Узкий путь в широкой степи

«Как вы попали в нашу обитель?» — спросила матушка Севастиана, настоятельница карагандинского Рождественского женского монастыря. «Ну как, на автобусе», — развела руками моя подруга. Мы сидели в тесной келье, завешанной иконами и фотографиями церковнослужителей. Полвека назад в этой комнатке ютился старец Севастиан Карагандинский. Житие преподобного и его духовных чад, обретенных в казахстанской ссылке, так напоминает подвиги первых христиан, что и в самом деле кажется нереальным приехать сюда на автобусе.

Прославление местночтимого схиархимандрита Севастиана (Фомина) в лике святых Новомучеников и Исповедников Российских прошло для меня незаметно. Вся Православная Церковь тогда казалась мне маленьким ветхим храмом в старом районе под названием Михайловка. Это наименование осталось от поселка, в 1930-х годах включенного в состав нового советского города Караганда. Только рабским трудом ссыльных и спецпереселенцев можно было в считанные десятилетия освоить эти земли, где лето раскаленное, а зима ледяная. На костях узников Карагандинского трудового лагеря построены шахты, засеяны поля, выращены сады.

Осужденный за веру иеромонах Севастиан полностью отбыл срок и остался служить молитвой жертвам Карлага, живым и мертвым. В 50-х годах ему удалось открыть ту самую крохотную михайловскую церковь: одноэтажный дом с маковкой на крыше, которую советские власти не разрешили приподнимать. Поэтому прихожане углубили пол на метр в землю, чтобы высота потолка соответствовала пожарной безопасности.

Сейчас, заходя в церковь Рождества Пресвятой Богородицы, спускаешься по ступенькам вниз. В храме сумрачно, душно, а службы по-монастырски длинные. Перед амвоном на складных стульчиках сидят старушки. Они присматривают за входящими: достаточной ли длины юбка, правильно ли налагается крест и своевременны ли поклоны. Помню, как изменила мой взгляд на этих бабушек книга жития старца Севастиана. В ней рассказывается, что почти все его духовные чада с супругами и малыми детьми были насильно отправлены в холодную степь, где на голой земле жили, молились и умирали, не поступаясь своими принципами.

Еще большее потрясение ждало меня в Прощеное воскресенье, когда встали с крестами перед народом священники, а за ними из алтаря вышел и подсел с краю схимник. Иссушенное лицо, деревянный крест на груди и удивительное одеяние, он казался пришельцем из средних веков. А уж история схиигумена Евфимия не уступала его внешнему виду.

Иван Тимаков родился в многодетной крестьянской семье. Женился и со всей родней был раскулачен. В ссылке молодой спецпереселенец трудился на шахте в страшных условиях. Верою в Бога выжил, остался в Караганде и нашел духовника — преподобного Севастиана. Выйдя на пенсию, стал иереем, затем иеромонахом. Ушел в затвор. Схиигумен Евфимий скончался в прошлом году на Радоницу в возрасте 103 лет...

Официально карагандинский Рождественский женский монастырь открыли в 1998 году. Но монашеская община сложилась здесь еще при жизни батюшки Севастиана. В атмосфере строгости воспитано целое поколение христиан. В их числе и настоятельница обители матушка Севастиана. Паломников она ошарашивает поучительным чтением стихов Пушкина и Жуковского. Делится рассказами о голодных временах, тяжелом труде, тайных крещениях.

Духовник монастыря архимандрит Петр — тоже ученик святого Севастиана. Попасть к нему на беседу сложно: много желающих. Однажды я пришла к нему за благословением уехать в Москву. Близкая приятельница звала, говорила, что есть хорошая работа, дескать, с обустройством разберемся на месте. Отец Петр скептически отнесся к такому предложению. Но, видя мою неудержимость, шагнул ближе, накрыл мои пальцы ладонью и сказал: «Вот батюшка Севастиан, когда Манечка хотела уехать, взял ее так за руку и сказал: «Не уезжай!» И она осталась. А я так не могу...», — и он отошел, грустно качая головой. Я не уехала. Тогда этих слов оказалось достаточно.

Через несколько лет я все-таки покинула Караганду. Не потому, что архимандрит Петр не такой, как старец Севастиан! Это я никак не дотягиваю до Манечки, до всех тихих, безвестных страдальцев, мучеников и исповедников пустынных степей. На иконе Собора Карагандинских святых более 50 ликов, чьи подвиги подтверждены документами. А сколько их в действительности? Святые Новомученики и Исповедники Российские, молите Бога о нас!