ни о чем существенном не говорят. Всё существенное начинается с Петра Великого, империя начинается с Петра.

— Указ Петра Великого о престолонаследии 1722 года предполагал, что монарх волен сам выбирать себе наследника. Этот указ породил серьезные проблемы, началась непрерывная борьба за трон. Это был кризис династии? Принцип рода отодвигается в сторону?

— Указ Петра давал императору право самому выбирать себе преемника. И предполагалось само собой, что это будут наследники из рода Романовых. В этом смысле принцип рода не подрывался. Никому бы и в голову не пришло назначать наследника, который династийно, родственно с тобой никак не связан. Такое назначение будет сразу же делегитимировано народным мнением. Это совершенно точно. Ни один монарх не посмел бы так поступить, народное мнение играло существенную роль.

— С 1762 года можно было бы говорить, что Романовы закончились и теперь правят Гольштейн-Готторпы. Прямая отцовская линия прервалась, так ведь?

— Романовых называли Гольштейн–Готторпами только злопыхатели. В XIX веке нарастало противостояние между Россией и Германией. Когда знаменитая русско-прусская дружба заканчивается, Готский альманах публикует родословную Романовых, где именует их Гольштейн-Готторпами, начиная с Петра III. На самом деле это такое злобное брюзжание. В России никогда никому дела не было, что это преемство по женской линии. Да к тому же есть и прецеденты. Если мы возьмем римскую традицию, то там сколько угодно усыновлений. Российские императоры, когда угасали какие-нибудь знатные княжеские роды, даровали княжеский титул мужу последней представительницы рода. Род продолжался, и это никого не смущало.

Николай II в костюме царя Алексея Михайловича во время знаменитого костюмированного бала в Зимнем дворце 11 и 13 февраля 1903 года. На этом балу вся знать Российской империи присутствовала в костюмах допетровского времени.

НИКАКИХ ПЕРСПЕКТИВ

— Вы сказали, что в XIX веке происходит десакрализация царского рода…

— Да, Романовы, повторюсь, стали выделяться как династия в годы войны с Наполеоном, потому что возникли ассоциации со Смутным временем. Началось подспудное народничество. Возникла идея, что мы из своих русских глубин в тяжелыевремена породили Михаила Романова. Это была эпоха, когда мифологема государя рушилась. Французская революция её страшно пошатнула. Если отрубают голову «гражданину Капету», называя так короля, то эхо будет по всей Европе.У монархов возникает тревожный вопрос, как обрести свою легитимацию. Она не может быть обретена полностью заново. И вот французский король Луи Филипп называет себя «король-гражданин». Поэтому и в России возникают попытки заново легитимировать государя. Но то, что утрачено, утрачено безвозвратно. Обрушение монархии становится делом времени.

— Русскость Романовых — тема искусственная и позднейшая? Или всё же она имеет историческую значимость?

— Нет. Если ты царь Руси-России — значит, ты русский. Екатерина II — совершенно великолепный пример. Принцесса София Августа Фредерика Ангальт-Цербст­ская, в которой ни капли русской крови, становится не просто императрицей. Она становится матушкой Екатериной, Екатериной Алексеевной. В первые годы она подчеркнуто благочестива. В день свержения своего мужа она посещает храмы, молится. В этом нет национализма в современном смысле, нет принципа нации. А что есть? Русь, русская земля? Есть некая тотальность: Русь — земля, а еще горы, окиян-море… Русский человек вне русской земли — абстракция. Русскость в императоре начинает сознательно, рационально акцентироваться с правления Николая I. Он возобновляет обычай московских царей кланяться народу во время коронации. Он кланяется народу, кланяется русской земле — здесь заявляется русскость. Как будто бы возрождается старый обычай, но условия совершенно новые.Появляются сарафаны à la russe при дворе Николая I, стилизация под русскую старину. Всё это поздние попытки, достигшие своего апогея в правление Николая II, легитимировать пошатнувшуюся мифологему государей.

— Почему Романовы не сохранили единство после 1917 года?

— Дом Романовых начал основательно рассыпаться еще при Николае II. Потому что тогда начались нарушения положения о великих князьях. Они могли жениться или выходить замуж только с позволения государя императора — главы Дома, но пренебрегают этим. Николай Александрович не знает зачастую, что с этим делать. Династия становится слишком большой, чтобы оставаться династией. Появляется родство такой дальней степени, что титул великого князя не может уже быть присвоен всем. Если ты младший брат царя — ты великий князь, если племянник — ты еще великий князь. Но когда родство становится более дальним — ты уже князь Романов, а не великий князь. Род уже просто не может сохраниться ввиду своей расплывчатости.

А революция 1917 года сразу же создала неразрешимую проблему. Глава Дома, великий князь Кирилл Владимирович, — фигура весьма проблематичная. Не только потому, что он, по некоторым свидетельствам, нацепил красный бант на свою грудь морского офицера во время революционных событий. Кирилл Владимирович тоже вступил в брак без согласия государя императора. И император Николай Александрович довольно долго на него гневался. Был нарушен закон об императорской фамилии, поэтому признать его брак было бы сложно. Это одно, но есть и другая проблема.

Если Романовы в изгнании, если они всё еще многочисленны и живут в разных странах, то просто никакого смысла нет в сохранении Императорского Дома. Он может сохраняться, только если сохраняется реальная перспектива реставрации императорской власти. А такой перспективы никогда всерьез и не было после революции. Исчезает стержень, исчезает смысл существования Дома Романовых. Если они теперь не правящая династия, то они превращаются в некоторое подобие аристократической фамилии. Но аристократические роды никогда не были настолько многочисленными, чтобы у них было такое разветвленное родовое сознание. Когда Бурбоны восходят на престол, возникают новые ветви Бурбонов. Но эти ветви уже именуются по-новому, это отдельные Дома, а не Дом Бурбонов. С Романовыми произошло то же, только они не были уже у власти.

Династия Романовых исчезла, потому что не была больше правящей. Дому Романовых после революции было просто не собраться. Рассыпалась не только династия, но и Дом. Попытка реанимировать Дом Романовых в наши дни — это прожектерство и мечтательность. Тем более что сегодня они живут в разных странах, говорят на разных языках. Их больше ничего не объединяет, в них исчезает момент аристократической преемственности. Это совершенно разные фамилии, некоторые из них американизированы, некоторые вообще из Австралии. Это обычные, как раньше говорили, буржуазные семейства. Вполне по-современному живущие. У них нет реальной связи между собой. Всё закончилось, и попытки реанимировать не имеют серьезных перспектив.