Теория и практика «третьей силы»
Государство — опасный инструмент
— Каковы истоки анархистского учения?
— Учение это очень древнее. Как, наверное, все учения, оно уходит корнями во времена возникновения рациональной культуры, в эпоху Древней Греции и Древнего Рима. Идея, что можно жить без государства, уже тогда существовала. В древнем и средневековом Китае было популярно учение Лао Цзы, где тоже были аналогичные мотивы. Но если мы говорим об анархизме как о концепции, как о рациональной системе, привычной для нашего времени, то отцом современного анархизма считается Пьер-Жозеф Прудон. В своей работе «Что такое собственность?» он провозглашает себя приверженцем анархии и заявляет, что «собственность — это кража». Изначально это была не прудоновская мысль, но он с ней согласился. К тому же Прудон утверждал, что государственные институты необходимо трансформировать в сторону анархии, то есть как можно меньшего вмешательства публичной власти в отношения между людьми. Люди должны сами организовывать свою жизнь. Прудон был постепеновцем, он не считал нужным немедленно всё сокрушать. В его общении с Марксом есть такая мысль, что лучше сжечь власть и собственность на медленном огне, чем устраивать Варфоломеевскую ночь для чиновников и собственников. Но, тем не менее, он наметил перспективу движения к обществу без власти. А затем уже очень крупные умы, его младшие современники, например наши соотечественники — М.А. Бакунин, П.А. Кропоткин, — развивали это учение в сторону большего радикализма. Им казалось, что можно быстро решить эту задачу. К концу жизни Кропоткин перешел на сторону постепеновцев. Большой вклад в теорию анархизма параллельно с Прудоном внес А.И. Герцен, который объяснил, как Россия может двигаться в сторону безгосударственного идеала и стал основателем идеологии народничества, к которой принадлежал и Бакунин.
Александр Шубин
родился в 1965 году. Окончил МГПИ в 1989 году. В 1993 году защитил кандидатскую диссертацию на тему «Проблема социальной революции в идеологии российской анархистской эмиграции 20–30-х гг. (по материалам эмигрантской периодики)». В 2000 году — докторскую на тему «Анархистский социальный эксперимент. Украина и Испания (1917–1939 гг.)». Главный научный сотрудник Института всеобщей истории РАН. Руководитель Центра истории России, Украины и Белоруссии Института всеобщей истории РАН в 2007–2015 годах. Профессор Государственного академического университета гуманитарных наук и Российского государственного гуманитарного университета. Автор более 20 монографий по истории России XX века, в том числе книги «Махно и его время» (2013).
— В чем состояли основные разногласия Прудона и Маркса?
— Они с Марксом продуктивно общались, но затем между ними возник конфликт. Здесь сыграла роль и ревность Маркса к публикации философско-экономического исследования Прудона, который опередил Маркса, и разное понимание методов борьбы за общество будущего. Но между анархизмом и марксизмом есть более глубокое противоречие. Маркс тоже выступал за ликвидацию государственности, но только после строжайшей централизации экономики, которая должна работать по единому плану. А анархисты прудоновского и бакунинского направления доказывали, что это невозможно. Если у вас жесткое централизованное управление экономикой со стороны планирующего центра, то иширокой свободы для людей тоже не получится. Если говорить о нашем времени, то сейчас анархизм всё больше переплетается с постиндустриальными идеями, так как возникли новые культурно-технологические предпосылки для осуществления самоуправления и перестройки общества на основе горизонтальных, равноправных неиерархических связей. Попытки их радикально реализовать были и раньше, например, в ходе гражданских войн — в России в 1919‒1920 годах, или в Испании в 1936‒1939 годах, где анархизм достиг даже большего успеха. Но эти попытки все-таки не удались, потому что предпосылок было недостаточно, и против анархистов вели жестокую борьбу государственники всех мастей. Но постиндустриальная перспектива, как показал такой теоретик экологического анархизма, как Мюррей Букчин, позволяет всё больше освобождать людей от власти чиновников и их контроля, всё более самостоятельно решать свои дела. Так что, вполне возможно, в далекой перспективе идеалы анархистов будут осуществлены в значительной полноте. Ну а в элементах, думаю, что многие разумные люди, которые не считают себя анархистами, тем не менее считают, что нужно больше самоуправления, больше горизонтальных связей. Чиновничество неэффективно, капитализм тоже показал свою неэффективность. Поэтому первые шаги в этом направлении, которые предполагали Прудон и Герцен, возможны и сегодня.
— Марксизм родился в Германии, но некоторые из крупнейших теоретиков анархизма были русскими. Но ведь Россия XIX века не была ведущей философской державой. Чем объясняются «русские корни» анархистского учения?
— Все-таки — частично русские, потому что Прудон был французом, были и американские теоретики, такие как Бенджамин Такер. Как только возникает общемировая коммуникационная среда, вначале это была европейско-американская среда, общий обмен идеями, то серьезный теоретик может вырасти на любой почве. Они все к тому же очень много путешествовали. Бакунин, до того как он стал анархистом, считался первым из русских гегельянцев, крупным и наиболее глубоким знатоком гегелевской философии. Затем он поехал учиться на Запад, и вообще больше действовал в западной среде. Как анархист он себя проявил на Западе, где на тот момент эпоха была более революционной, чем в России. Так что здесь ничего удивительного нет. Кропоткин как анархист тоже действовал на Западе. Но затем массовый анархизм пришел в нашу страну во время революции. И наибольших успехов он достиг на востоке Украины, в махновском движении. Ситуация для яркого проявления анархизма требует двух факторов. Во-первых, должен существовать доступ к современной мировой рациональной мысли, о чем мы уже говорили. Это появилось в России в XIX веке. Во-вторых, чтобы еще не исчезли традиции самоуправления, а в России они были связаны с крестьянской общиной, на которую ставили и Герцен, и Бакунин, и П.Л. Лавров. Это были столпы народничества антигосударственнического толка. Правда, Лавров выступал за то, что государство можно использовать для осуществления этих идей, но только осторожно. Не усиливать государство, как намеревались сделать коммунисты, поскольку государство — это опасный инструмент.
Миф о хаосе
— Как возникло представление о хаотической природе анархизма?
— Думаю, из двух источников. Во-первых, не будем забывать, что анархизм бросает вызов большинству идеологий. Мы можем сказать, что существует два типа идеологий: антигосударственническая и государственническая. Антигосударственники — это преимущественно анархисты. Государственнические идеологии представлены широко: большинство коммунистов, фашисты, консерваторы, либералы. Поэтому, как только появляются анархисты или сторонники близких им взглядов, они тут же атакуются всеми. Вторая причина — это упрощенное понимание анархизма многими рядовыми анархистами, не-интеллектуалами. Им кажется, что самый большой радикализм, и особенно это свойственно юности, заключается в том, что нужно отринуть государственность, отринуть любые указания, любое управление и быть свободными. Когда человек это говорит, многие вокруг скептически улыбаются. Ведь быть свободным — это тяжелое дело, требующее высокой культуры. Тем более, что социальные условия не дают даже культурному человеку возможности быть совершенно свободным. Но малознающий самоуверенный человек, уверовавший в цели анархизма, начинает действовать по принципу «всё и сразу». Единственный способ добиваться «всего и сразу» — это насилие. В революционную эпоху, в условиях распада социальных структур, который происходит не по вине анархистов, естественно, возникает такая иллюзия, что «всё меняется, и сейчас всё можно организовать так, как мы хотим». И вот такие плохо подготовленные анархисты начинают содействовать социальному хаосу. Впрочем, как мы знаем, хаотически могут действовать и представители любых других учений. Но тут уже враги анархизма показывают на наивных экстремистов пальцем. Есть такой забавный стишок: «Анархист у нас украл полушубок теткин. Не тому его учил старый князь Кропоткин». Но, наверное, лучшие умы консерваторов не учили участников Белого движения устраивать еврейские погромы. Сторонники и теоретики украинского национализма тоже не учили петлюровцев устраивать погромы. Но погромы со стороны белых и петлюровцев имели место. И в анархизме эксцессы насилия против обывателей тоже были. Но если мы посмотрим на крупные течения, на крупные попытки участвовать в истории, в политической практике, то мы увидим очень высокую степень организованности анархистов. Очень хорошо была организована махновская армия, а испанские анархо-синдикалисты в тех отраслях, которые были важны для обороны страны, серьезно повысили производительность труда. Даже оппоненты признавали высокую степень дисциплинированности испанских анархо-синдикалистов. Так что анархизм, как реальное массовое движение, связан с высокой степенью самоорганизации.
Гюстав Курбе. Прудон и его дети. 1865 год
Победим белых, а потом разберемся
— Какова роль анархистов в революции и Гражданской войне?
— Во-первых, российский анархизм встретил эту революцию не в лучшей форме. Имела место интеллектуальная и теоретическая деградация, упрощение или, напротив, усложнение, когда люди отрывались от действительности и думали об очень далеком будущем, как братья Владимир и Абба Гордины. А вот у тех, кто рвался к практике, с теорией было неважно. Поэтому образовалось очень много кружков и течений, которые не могли сорганизоваться друг с другом. Они слишком много внимания уделяли свободе и слишком мало организации: такое в анархизме бывает при низком теоретическом уровне. Анархисты в городах время от времени вмешивались в политическую борьбу, играли в ней определенную роль. Но серьезный очаг борьбы за анархистские идеалы удалось создать только в зоне махновского движения.
Знамя 2-го пехотного полка повстанческой армии Махно.
— Но июльский кризис спровоцировали именно они?
— Да, но большевики перехватили лидерство и быстро завели июльское выступление в тупик. Анархисты принимали участие в октябрьском перевороте, при том что многие из них выступали и против него. Здесь анархисты придерживались разных позиций. Это связано с тем, что большевистский переворот вначале выглядел как событие антиавторитарного направления. Они свергли непопулярное и недемократическое правительство Керенского, говорили о самоуправлении через советы и т.д. Отходить от этой риторики они начали лишь в 1918 году. Тогда анархисты подвергли их критике и отмежевались от них. У анархистов были сильные боевые отряды в Москве. В апреле 1918 года была целая операция ВЧК по их разгрому. И в частных сюжетах Гражданской войны часто появляются анархисты — и на Украине, где за красных воевал, например, матрос Железняк, и в Сибири, и на Дальнем Востоке, где с японцами сражалась повстанческая армия во главе с анархистом Тряпицыным. Но в 1918‒1920 годах для большинства анархистов важен был принцип: сейчас победим белых, а потом разберемся. При отстутствии конструктивной программы преобразований у таких анархистов проявлялся неуемный радикализм в методах борьбы — вооруженное насилие и уничтожение несогласных. Такой псевдоанархический экстремизм не нес в себе ничего собственно анархического. Анархисты с охотой вступали в союз с коммунистами, потому что и коммунисты в тот момент говорили об отмирании государства, о том, что государство лишь временный инструмент, который можно использовать в движении к коммунистическим безгосударственным идеалам. Ленин склонялся к тому, что вначале нужно сосредоточить власть в руках центрального правительства и партийного руководства, победить всевозможных врагов и наладить мощную промышленность при помощи государства. Анархисты иначе смотрели на вещи, требуя соблюдения обещаний Октябрьской революции передать власть Советам (а не чиновникам центрального правительства), фабрики — рабочим и землю — крестьянам со свободным пользованием этой землей. Поскольку большевики не выполняли этих обещаний, а анархисты протестовали и сопротивлялись политике военного коммунизма, коммунисты в итоге стали их просто выкорчевывать.
Как сапожник из Канзаса
— Нестор Махно одним из первых понял опасность политики большевизма и вел с большевиками жесткую борьбу?
— Да, однако с белыми он боролся еще жестче, иногда вступая с большевиками в тактические союзы. Обычно они заканчивались внезапным нападением коммунистов на махновцев. В ноябре 1920 года это произошло после совместной победы над Врангелем. Но Махно уже был готов к вероломству коммунистов и сумел выйти из-под удара. После разгрома Белого движения произошел последний всплеск антикоммунистического повстанчества, в том числе и анархистского. В России и на Украине в 1921 году происходило множество восстаний под лозунгами, близкими к анархизму или прямо анархистскими. Теперь уже не было угрозы белой реставрации, и главный выбор стоял между двумя путями. Или мы идем с большевиками к жесткой государственности, к напряжению всех сил для нового витка индустриализации. Или мы идем к свободе и более осторожным методам модернизации. Символом этого столкновения стало Кронштадтское восстание 1921 года, в котором анархисты деятельно участвовали. Весной-летом 1921 года Махно активизирует свои действия, в Сибири действовали такие анархистские лидеры, как Новоселов. Но организационная сила большевиков перевесила, как нам известно. В этот момент перед страной стояли задачи форсированной модернизации. Другой вопрос, что методы модернизации большевиков были негуманными, и эффективность их также сомнительна. Но тогда перспектива индустриального преображения страны многих увлекала. Только в наше время эта страница истории перевернута: городское общество построено, но индустриальное общество в тупике. Так что, возможно, есть смысл снова присмотреться к некоторым идеям анархизма.
Павел Дыбенко и Нестор Махно. 1918 год
— В чем специфика личности Нестора Махно?
— Нестор Махно — яркий самородок. Марк Твен рассказывал как-то о том, что на том свете самым выдающимся полководцем в истории считается сапожник из Канзаса, который так и не оказался на войне и не смог проявить свои способности. Махно и был этим «сапожником из Канзаса», вернее, крестьянским сыном из Гуляйполя, который случайно попал на войну и проявил себя в качестве гениального полководца. Его индивидуальный характер совпал с обстановкой. К моменту революции у Махно вообще не было шансов себя проявить. Он получил пожизненный срок за участие в террористической группе. Был молодым человеком, который был возмущен социальной несправедливостью и вступил в террористическую группу, не имея ясных представлений о том, как это может помочь или помешать освобождению человечества и развитию свободного общества. Нестор был тогда молодым неопытным и поверил лидерам группы. В результате в 1910‒1917 годах он сидел пожизненно, но революция открыла перед ним двери тюрьмы. Махно вернулся на родину, и выяснилось, что он талантливый оратор. Причем для нас, интеллектуалов, его речи выглядели бы примитивно, но крестьян он брал за душу своими речами. Он использовал и понятные для крестьян образы, и вызывающие уважение умные городские слова. В тюрьме Махно занимался самообразованием, познакомился с анархистом Петром Аршиновым, который позднее стал одним из идеологов махновского движения. На воле Махно приобрел популярность, его избрали председателем совета, и у него проявились прекрасные организаторские способности. Грянула Гражданская война, и эти способности отлично совместились с участием в партизанской войне. Он стал гением повстанческой борьбы, и позднее, уже в красных академиях, изучался его опыт, конечно, уже без ссылок на самого Махно. Этот опыт использовался при ведении партизанских войн от Вьетнама до Кубы. Окружение Нестора Махно составляли командиры, прошедшие Первую мировую войну. Харизма вождя и мощная энергетика проявлялись в нем, несмотря на небольшой рост. Некоторые современники вспоминали, что у Махно был тяжелый взгляд с элементами гипнотизма. Он всегда держал в голове вопросы безопасности и военной аккуратности. Нестор Махно командовал десятками тысяч людей, одерживал победы в войне и с красными, и с белыми, его армия брала города, но в итоге организационная машина большевизма его задавила. Всё же в августе 1921 года ему удалось прорваться за рубеж, в отличие от многих повстанческих командиров, которые были уничтожены красными. В зоне действий Махно, конечно, не возникло как таковой анархии. Но происходили социальные преобразования, широкие права получили рабочее самоуправление и крестьянские общины. Крестьяне активно поддерживали такую политику, и со стороны горожан, переживших махновские порядки, осталось немало положительных отзывов.
За советы без большевиков
— Как понимать лозунг «За советы без большевиков»?
— Махно всегда боролся за вольные советы, где партии — ни большевистская, ни любая другая — не играют руководящей роли. Человек может придерживаться любых взглядов, но при этом должен руководствоваться интересами тех, кто послал его в совет, а не какой-то партийной ячейки, которая за всех всё решает. Только тогда совет становится органом свободного самоуправления, он состоит из посланников трудовых коллективов и организованных жителей. В любой момент можно отозвать своего делегата. Община собирается и отправляет своего делегата в совет, и сама она тоже является советом представителей дворов и семей. Так общины решают свои вопросы. Если нужно решить вопрос покрупнее, то создается совет более высокого уровня, определяются его полномочия, и туда направляются делегаты от нижестоящих советов. С точки зрения анархизма, отдельный совет должен обладать только такими полномочиями, которые предоставили ему нижестоящие советы. Такая система доходит до уровня федерации регионов, а Махно, как и Бакунин, как и Кропоткин, мечтал даже о всемирной федерации. Это своего рода Организация Объединенных Наций, но без Совета безопасности, без президентов, без сегодняшней государственной элиты, которая за всех всё решает. Это будут посланники регионов, зависящие от своих советов и выполняющие их указания на ниве общих договоренностей, даже мировых. Махно говорил, что когда с нами будут Малая Азия и Германия, то соединится промышленный потенциал Запада и сырье Востока, но все будут равноправными товарищами.
— Как в таком случае охарактеризовать Антоновское восстание на Тамбовщине?
— Это было крестьянское восстание с другими идейными предпочтениями. Там были люди весьма разных взглядов. В центре движения были идеи эсеров. Сам Антонов, как известно, был эсером, но не менее важную роль играл идейно нейтральный Токмаков. В движении участвовали и люди с левоэсеровскими взглядами. Главной задачей было сопротивление большевикам. Создавали советы трудового крестьянства, чем занимались эсеры. Хотя эти советы нельзя назвать руководящими органами всего движения, они пользовались большим авторитетом. На Тамбовщине эсеровские идеи имели особенно широкое распространение. Еще в 1917 году там очень активно действовало левое крыло эсеров. К 1921 году люди уже устали от партий. В основе взглядов повстанцев лежало стремление к свободному крестьянскому труду и жизни без принуждения. Были популярны и идеи созыва Учредительного собрания. В отличие от Кронштадского восстания, Тамбовское восстание боролось уже не за принцип «советы без коммунистов», а за жизнь без коммунистов. Власть коммунистов вызвала огромное отторжение у тамбовских крестьян. Это восстание вылилось в очень жестокую войну с большевиками, войну на уничтожение.
Религиозный анархизм
— Можно ли называть учение Льва Толстого о непротивлении злу насилием вариантом русского религиозного анархизма?
— Непротивление злу насилием — это идея раннехристианская. Толстой здесь не является первооткрывателем. Но то, чему учил Толстой в социальных вопросах, это очевидный анархизм. У него достаточно много высказываний о том, что чиновники — это насильники, и вера в благотворность государства — это суеверие. Толстой считал, что от них нет особенной пользы для общества. И надо сказать, что Лев Николаевич оказал большое воздействие на современную ему интеллигенцию в различных странах, и не только в Европе. Толстовство — это один из источников учения Махатмы Ганди, которое оказало, в свою очередь, огромное влияние на развитие Индии в первой половине XX века, на её путь к независимости. При этом сам Ганди имел представления, очень близкие к анархизму, о том, что следует делать после обретения Индией независимости. В итоге эти идеи не возобладали, хотя и пользовались уважением.
— Как традиционное христианство, по вашему мнению, соотносится с анархистским движением?
— В 1990-е годы я сам был анархистом, но сейчас являюсь скорее специалистом по анархизму. Уважительно отношусь к этому учению, но не разделяю всех его положений. Но вот когда я был анархистом и вместе с тем христианином, то написал статью «Иисус Христос — анархист», где доказывал, что то, что говорил Христос о государственности, — это вполне анархистские представления. Сегодня я уже поставлю под вопрос, можно ли Христа вообще трактовать как общественно-политического деятеля. Но то, что Он обличал формы современной Ему государственности, — очевидный факт. Просто он не считал нужным поднимать людей на революцию против государства, а предпочитал добиваться того, чтобы люди меняли себя.
Болото центризма
— Если анархизм отстаивает идею базисных изменений, то почему он не находится вне закона и в России, и в других странах?
— В 1990-е годы, когда у нас была более плюралистичная ситуация, и фашизм не был вне закона. Более того, в России и сейчас фашизм не стоит вне закона. Тут есть хитрая оговорка: нацизм вне закона, а к фашизму, по сути, не запрещается относиться по-разному. Например, известный пропагандист Соловьев снял фильм о Бенито Муссолини, где проявилось восхищение его способностями и нашлись теплые слова об учении и политической практике итальянского дуче. Так что латентный фашизм у нас присутствует на очень высоком уровне. И ничего. Современное государство предпочитает присматривать за разными учениями, не запрещая их полностью. Так удобнее. В известном смысле общество стало цивилизованней. Даже враждебные государству идеи не запрещаются, пока не переходят в радикальную практику. Просто «хватать и не пущать», конечно, можно, и это часто используется, и в отношении анархистов тоже. Например, молодежь, которая прямо говорит о своем анархизме, находится под присмотром силовых структур. Это касается и других направлений. Но государство сегодня осознало, что просто запретить и посадить всех инакомыслящих в тюрьмы неэффективно. При современных технологиях и современном уровне культуры интеллигенция всегда найдет способ обойти запреты. Будут говорить намеками, эзоповским языком и всё равно достучатся до своей паствы. Поэтому преобладает другой подход. Все радикальные идеи мы сажаем в информационные гетто малой известности и малой значимости. Перегружаем информацию дискуссией между очень близкими течениями, которые благоволят государству. Например, между либералами и консерваторами. Люди следят за аргументацией участников такого спора, и не смотрят в другую сторону. А ведь у либерализма и консерватизма большинство положений сходятся. Вот последний пример: сейчас развернулась полемика по поводу нового учебника отечественной истории, и в ней радикально-либеральным «Открытым медиа» подпевает радикально-консервативный «Царьград», за недостатком собственных повторяя аргументы либералов. Очень характерная картина.
Сегодня и настоящий марксизм в таком же гетто, как и анархизм, хотя еще недавно это было очень распространенное учение. Зюганов и его единомышленники — это скорее социал-консерваторы. А есть еще и национал-патриоты, довольно консервативные и лояльные либералы, либералы с социальным уклоном. Вроде бы множество идейных течений, а на самом деле — это узкая часть многообразного идейного спектра. В медиа преобладает болото центризма, которое растворяет настоящую идейную дискуссию. Но на долю анархизма, настоящего марксизма, каких-то других социалистических идей, и на долю, кстати, и правого радикализма остаются гетто субкультуры. Вот вы варитесь внутри себя, а мы будем следить, чтобы вы не ввязались в какую-то практику. А если кто-то ввязывается несанкционированно в практику, то следуют очень жесткие репрессии. Анархизм не запрещен, потому что почти все идеологии разрешены. Только гитлеризм признан универсальным злом, открыто выступать на его стороне — моветон и, на мой взгляд, это заслуга победы 1945 года. Тогда для такой концентрированной идеологии ненависти одних народов к другим возникла определенная клетка. Но и оттуда эти идеи распространяются в более мягкой форме. Говорят: мы гордимся своей нацией, а другие не столь хороши. Проклиная Гитлера, покупая тем самым себе индульгенцию, говорят, что Россия превыше всего, нужно подчинить государственную политику «национальным интересам». Не социальным интересам большинства, не приоритетам гуманности, а интересам «нашей нации», которые противостоят интересам «других наций». Также очень распространено стремление включить в свою нацию население соседних государств. Подобные вещи в 1930-е годы вели к мировой войне. Правда, иногда такие идеи проводятся столь навязчиво и так заметно противостоят социальным интересам людей, что не вызывают отклика у большинства населения. Но, столкнувшись с официальной ложью и не видя альтернативы, которая загнана в информационные гетто, люди попадают в ситуацию безыдейности. В такой ситуации все стратегические размышления о том, куда нам идти, размываются. Это не лучшая ситуация, но она такова, и анархизм не несет за нее ответственности. Как и другие левые или правые учения, отстаивающие ясные принципы. Но поскольку в нашей стране, как и в других странах современного мира, нарастает множество проблем, людям необходимо размышлять о путях их системного решения. Так что людям нужны стратегические идеи, которые ставят принципиальные вопросы. Анархизм относится к ним, и многие его предложения сегодня весьма актуальны.
