Типично женская святость

Возможно ли стяжать святость и при этом остаться женщиной? На пути к христианскому совершенству в самый неподходящий момент начинают мешать типично женские слабости… Истории святых средневекового Запада — монахинь и мирянок, дев, жен и матерей, простых и знатных — могут стать источником вдохновения, считает специалист по истории Средневековья Анастасия Паламарчук. В этих историях есть место семейным конфликтам, приключениям и непростым отношениям с мужчинами.
Раздел: ПОДРОБНО
Типично женская святость
Журнал: № 3 (март) 2018Автор: Анна ЕршоваФотограф: Станислав Марченко Опубликовано: 15 марта 2018

ИЛИ ПОДРОСТКИ-МУЧЕНИЦЫ, ИЛИ КОРОЛЕВСКИЕ ОСОБЫ

— Почему, на ваш взгляд, в святцах больше мужских имен, чем женских?

— Очень надеюсь, что по замыслу Господа Бога святых мужчин и женщин примерно одинаковое количество, просто не обо всех мы знаем, не все прославлены Церковью. Но действительно, анализируя средневековые литургические календари, мы замечаем гендерное неравенство. Отмечу, что хотя Церковь стремится распознавать волю Бога, отнюдь не всегда в полную силу её улавливает. А мы говорим о распознании святости обществом исключительно патриархальным, где господствовало восходящее к Аристотелю представление о женщине как несовершенном мужчине. Тем не менее, именно почитание женщин-святых сильно повлияло на представление о женщине вообще. Здесь решающим, как кажется, был период гонений, когда возник культ мучеников и мучений за Христа.

— Что можно сказать об этом периоде?

— Это удивительно: христианская община почитает святыми девочек-подростков 12, 15, 17 лет, которые в любой другой ситуации представляли бы ценность только как потенциальные жены и матери. Их чистота, стойкость, непоколебимая вера оказываются примером даже для взрослых мужчин. Мы видим часто повторяющуюся историю: совсем юная девушка, которую хорошие родители — иногда язычники, иногда христиане — предназначают в жены хорошему молодому человеку (или немолодому, но состоятельному и уважаемому). И дальше начинается «праздник непослушания». Либо «не пойду замуж — обещалась Христу», либо «ладно, пойду замуж, но сохраню девство». И всё заканчивается исповеданием христианской веры в мученичестве. Подвиг мученичества вообще основывается на радикализме, а в случае с юными мучениками — на радикализме юношеском, подростковом. В связи с этим современные родители могут задать себе сложный вопрос: всегда ли ведет к плохому подростковый радикализм? Мы привыкли отождествлять святость с послушанием, и в этом очень близки римскому обществу, для которого девица хороша тогда, когда она не только целомудренна, но еще и послушна. И то, что Церковь почитала святость таких отважных девушек, видела и признавала их подвиг, — это, конечно, реабилитация женской природы. Женщина может подавать пример взрослым мужам, женщина может претерпеть мучения по своей воле и победить!

— Какие «гендерные» особенности можно отметить в следующем периоде?

— Это период, который связан с распространением христианства среди языческих народов Европы — миссия к германским племенам, крещение Британии и Скандинавии. Опасность для жизни святого исходила уже не от власти, а от тех язычников, которые не хотели менять убеждений и демонстрировали свое нежелание весьма агрессивно. По понятным причинам миссионерской деятельностью занимались в основном мужчины. Но если мы посмотрим на раннесредневековых святых-не мучеников, то увидим интересную картину. Согласно подсчетам специалистов, в VII–XI веках в Британии фиксируется 240 почитаемых святых. Это примерная цифра, потому что имена повторяются и не всегда ясно, сколько за одним именем кроется человек. Из 240 человек — одна треть женщин. Для Средневековья это большая цифра. По социальному составу это либо монахини, дочери или родственницы знатных домов, либо особы королевской крови, которые являлись покровительницами монастырей, способствовали формированию в обществе благотворительности и милосердия. Таким образом, обществом выносится для почитания святость деяний, которая предполагала практический вклад в социальную деятельность, в просвещение. Но такой вид святости, повторюсь, был зарезервирован для знатных женщин. Это не значит, что среди простонародья не было святых, мы просто о них не знаем.

ИРИНА МАКЕДОНСКАЯ (конец I — начало II веков) — дочь наместника провинции Ликиния, принявшая Крещение от апостола Тимофея и обратившая в веру своего отца

ПАРАСКЕВА ИКОНИЙСКАЯ (конец III — начало IV века) — дочь знатного римского сенатора-христианина, пострадавшая во время гонений Диоклетиана

ЕВФИМИЯ ВСЕХВАЛЬНАЯ (конец III века — 304 год) — дочь христиан из Халкидона, замученная на арене цирка за отказ участвовать в празднике в честь бога Ареса

АНАСТАСИЯ УЗОРЕШИТЕЛЬНИЦА (конец III века — 304 год) — юная христианка, тайно посещавшая узников-христиан, которые томились в римских темницах, и ухаживавшая за ними

ЕКАТЕРИНА АЛЕКСАНДРИЙСКАЯ (287–305 годы) — знатная и образованная девушка, принявшая мученическую кончину при императоре Максимине

ВАРВАРА ИЛИОПОЛЬСКАЯ (конец ΙΙΙ века — 306 год) — дочь язычника Диоскора, вопреки воле отца ставшая христианкой и за это обезглавленная

МАРИНА (МАРГАРИТА) АНТИОХИЙСКАЯ (292–307 годы) — дочь языческого жреца Эдесия, пострадавшая за отказ приносить жертвы идолам


СВЯТОСТЬ ДЕЯНИЙ

— Наверное, один из чисто женских недостатков — это многозаботливость. Стоишь на молитве, а сама замечаешь: «Так, цветы не полила. И на иконной полочке столько пыли!» Думается, поэтому нам сложнее отдавать много времени молитве, сложнее молиться глубоко.

— Мне хочется в защиту женщин привести один знаменитый пример мужчины, который жаловался примерно на то же, что вы описали. Это блаженный Августин: в своей «Исповеди» он описывает, как при молитве отвлекается на всё: на музыку, на насекомых, которые ползают вокруг, на цветы, — и мысль его парит где угодно. Так что это свойство, видимо, не только и не всегда женщин.

По поводу многозаботливости: средневековые источники в подавляющем большинстве никак не приоткрывают нам завесу внутренней жизни человека. Это не означает, что этой внутренней жизни не существовало, просто её было не принято отражать в тексте. Представление о святости выносилось сугубо из внешнего, из деяний. Человек, который хорошо и много молится, — это человек, который 250 раз в день читает «Отче наш», не пропускает часы молитвы, постится, изнуряя себя, стоит по пояс в холодной воде и так далее. То есть это всегда описание деяний, narratio rerum. Представления о том, что кто-то молится один раз в день, но так глубоко, что при этом постигает премудрость Божию, от средневекового общества мы просто не смогли бы получить. В культуре Средневековья внутреннее воспринималось через внешние манифестации. Поэтому для женщин-святых как раз многозаботливость является плюсом.

— Например?

— Чтобы заниматься монастырем, миссией, выстраивать отношения с самыми разными людьми — с людьми Церкви, со светской знатью, — нужны были практические навыки взаимодействия. Мудрость Средневековья в том, что умение организовать вокруг себя жизнь дома, жизнь христианской общины, жизнь монастыря — это хорошо, это считалось проявлением святости. Блаженны миротворцы — те, кто творит мир вокруг себя. Да и само действие тоже ценилось. Святая Вальбурга, например, будучи настоятельницей монастыря, мудро там всё устраивала, но в определенный момент оставила комфортную жизнь в Британии и отправилась на миссию в Германию. Вот она, святость деяний, святость действия! Вперед, к приключениям. Святость, когда сидишь в уголке и живешь духовной жизнью, тогда была бы непонятна. Святая Адельгейда Бургундская — императрица Священной Римской империи — женщина, которая пережила в семье все возможные неприятности и склоки, но творила вокруг себя мир. Успевала и молиться, и основывать монастыри, и участвовать в политической борьбе, поддерживая права своего внука на имперский престол. И она почиталась как святая не потому, что была знатной женщиной, а потому что в очень непростых условиях, находясь в цент­ре интриг и насилия, жила яркой христиан­ской жизнью и творила добрые дела.

— Но все-таки святых женщин в монашеском чине больше, чем семейных. Когда у тебя семья, да еще и много детей, тут не до добрых деяний в масштабах королевства…

— Да, среди святых женщин преобладают либо монахини, либо юные девушки. Средневековый Запад очень долго держался суждения, что проще всего стать святым в монастыре. И примеров замужних женщин, снискавших святость в миру,крайне мало. Но они есть. Вот, например, Маргарита Шотландская, жена Малькольма III, одиннадцать детей. Представьте себе: Шотландия, задворки Европы, ужасный климат, дикари и варвары вокруг. Но её дети растут в христианской вере, муж постепенно тоже обращается. Очевидно, что это была счастливая семья. Как это можно узнать? В королевских домах Средневековья мы всегда видим детей законных и детей, рожденных при других обстоятельствах: до брака, параллельно с браком, от наложниц. Но в браке Малькольма и Маргариты мы видим только законных детей. То есть эта женщина была настолько привлекательна для мужа, что он хотел зачинать детей только с ней. Таких историй довольно мало.

—У этой святой какое-то особенно подробное житие?

— Да, житие Маргариты Шотландской — не совсем типичный текст для Средневековья, он очень личный, поскольку написан её духовником Турготом, человеком, наблюдавшим святую в повседневной жизни. Мы узнаем, что Маргарита кормила бедных при своем дворе, обучала их основам веры. Обычно дела благотворительности — это посредничество: знатная дама дает деньги, учреждает какие-то институты опеки. Но не идет сама и не касается бедняков, потому что она не должна соприкасаться с людьми не своего круга. Здесь смелость и вызов Маргариты. Её житие описывает одно из чудес, по-женски милое: Маргарита идет по берегу с книжкой (а женщина, идущая по Шотландии с книжкой, — само по себе чудо чудное и диво дивное) и роняет книжку в воду. И книжка выскакивает обратно ненамоченной и неповрежденной. Она берет эту книжку и идет учить бедняков. Трогательная опека Бога показана в этом маленьком эпизоде. И второе чудо, не менее удивительное, — обращение мужа. Он следует по стопам Маргариты, слушает, что она говорит. Брутальный и облеченный властью средневековый мужчина слушает женщину! Это может быть только в исключительных обстоятельствах, — если она действительно святая. И это действительно чудо.


О ЖЕНСКОМ СВОЕВОЛИИ ЗАМОЛВИТЕ СЛОВО

— У женщин большое место в жизни занимают отношения. С любимым человеком, с подругами, с мамой… Мешали ли отношения средневековым святым?

— В Средневековье человек никогда не был один, одиночество как феномен тогда просто не существовало. Даже отшельник, убегающий далеко в лес, — всегда показан в отношениях с Богом. Экзистенциальное одиночество — это не про Средневековье. И так же, как человек показан в деяниях, он показан в отношениях. В семейственности, в общинности, и это характерно и для мужчин, и для женщин. Даже монастырь рассматривался не как исключение из семейных или социальных связей, а как их специфическая форма. Отдавая девушку в монастырь, семья предполагала, что она делает выгодное вложение: монахиня будет молиться за родню. Что касается мужчин в жизни женщин, они выступали в разных ролях: мужей, отцов, старших родичей, братьев. Прекрасный, всем известный пример отношений матери с сыном — святая Моника и святой Августин. В глазах современного человека, почитавшего статьи по психологии, святая Моника выглядит как типичная токсичная мать, которая бегает за сыном по всей Европе, ломает его союз с возлюбленной и выбирает ему девушку по своему вкусу. Но мы видим, как Моника на протяжении всей жизни учится принимать взрослость сына, постепенно и очень мучительно его по чуть-чуть отпускать. Их соединяет очень тесная духовная связь, и эти большие отношения двух ярких духовных людей служат для обоих путем к святости.

— А есть примеры отношений брата и сестры?

— Да, например преподобного Бенедикта Нурсийского и его сестры святой Схоластики. Святой Бенедикт — отец мужского общежитийного монашества в Западной Европе; святая Схоластика — женского. Они очень близки духовно, традиция даже изображает их близнецами. В старости Схоластика, предчувствуя скорую кончину, приезжает встретиться с братом. И вот они проговорили весь день, наступает вечер, Бенедикт замечает: «Устав предписывает, что нельзя ночевать вне монастыря, да еще и под одной крышей с женщиной, нам нужно прощаться». А она предчувствует, что это их последняя встреча, и просит: «Бенедикт, не уходи, побудь со мной еще немного». — «Нет, я хороший монах, я не должен ночевать под одной крышей с женщиной, даже если она моя сестра». Тогда Схоластика молится — и начинается буря, настолько серьезная, что Бенедикт вынужден остаться до утра. И святой Григорий Двоеслов, автор жития преподобного Бенедикта, вкладывает в уста Схоластики такие слова: «Я воззвала к брату моему, и он не услышал меня. Тогда я воззвала к Богу моему, и Он услышал меня». Это такое женское своеволие, да. Но Бог исполняет волю женщины, а не великого монаха.

— Но это довольно редкий случай…

— Конечно, в большинстве своем мы видим в житиях канонические категории, когда женщина послушна отцу или старшим родичам, монахиня послушна своей настоятельнице и так далее. Это обычная стандартизация отношений, и если мы хотим найти что-то личное — мы должны эти бесценные крупицы «с лупой» искать в текстах.

— То, что мужская святость — это смелость и мужественность, а женская — доброта и милосердие, тоже стандартизация?

— Средневековье — время стереотипов, время канонов в описаниях. Да, мужчина, даже если он монах, — очень мужественный, воин Христов, настоящий мужчина. В средневековой святости монашество не означало потерю мужественности. Описание святости женщины тоже строится по канону: она женственна, она мать (даже если она девица, она мать своих духовных дочерей, мать монастыря, мать жителей округи), и она красива. Святость предполагает красоту. Причем это верно и для мужчин, и для женщин. Внешность почти никак не описывается, но для Средневековья красота внутренняя предполагала проявление в красоте внешней. Ведь, казалось бы, что красивого в смерти? Когда разрывают на части, отрезают грудь, как святой Агате, выковыривают глаза, как святой Люции, — современному человеку это страшно представить. Но мученические кончины, как ни странно, вдохновили множество художников на создание прекрасных картин. Весь Ренессанс вдохновлен образами мучеников. Они безумно красивы. Их внутренняя чистота побеждает отвратительную картину смерти, эстетизирует смерть. И если говорить о средневековых королевах и монахинях — предполагается, что они по умолчанию прекрасны. Красота женщины здесь не помеха, как принято сегодня считать, а свидетельство святости. Я всегда говорю студентам, что в Средневековье феномен Квазимодо невозможен. Не может быть, что человек прекрасен внутри, но ужасен внешне. Внешность для Средневековья — это проекция внутреннего.

Поделиться

Другие статьи из рубрики "ПОДРОБНО"