Церковь как симфонический оркестр

Даже на уроках обществознания любой учитель объяснит школьникам, что общество — это конгломерат отдельных социальных групп, соревнующихся друг с другом за доступ к ограниченным социальным благам. Есть ли среди православных христиан отдельные группировки разномыслящих и, если есть, имеют ли они право на существование?
Раздел: Острый угол
Церковь как симфонический оркестр
Журнал: № 12 (декабрь) 2011Автор: иерей Алексей ВолчковИллюстратор: Юлия Нурмагамбетова Опубликовано: 1 декабря 2011
Даже на уроках обществознания любой учитель объяснит школьникам, что общество — это конгломерат отдельных социальных групп, соревнующихся друг с другом за доступ к ограниченным социальным благам. Победившая партия навязывает свою волю и использует лидирующее положение для удовлетворения собственных нужд. Является ли подобное состояние достойным лишь осуждения? Едва ли. Эту борьбу можно рассматривать как вид конкуренции, соревнования, которое может способствовать развитию общества в целом. Но применимы ли такие схемы к Церкви? Есть ли среди православных христиан отдельные группировки разномыслящих и, если есть, имеют ли они право на существование?

«Разномыслиям быть должно» (1 Кор. 11, 19)
Как же не быть разномыслиям, если Бог призывает в Церковь абсолютно разных людей, с разным жизненным опытом, образованием, социальным статусом! Бог призывает всех и при этом не требует от Своих учеников превращения в одинаковых болванчиков, способных лишь к бессмысленному повторению однажды услышанного или прочитанного.

Думаю, если бы апостол Павел знал, что такое симфонический оркестр, он вполне мог бы сравнить Церковь не только с телом человека (1 Кор. 12, 27), но и с оркестром. Взятый отдельно каждый инструмент, как и каждый христианин, — самостоятельная и даже автономная единица. Им одинаково свойственно быть уникальными, иметь свое мнение по разным вопросам. Все, что требуется от скрипки или гобоя (как и от отдельного христианина) — чисто звучать (быть честным по отношению к себе), при этом играя такую роль в общем оркестре, какая была предписана рукою творца. Получается, что разномыслие в Церкви не только допустимо, но и вытекает из самой природы Церкви.

Однако единство Церкви как симфонического оркестра вступает в явное противоречие с единством, как его понимают многие православные христиане. Книжные лавки православных храмов полны брошюр, авторы которых дают безапелляционные и категоричные ответы на вопросы, волнующие человечество несколько последних веков. Авторы этих книг считают себя истиной в последней инстанции, а все, несогласные с их мнением, автоматически заносятся в категорию «еретиков».

В качестве оправдания такого интеллектуального тоталитаризма приводятся слова Иисуса Христа о «тесных вратах», которыми христианин должен входить в Царство Божие (Мф. 7, 13-14). В результате неумелой экзегезы (от греч. exegesis — толкование) христианство превращается из религии внутренней свободы и творчества в нечто совершенно противоположное. Там, где речь идет о нравственной чистоте и верности избранному пути, некоторые православные публицисты видят призыв к оскоп-лению своего разума. Считается, что все мировые вопросы уже давно разрешены в благословенные византийские времена, но ведь с тех пор наука, политика, экономическая жизнь и развитие общества породили огромное множество новых острых вопросов. От имени великих отцов Церкви православные брошюротворцы смело отвечают на все эти вопросы. Выбор читателя невелик: или согласиться с «отцами из брошюр», или оказаться в лагере «модернистов».

Заметим, что в симфоническом оркестре инструменты располагаются вовсе не в беспорядке. Разные инструменты располагаются группами! Христианам, обладающим примерно одинаковым жизненным опытом, уровнем образования, социальным статусом, психологически естественно искать в Церкви единомышленников. По этой причине в больших городах появляются приходы, которые привлекают людей определенной категории: творческую интеллигенцию, врачей, отставных военных, сотрудников силовых структур... В этом стремлении нет ничего незаконного или антицерковного. Действительно, мы едва ли сможем стать полноценными, взрослыми и ответственными членами Церкви, если нам не знакомо членство в небольшом кружке товарищей. Если весь жизненный путь привел человека к либеральному или консервативному мировоззрению, то обращение в христианство не подразумевает отказа от мировоззрения вообще или замену его чем-то «православненьким». При крещении мы отрекаемся от сатаны и от греха, а не от политических или экономических идей.

Итак, чадами Церкви могут быть люди с различным мировоззрением. Важно, что ничто не мешает этим людям создавать собственные движения, учреждать СМИ, писать книги. Значит, в Церкви действительно могут существовать какие-то мировоззренческие группировки, из которых одни могут быть условно названы «либеральными», другие — «консервативными»? Социологи и журналисты хватаются за эту идею и пытаются представить всю жизнь Церкви в привычных для политического обозревателя категориях борьбы «правых» и «левых». Характерным примером подобного подхода является освещение различными СМИ выборов Патриарха в начале 2009 года. Статьи различных журналистов создавали странные для церковного уха образы кандидатов‑«либералов» или претендентов‑«консерваторов». Действительно, разные части Русской Православной Церкви озвучивают разные модели развития, отношения с государством, светской культурой, миром западного христианства. Полемика между этими частями тоже имеется, иногда интеллектуально честная и корректная, а иногда обостренно эмоциональная и крикливая. Однако все-таки что-то мешает описывать взаимоотношения движений внутри Церкви в категориях межпартийной или фракционной борьбы.

Православный консерватор или консервативный православный
Наличие в Церкви людей «либеральных» или «право‑консервативных» убеждений вовсе не предполагает существование этих самых фракций и партий. Более того, появление подобных фракций свидетельствует о серьезных духовных проблемах внутри церковного организма.

Напомним, что каждый инструмент симфонического оркестра должен быть внимательным не только к своей «уникальности», но и к тому, что от него требуют ноты и взмах палочки дирижера. Необходимо, чтобы инструменты оркестра, как и христиане — члены Церкви, не забывали, что все они — часть чего-то большего. Лишь благодаря участию каждого инструмента в общем действии реализуется призвание каждого инструмента в отдельности.

Однако эта очевидная истина с огромным трудом становится руководящим принципом нашей жизни. Часто место братского общения заступает непримиримая борьба и навешивание ярлыков. С точки зрения участников этих споров, это самая настоящая святая война, война правды (неважно какой) с ересью и изменой. На интернет-жаргоне это противостояние метко именуется «холиваром» (от holy war). Интернет-энциклопедия «современной культуры, фольклора и субкультур, а также всего остального» «Луркоморье» представляет любой «холивар» как «принципиально бессмысленный спор, так как ни один из участников дискуссии не собирается выслушивать и обдумывать доводы своего оппонента, а стремится максимально красиво выглядеть в глазах зрителей». Да, такие бессмысленные «святые» споры существуют и в виртуальном, и в реальном пространстве. Но разве должны христиане ставить их во главу угла и тратить на это свое время? 
 
Что мешает ощущению нашего церковного единства? Какова морфология внутрицерковных разногласий? Как правило, это личная непримиримость членов Церкви. 

Личностный фактор является источником силы всего христианского движения. Христианская миссия, забота о нуждающихся, творчество — все это немыслимо в той среде, которая подозрительно относится к личностной составляющей человека. С другой стороны, все ссоры, расколы, все исторические ошибки и грехи христианства также своим существованием обязаны конкретным личностям, которые в ключевые моменты истории воспринимали собственное мнение, церковную позицию, мировоззрение, фобии и предрассудки как нечто более серьезное, нежели Иисуса Христа и Его Весть. Надо полагать, что история христианства в России была бы совершенно иной, если бы патриарх Никон, протопоп Аввакум (старообрядческий раскол), епископ Антонин (Грановский), священник Александр Введенский (лидеры обновленческого движения 1920–30‑х гг.), Филарет Денисенко (глава Украинской Православной Церкви Киевского Патриархата, каноничность которой не признается ни одной поместной Православной Церковью) в отстаивании своей правды были бы более внимательными и открытыми к мнению своих оппонентов.

Христианин, наверное, может обладать почти каким угодно мировоззрением, однако он должен отдавать себе отчет в том, что наш Господь — не Либеральная Идея, не Святая Русь, не Византия и не Нация, но Сам Господь, Который возвещает нам Весть, по своим масштабам и силе превосходящую все, что смогло выдумать человечество. Вопрос о том, кем является человек (христианином или язычником), решается именно в этом ключе: кто ты в первую очередь, христианин или носитель определенной идеологии?

Христос — конец всякого разделения
Кажется, нет никакого естественного, обусловленного законами общества и истории, выхода из противостояния так называемых «церковных либералов» и «церковных традиционалистов», кроме раскола, окончательного отделения. Но процесс очищения Церкви от тех, кто думает иначе, чреват уничтожением Церкви как таковой. Такая «очищенная» Церковь будет напоминать симфонический оркестр, в котором струнно-смычковая группа во имя единства и согласия успешно расправилась с духовой и ударной. В их оркестре на время стало больше дисциплины и единогласия, но куда-то исчезла музыка. Ярчайшим примером подобной логики развития служит история всех новейших расколов Русской Православной Церкви. Морфология (наверное, уместнее говорить об анамнезе) этих расколов одинакова и совершенно проста. Небольшая группа людей, обвиняя священноначалие во всевозможных грехах, смело отделяется от Матери-Церкви и провозглашает создание очередной «истинно-православной» организации. Громогласно утверждается, что лишь в этой группе сохраняется истинное учение и чистота евангельской веры. Однако вскоре новообразованная «Церковь» начинает повторять поведение изотопа урана 235 в атомном реакторе: на месте одной «истинно-православной» Церкви образуется две, потом три и так далее. Та логика, которая привела к отсоединению от Матери-Церкви, в дальнейшем неизбежно уничтожает новообразовавшееся сообщество. Информационно-справочный портал «Анти-раскол» (http://www.anti-raskol.ru/) сообщает, что в современной России существует, по меньшей мере, 28 церковных объединений, относящих себя к небольшому числу «истинных христиан». Несложно догадаться, что в большинстве случаев они и друг друга считают отпавшими от Христовой истины.

Участникам внутрицерковных дискуссий часто не хватает смиренного осознания одного важного факта христианской жизни. Святость, единство и соборность Церкви — то, что сообщается ей Богом, а не творится ею в ходе своей внутренней жизни. Один из самых надежных способов преодоления внутрицерковной вражды — это следование обычному ритму церковной жизни. Христианину, живущему тем, что церковная традиция предлагает в качестве материи духовной жизни — исследованием Священного Писания, участием в Литургии, совершением дел христианского милосердия — для резких идеологических споров и дальнейших ссор не остается ни времени, ни желания.

Есть множество свидетельств, которые делают неуместным деление Церкви на фракции. Как правило, эти свидетельства игнорируются и журналистами, и социологами, занимающимися исследованием церковной жизни. Например, многие православные СМИ (а также интернет-блоггеры) придерживаются диаметрально противоположных мнений по отдельным вопросам, но при этом на основные общественные и внутрицерковные проблемы подчас смотрят абсолютно одинаково. Реальная жизнь дает массу примеров настоящей дружбы священников, которые в публичной сфере выступают как последовательные оппоненты. Ярким примером подобной дружбы вопреки всем разногласиям во взглядах являются отношения между двумя епископами Русской Православной Церкви: митрополитами Антонием (Блумом) и Иоанном (Снычевым). Прозаик и поэтесса Олеся Николаева в своих воспоминаниях о митрополите Антонии описывает теплую и трогательную встречу этих высокопреосвященных владык, при которой ей довелось присутствовать. Сложно представить, чтобы современные последователи двух известных митрополитов испытывали друг к другу хоть малую толику подобных чувств.

Наконец, самым ярким проявлением внутреннего единства церковного организма является центральное событие христианской жизни — участие в Литургии. В евхаристической трапезе одинаково участвуют, от одной Чаши причащаются представители абсолютно всех направлений церковной жизни. Самой удачной параллелью этого участия будет общее дружеское застолье, в котором, например, участвуют Владимир Путин и Алексей Навальный. Невозможное для политиков практикуется христианами уже многие столетия. Ведь тех, кого соединил Христос, едва ли может разъединить Карл Маркс и Адам Смит.

Поделиться

Другие статьи из рубрики "Острый угол"

19 марта, вторник
rss

№ 12 (декабрь) 2011

Обложка

Тема номера:Церковь - Тело Христово