Расстрелян святой, расстрелян и его защитник

В ночь на 13 августа 1922 года по приговору Петроградского губревтрибунала расстреляны священномученики митрополит Вениамин, архимандрит Сергий (Шеин), миряне Юрий Новицкий и Иван Ковшаров. Защитник митрополита Вениамина Яков Гурович уехал, продолжил адвокатскую практику во Франции, умер 8 декабря 1936 года. Защитник Новицкого Моисей Равич остался на родине. Расстрелян 18 июня 1938 года.
Журнал: № 9 (сентябрь) 2010 Опубликовано: 20 августа 2012
В ночь на 13 августа 1922 года по приговору Петроградского губревтрибунала расстреляны священномученики митрополит Вениамин, архимандрит Сергий (Шеин), миряне Юрий Новицкий и Иван Ковшаров. Защитник митрополита Вениамина Яков Гурович уехал, продолжил адвокатскую практику во Франции, умер 8 декабря 1936 года. Защитник Новицкого Моисей Равич остался на родине. Расстрелян 18 июня 1938 года.

Где наши незабытые могилы?

Некрологи и могила эмигранта Гуровича известны. Могила погубленных в 1922 году не найдена. В Советской России убивать было принято тайно, захоронения мас­кировать, документальные следы прятать или уничтожать. Возможное место погребения Моисея Равича — Левашовское мемориальное кладбище. Год назад по возвращении из поездки в Левашово в память массовых расстрелов кто-то из паломников спросил: «Это правда или кажется? Крестов становится больше?» Я вспомнил о беседах с французами и о кресте Моисея Равича, его история готовилась для 10 тома «Ленинградского мартиролога». 

Почему кресты

Однажды мы долго ходили по Левашову с ведущим программы французского радио, и вдруг он задумался: 
— Почему крестов так много, почему мало светских памятников? Для нас это странно выглядит. Как вызов клерикализма.
— Есть и светские. Но вы прежде видите то, что вас поражает. Вот памятник православному священнику, вот — расстрелянным монахиням. Какими быть этим памятникам, как не крестами?
— Да, но ведь тут лежат и коммунисты, а в 30-е годы в Советском Союзе почти все были атеистами…
— Были, многие считали себя атеистами. В Левашове можно найти и коммунистические звезды. Но ни один памятник не поставлен здесь иначе, как от памяти сердца. Никто не мешал и ничего не подсказывал. Дети, внуки и правнуки атеистов сами поставили эти памятники. Наши массовые расстрелы произведены атеистической властью. Видимо, хочется вернуть сокрушенное.

Говорят, успешно прошла серия передач о Левашове во Франции. Да я и сам побывал потом в Париже на семинаре, посвященном местам массовых казней. Рассказывал о Левашове.

Анатолий Разумов

Распятие черного дерева «для адвоката Моисея Семёновича…»


Профессор уголовного права Юрий Пет­рович Новицкий был председателем правления Общества православных приходов. Друг Новицкого Л.П. Карсавин весной 1922 года, накануне высылки на «философском» пароходе, прощаясь, сказал: «Юра, подумай еще раз, поедем. Здесь ничего не будет. Ты погибнешь». «Здесь моя Родина, я останусь», — ответил Новицкий, по словам его дочери Ксении.

На суде Петроградского губревтрибунала ему не помогли ни доказательства, ни речи, ни просьба Равича о помиловании: «Как защитник его, приношу верховному органу Рабоче-крестьянской власти последнюю его просьбу: учесть то, что он всю жизнь боролся против смертной казни, что он всю жизнь свою посвятил брошенным чужим детям, а теперь сам ждет смертной казни и оставляет 14-летнюю дочь без матери круглой сиротой. М. Равич». 

Перед гибелью Юрий Петрович передал принадлежавшее ему прекрасной работы маленькое распятие черного дерева — «для адвоката Моисея Семёновича», наотрез отказавшегося от всякого вознаграждения и согласившегося принять лишь изображение креста с распятым на нем Христом.

В 1937 году в кабинете Равича по­явился чемоданчик: белье, мыло, зубная щетка. Дочери замечали, что отец каждое утро подходит к окну, выходящему во двор. Он стоял неподвижно минут 10, губы его шевелились. На карниз слетались голуби. «Мама, — спросила как-то младшая дочь Надежда, — почему папа стоит у окна?» «Он любуется голубями, не мешай ему», — ответила мать. Через 20 лет в ответ на тот же вопрос она пояснила: «Он молился, просил у Бога сил, чтобы прожить день и, главное, ночь».

Ночь ареста наступила 11 февраля 1938 года.

Его расстреляли через 16 лет после Юрия Петровича Новицкого. Моисей Семёнович вслед за Юрием Петровичем до конца прошел крестный путь, на который Юрий Петрович его когда-то благословил.

В 1989 году дочери смогли ознакомиться с делом отца. Пухлая папка грязно-серого цвета. Мелькают протоколы допросов, очных ставок. И всюду его почерком: «не признаю, не состоял, не знаком, нет, нет»…

В деле сохранилось письмо: «Дорогой товарищ Сталин, вам пишет София Равич, дочь адвоката М.С. Равича. Мне 15 лет, я учусь в седьмом классе. Пожалуйста, пересмотрите дело моего папы. Он честный, хороший, добрый человек». 

Распятие, которое бережно хранили в семье Равичей, исчезло при аресте перед расстрелом. 

Ирина, дочь Софии Равич,
регент подворья Череменецкого 
Иоанно-Богословского монастыря

Поделиться

Другие статьи из рубрики "Ленинградский мартиролог"