Путь свободы
Бог предвидит или предопределяет? Об этом мы рассуждали в Теме номера «Промысл или случай». Об этом рассуждала и русская философия, которая, несмотря на постоянное обращение к христианской проблематике, не всегда удерживалась на высоте евангельской истины. Но этого нельзя сказать об историософии Евгения Николаевича Трубецкого, в его трудах виден по-настоящему христианский взгляд и ответ на наш вопрос: «Предвидение пребывает вне времени и, следовательно, не есть предшествующее временным рядам событие.., а сверхвременный акт, объемлющий их в себе». С философскими умозаключениями Трубецкого знакомит профессор СПбПДА протоиерей Георгий Митрофанов.
Раздел: Lingua Sacra
Бог предвидит или предопределяет? Об этом мы рассуждали в Теме номера «Промысл или случай». Об этом рассуждала и русская философия, которая, несмотря на постоянное обращение к христианской проблематике, не всегда удерживалась на высоте евангельской истины. Но этого нельзя сказать об историософии Евгения Николаевича Трубецкого, в его трудах виден по-настоящему христианский взгляд и ответ на наш вопрос: «Предвидение пребывает вне времени и, следовательно, не есть предшествующее временным рядам событие.., а сверхвременный акт, объемлющий их в себе». С философскими умозаключениями Трубецкого знакомит профессор СПбПДА протоиерей Георгий Митрофанов.
Ложный выбор
«Я обособлен, отделен от Бога, — писал Е. Н. Трубецкой, — это мое от Него отделение есть грех… Высшее проявление отдельности твари от Бога, ее самостоятельности, есть ее свобода… Попытки построить христианскую теодицею… сходятся в одном общем положении: источником греха является не Божество, а свобода твари, ее самоопределение и отпадение от Бога». Действительно, человеческая свобода делает возможным отпадение человека и всего мироздания от Бога, причем тварная жизнь в этом случае становится достоянием сверхчеловеческих по своей природе сил зла.
Однако та же человеческая свобода прообразует подлинное назначение человека быть добровольным участником созидающей мироздание, синергийной по отношению к нему деятельности Божественного Творца. Именно человеческая свобода позволяет человечеству в лице Пресвятой Богородицы добровольно принять в Свое лоно спасающего мир от сил зла Богочеловека. «Избранным народом Божиим становится не народ-невольник, а Израиль — народ, боровшийся с Богом, — отмечал Е. Н. Трубецкой. — Оно и понятно. <…> Любить Бога действенно, активно может только тот, кто способен действенно ему сопротивляться. Если бы человек не мог отпасть от Бога, он не мог бы быть и союзником Божиим: он не мог бы внести в единение с Богом ничего своего, никакой самостоятельной человеческой силы. Тогда бы не было и Богочеловечества, а было бы одностороннее действие Божества при полном безучастии человеческого естества и человеческой воли».
Е. Н. Трубецкой настаивал на конкретном, в земной действительности осуществляемом каждым человеком экзистенциальном выборе между поставленными перед ним сверхчеловеческим Добром и сверхчеловеческим Злом. При этом Е. Н. Трубецкой подчеркивал, что подобный выбор достигается лишь через самоотвержение человека от своей имманентной воли во имя исполнения на земле трансцендентной воли Божией. «… Не свобода от искушения, а победа свободной воли над искушением, — отмечал Е. Н. Трубецкой. — В этом и заключается существенная черта христианского решения жизненного вопроса. Евангельское повествование о земном подвиге Христа начинается как раз с рассказа о победе Его над Искусителем. Это первое, чем Христос явил миру Свое Богочеловечество: с одной стороны, неслиянность Божеского и человеческого, ибо человеческая воля может быть искушаема, а с другой стороны, нераздельность двух естеств, выразившаяся в полном единении воли человеческой и воли Божией во Христе».
Подобно тому как онтологическая полнота явления миру Абсолютной Истины обнаруживается Е. Н. Трубецким в Богочеловечестве Иисуса Христа, онтологическая перспектива подлинной реализации тварной свободы в исполнении человеком божественного замысла о нем находит, по мнению философа, свое выражение в основанном на Боговоплощении Христа домостроительстве Церкви. «Во всем явлении Христа на земле всеединство перестает быть умозрительной идеей, — подчеркивал Е. Н. Трубецкой, — оно становится и для нас, людей, фактом опыта, эмпирией: ибо явившееся нам Богочеловечество Христа есть начало всемирного Богочеловечества, стало быть, начало всеобщего преображения мира из другого в друга. Нераздельное и неслиянное единство двух естеств и двух воль не ограничивается одной Богочеловеческой Личностью. В грядущем Царствии Христовом оно должно стать основой всего космического строя».
Выразительное изображение перспективы обожения твари, связанное с осуществлением человеком должного выбора вектора его свободной воли, не только не исключает, но, наоборот, подчеркивает кажущийся в рамках земной истории неразрешимым трагизм ложного выбора человеком своего духовного пути. Обладающей полнотой внутренней свободы человеческой воле даны возможности осуществлять в этом мире не только созидательное произволение своего Божественного Творца, но и разрушительный произвол искушающих человека демонических сил. Именно этими духовными возможностями, присущими свободной воле человека, обуславливается все присущее тварному миру несовершенство его земного бытия, и, вместе с тем, именно эти проявления данной человеку от Бога свободной воли следует соизмерять с Божественным промыслом о творении.
Предвидение и предопределение
По мнению Е. Н. Трубецкого, «очень часто… учение о божественном предвидении само служит источником религиозных сомнений. — Как согласить его со свободой твари? Если все мои действия предвидены и предусмотрены раньше их совершения, — не значит ли это, что я в действительности лишен возможности самоопределения?» Важным условием преодоления подобных сомнений является строгое разграничение таких распространенных и нередко смешиваемых в обыденном религиозном сознании понятий как «предвидение» и «предоп-ределение», употребляемых по отношению к Божественному промыслу. В противоположность понятию «предопределение», в своей нравственной обезличенности по существу уничтожающему человеческую свободу, понятие «предвидение» следует рассматривать как наиболее полно выражающее христианское понимание отношения промыслительной деятельности Творца и свободного развития тварного мира. «Моя свобода была бы нарушена в том случае, — писал Е. Н. Трубецкой, — если бы божественное предвидение предопределяло мои действия, т. е. если бы оно было причиной. На самом деле мои действия, как и все вообще события во времени, совершаются вовсе не потому, что их предвидит Бог: наоборот, Бог их видит потому, что они совершаются. — В сущности, тут нет даже предвидения в точном смысле слова, а есть всеединое Божественное видение, которое простирается на все совершающееся во времени <…> Оно видит меня действующим, но самым фактом этого видения не определяет меня к действию <…>: ибо всеединое сознание видит мои действия как свободные, т. е. как зависящие от меня».
Смешение понятий «предвидения» и «предопределения», как, впрочем, и некоторые другие распространенные заблуждения в понимании Божественного промысла и его отношения к человеческой свободе, коренятся в свойственной рационалистическому богословию тенденции воспринимать абсолютное сознание по аналогии с отвлеченно понимаемым человеческим сознанием. Связанная с потерей в антропоцентричной философской культуре Нового времени апофатического восприятия проявлений Божественной жизни, эта тенденция усиливается в современной религиозной философии и стимулирует привнесение характерных для человеческого сознания начал, даже его временность, во внутреннюю природу Божества. «Уподобляя божественное предвидение нашему человеческому предвидению, — отмечал Е. Н. Трубецкой, — мы мыслим его как некий временный акт, предшествующий нашим действиям во времени. Такое понимание божественного предвидения совершенно ложно. Это предвидение пребывает вне времени и, следовательно, не есть предшествующее временным рядам событие во времени, а сверхвременный акт, объемлющий их в себе». Ясное осознание сверхвременности божественного предвидения устраняет еще одно ошибочное, но распространенное представление о наличии причинной зависимости между Творцом и творением, не оставляющее места для человеческой свободы и возлагающее на Промысл ответственность за результаты человеческого произвола.
Возвращение в вере
Отметив, что «ответственность за зло в мире, с точки зрения христианской теодицеи, падает не на Бога, а на грешную тварь, т. е. прежде всего на человека как на вершину творения», Е. Н. Трубецкой подчеркивал, что «во множестве наших дел — хороших и дурных — мы не начинаем, а продолжаем жизнь рода с ее многовековыми причинными рядами». Проявляющаяся в данном случае «наследственность» греха, удостоверяемая жизненным опытом, признается и христианским учением о первородном грехе.
Однако неизмеримо большее значение, нежели философская констатация проявлений греховности человеческой природы, имеет учение об онтологической сущности грехопадения твари в лице первозданного Адама. «Как одним человеком грех вошел в мир, а грехом смерть, так и смерть перешла во всех человеков, потому что в нем все согрешили» (Рим. 5, 12). Приведя эти слова святого апостола Павла, выражающие средоточие христианского учения о грехопадении, философ указывал далее, что «грех изображается как космическая катастрофа, изменившая весь строй вселенной, как начало всеобщего распада и разлада».
В качестве неизбежного и основного следствия грехопадения, обусловившего в творении «всеобщий распад и разлад», следует признать смерть, пронизавшую в результате грехопадения первозданного Адама все мироздание. «Если Бог есть жизнь, — писал Е. Н. Трубецкой, — то что такое грех, как не отпадение от жизни? Такое понимание греха представляется единственно религиозным; если мы продумаем его до конца, то внут-ренняя, существенная связь между грехом и смертью становится очевидной; <…> смерть не есть внешнее наказание за грех, которое может быть заменено каким-либо другим наказанием. <…> ибо смерть в самой природе греха, составляет раскрытие его внутренней сущности <…>. С точки зрения углубленного религиозного сознания возможность греховной жизни представляется гораздо более непонятною, чем смерть грешника. Как может жить тот, кто отпал от жизни?»
Обусловленная онтологической ущербностью тварного мира неспособность твари реализовать данную ей от Бога полноту жизненных сил увековечивается в развитии мирового бытия и распространяется на все его космологические проявления. Именно у наделенного самосознанием человека, ставшего некогда виновником искажения онтологических начал творения, грех и смерть проявляют себя с особой остротой, утверждаясь в самом процессе зарождения жизни, признанном пре-одолеть смерть. «Если я не вмещаю в себя жизни божественной, безус-ловной, — писал Е. Н. Трубецкой, — я не могу и передать ее по наследству моим детям. Я могу им дать только ту жизнь, которой я обладаю сам, т. е. ту относительную жизнь, которая характеризуется как непрерывное умирание и непрерывное оживление умирающего».
Е. Н. Трубецкой связывал грехопадение Адама с данной ему от Бога свободой воли, в которой находит свое предельное выражение свобода всей твари. После грехопадения свободная воля человека оказывается «по самой природе своей бессильна бороться против общих условий космического строя. В лучшем случае она может одерживать только те или другие частные победы над грехом». Однако «эти победы <…> не сокрушают в корне самого царства греха и его неизбежного последствия — смерти. Для спасения требуются не эти частичные и частные победы, а такое самоопределение человеческой свободы, которое было бы победой всеобщей и полной над грехом в его целом, надо всем греховным строем вселенной».
Главной причиной ограниченности свободы воли человека в условиях его отпадания от полноты общения с Богом является поражение грехом всего естества. «Проклятие греха, тяготеющее над человеческой жизнью, — отмечал Е. Н. Трубецкой, — именно и выражается в рабстве человеческой воли, в <…> роковой „невозможности не грешить“. Это рабство по существу несовместимо с <…> полной принадлежностью человека Богу». А между тем только через полноту человеческого послушания Богу, через восстановление отвергнутого Адамом единства тварной свободы и Божественного промысла оказывается возможным достичь разрушенной грехом гармонии мироздания.
Богочеловечество Христа преодолевает несовершенство бытия, ставшее таковым вследствие грехопадения человека, и делает возможным преображение тварной свободы, в результате злоупотребления которой и стало возможным грехопадение Адама. Обновляющее человеческую природу Боговоплощение не только обращено к свободной воле человека, но и дает ей утраченные онтологические возможности утвердиться в правильном духовном выборе по отношению к Творцу. Сделавшая возможным отпадение человека от Бога стихия тварной свободы оказывается реальным основанием возвращения человека к Богу. «Во Христе не только восстанавливается и воскресает для вечной жизни умирающее и умершее тело человека и всей твари, — подчеркивал Е. Н. Трубецкой, — в Нем восстанавливается и утраченная свобода всех и каждого от первозданного греха. Чрез возвращение к Нему в вере, в молитве и в покаянии, чрез деятельное участие в Его вольной страсти совершается и в отдельном человеке тот поворот свободы от греха, который выразился в совершенной жертве Христа. Борьба против первородного греха и победа над ним тут становится возможною и для нас, людей, потому что во Христе мы имеем для этого и духовную точку опоры и источник непобедимой силы».
Ложный выбор
«Я обособлен, отделен от Бога, — писал Е. Н. Трубецкой, — это мое от Него отделение есть грех… Высшее проявление отдельности твари от Бога, ее самостоятельности, есть ее свобода… Попытки построить христианскую теодицею… сходятся в одном общем положении: источником греха является не Божество, а свобода твари, ее самоопределение и отпадение от Бога». Действительно, человеческая свобода делает возможным отпадение человека и всего мироздания от Бога, причем тварная жизнь в этом случае становится достоянием сверхчеловеческих по своей природе сил зла.
Однако та же человеческая свобода прообразует подлинное назначение человека быть добровольным участником созидающей мироздание, синергийной по отношению к нему деятельности Божественного Творца. Именно человеческая свобода позволяет человечеству в лице Пресвятой Богородицы добровольно принять в Свое лоно спасающего мир от сил зла Богочеловека. «Избранным народом Божиим становится не народ-невольник, а Израиль — народ, боровшийся с Богом, — отмечал Е. Н. Трубецкой. — Оно и понятно. <…> Любить Бога действенно, активно может только тот, кто способен действенно ему сопротивляться. Если бы человек не мог отпасть от Бога, он не мог бы быть и союзником Божиим: он не мог бы внести в единение с Богом ничего своего, никакой самостоятельной человеческой силы. Тогда бы не было и Богочеловечества, а было бы одностороннее действие Божества при полном безучастии человеческого естества и человеческой воли».
Е. Н. Трубецкой настаивал на конкретном, в земной действительности осуществляемом каждым человеком экзистенциальном выборе между поставленными перед ним сверхчеловеческим Добром и сверхчеловеческим Злом. При этом Е. Н. Трубецкой подчеркивал, что подобный выбор достигается лишь через самоотвержение человека от своей имманентной воли во имя исполнения на земле трансцендентной воли Божией. «… Не свобода от искушения, а победа свободной воли над искушением, — отмечал Е. Н. Трубецкой. — В этом и заключается существенная черта христианского решения жизненного вопроса. Евангельское повествование о земном подвиге Христа начинается как раз с рассказа о победе Его над Искусителем. Это первое, чем Христос явил миру Свое Богочеловечество: с одной стороны, неслиянность Божеского и человеческого, ибо человеческая воля может быть искушаема, а с другой стороны, нераздельность двух естеств, выразившаяся в полном единении воли человеческой и воли Божией во Христе».
Подобно тому как онтологическая полнота явления миру Абсолютной Истины обнаруживается Е. Н. Трубецким в Богочеловечестве Иисуса Христа, онтологическая перспектива подлинной реализации тварной свободы в исполнении человеком божественного замысла о нем находит, по мнению философа, свое выражение в основанном на Боговоплощении Христа домостроительстве Церкви. «Во всем явлении Христа на земле всеединство перестает быть умозрительной идеей, — подчеркивал Е. Н. Трубецкой, — оно становится и для нас, людей, фактом опыта, эмпирией: ибо явившееся нам Богочеловечество Христа есть начало всемирного Богочеловечества, стало быть, начало всеобщего преображения мира из другого в друга. Нераздельное и неслиянное единство двух естеств и двух воль не ограничивается одной Богочеловеческой Личностью. В грядущем Царствии Христовом оно должно стать основой всего космического строя».
Выразительное изображение перспективы обожения твари, связанное с осуществлением человеком должного выбора вектора его свободной воли, не только не исключает, но, наоборот, подчеркивает кажущийся в рамках земной истории неразрешимым трагизм ложного выбора человеком своего духовного пути. Обладающей полнотой внутренней свободы человеческой воле даны возможности осуществлять в этом мире не только созидательное произволение своего Божественного Творца, но и разрушительный произвол искушающих человека демонических сил. Именно этими духовными возможностями, присущими свободной воле человека, обуславливается все присущее тварному миру несовершенство его земного бытия, и, вместе с тем, именно эти проявления данной человеку от Бога свободной воли следует соизмерять с Божественным промыслом о творении.
Предвидение и предопределение
По мнению Е. Н. Трубецкого, «очень часто… учение о божественном предвидении само служит источником религиозных сомнений. — Как согласить его со свободой твари? Если все мои действия предвидены и предусмотрены раньше их совершения, — не значит ли это, что я в действительности лишен возможности самоопределения?» Важным условием преодоления подобных сомнений является строгое разграничение таких распространенных и нередко смешиваемых в обыденном религиозном сознании понятий как «предвидение» и «предоп-ределение», употребляемых по отношению к Божественному промыслу. В противоположность понятию «предопределение», в своей нравственной обезличенности по существу уничтожающему человеческую свободу, понятие «предвидение» следует рассматривать как наиболее полно выражающее христианское понимание отношения промыслительной деятельности Творца и свободного развития тварного мира. «Моя свобода была бы нарушена в том случае, — писал Е. Н. Трубецкой, — если бы божественное предвидение предопределяло мои действия, т. е. если бы оно было причиной. На самом деле мои действия, как и все вообще события во времени, совершаются вовсе не потому, что их предвидит Бог: наоборот, Бог их видит потому, что они совершаются. — В сущности, тут нет даже предвидения в точном смысле слова, а есть всеединое Божественное видение, которое простирается на все совершающееся во времени <…> Оно видит меня действующим, но самым фактом этого видения не определяет меня к действию <…>: ибо всеединое сознание видит мои действия как свободные, т. е. как зависящие от меня».
Смешение понятий «предвидения» и «предопределения», как, впрочем, и некоторые другие распространенные заблуждения в понимании Божественного промысла и его отношения к человеческой свободе, коренятся в свойственной рационалистическому богословию тенденции воспринимать абсолютное сознание по аналогии с отвлеченно понимаемым человеческим сознанием. Связанная с потерей в антропоцентричной философской культуре Нового времени апофатического восприятия проявлений Божественной жизни, эта тенденция усиливается в современной религиозной философии и стимулирует привнесение характерных для человеческого сознания начал, даже его временность, во внутреннюю природу Божества. «Уподобляя божественное предвидение нашему человеческому предвидению, — отмечал Е. Н. Трубецкой, — мы мыслим его как некий временный акт, предшествующий нашим действиям во времени. Такое понимание божественного предвидения совершенно ложно. Это предвидение пребывает вне времени и, следовательно, не есть предшествующее временным рядам событие во времени, а сверхвременный акт, объемлющий их в себе». Ясное осознание сверхвременности божественного предвидения устраняет еще одно ошибочное, но распространенное представление о наличии причинной зависимости между Творцом и творением, не оставляющее места для человеческой свободы и возлагающее на Промысл ответственность за результаты человеческого произвола.
Возвращение в вере
Отметив, что «ответственность за зло в мире, с точки зрения христианской теодицеи, падает не на Бога, а на грешную тварь, т. е. прежде всего на человека как на вершину творения», Е. Н. Трубецкой подчеркивал, что «во множестве наших дел — хороших и дурных — мы не начинаем, а продолжаем жизнь рода с ее многовековыми причинными рядами». Проявляющаяся в данном случае «наследственность» греха, удостоверяемая жизненным опытом, признается и христианским учением о первородном грехе.
Однако неизмеримо большее значение, нежели философская констатация проявлений греховности человеческой природы, имеет учение об онтологической сущности грехопадения твари в лице первозданного Адама. «Как одним человеком грех вошел в мир, а грехом смерть, так и смерть перешла во всех человеков, потому что в нем все согрешили» (Рим. 5, 12). Приведя эти слова святого апостола Павла, выражающие средоточие христианского учения о грехопадении, философ указывал далее, что «грех изображается как космическая катастрофа, изменившая весь строй вселенной, как начало всеобщего распада и разлада».
В качестве неизбежного и основного следствия грехопадения, обусловившего в творении «всеобщий распад и разлад», следует признать смерть, пронизавшую в результате грехопадения первозданного Адама все мироздание. «Если Бог есть жизнь, — писал Е. Н. Трубецкой, — то что такое грех, как не отпадение от жизни? Такое понимание греха представляется единственно религиозным; если мы продумаем его до конца, то внут-ренняя, существенная связь между грехом и смертью становится очевидной; <…> смерть не есть внешнее наказание за грех, которое может быть заменено каким-либо другим наказанием. <…> ибо смерть в самой природе греха, составляет раскрытие его внутренней сущности <…>. С точки зрения углубленного религиозного сознания возможность греховной жизни представляется гораздо более непонятною, чем смерть грешника. Как может жить тот, кто отпал от жизни?»
Обусловленная онтологической ущербностью тварного мира неспособность твари реализовать данную ей от Бога полноту жизненных сил увековечивается в развитии мирового бытия и распространяется на все его космологические проявления. Именно у наделенного самосознанием человека, ставшего некогда виновником искажения онтологических начал творения, грех и смерть проявляют себя с особой остротой, утверждаясь в самом процессе зарождения жизни, признанном пре-одолеть смерть. «Если я не вмещаю в себя жизни божественной, безус-ловной, — писал Е. Н. Трубецкой, — я не могу и передать ее по наследству моим детям. Я могу им дать только ту жизнь, которой я обладаю сам, т. е. ту относительную жизнь, которая характеризуется как непрерывное умирание и непрерывное оживление умирающего».
Е. Н. Трубецкой связывал грехопадение Адама с данной ему от Бога свободой воли, в которой находит свое предельное выражение свобода всей твари. После грехопадения свободная воля человека оказывается «по самой природе своей бессильна бороться против общих условий космического строя. В лучшем случае она может одерживать только те или другие частные победы над грехом». Однако «эти победы <…> не сокрушают в корне самого царства греха и его неизбежного последствия — смерти. Для спасения требуются не эти частичные и частные победы, а такое самоопределение человеческой свободы, которое было бы победой всеобщей и полной над грехом в его целом, надо всем греховным строем вселенной».
Главной причиной ограниченности свободы воли человека в условиях его отпадания от полноты общения с Богом является поражение грехом всего естества. «Проклятие греха, тяготеющее над человеческой жизнью, — отмечал Е. Н. Трубецкой, — именно и выражается в рабстве человеческой воли, в <…> роковой „невозможности не грешить“. Это рабство по существу несовместимо с <…> полной принадлежностью человека Богу». А между тем только через полноту человеческого послушания Богу, через восстановление отвергнутого Адамом единства тварной свободы и Божественного промысла оказывается возможным достичь разрушенной грехом гармонии мироздания.
Богочеловечество Христа преодолевает несовершенство бытия, ставшее таковым вследствие грехопадения человека, и делает возможным преображение тварной свободы, в результате злоупотребления которой и стало возможным грехопадение Адама. Обновляющее человеческую природу Боговоплощение не только обращено к свободной воле человека, но и дает ей утраченные онтологические возможности утвердиться в правильном духовном выборе по отношению к Творцу. Сделавшая возможным отпадение человека от Бога стихия тварной свободы оказывается реальным основанием возвращения человека к Богу. «Во Христе не только восстанавливается и воскресает для вечной жизни умирающее и умершее тело человека и всей твари, — подчеркивал Е. Н. Трубецкой, — в Нем восстанавливается и утраченная свобода всех и каждого от первозданного греха. Чрез возвращение к Нему в вере, в молитве и в покаянии, чрез деятельное участие в Его вольной страсти совершается и в отдельном человеке тот поворот свободы от греха, который выразился в совершенной жертве Христа. Борьба против первородного греха и победа над ним тут становится возможною и для нас, людей, потому что во Христе мы имеем для этого и духовную точку опоры и источник непобедимой силы».
Иллюстрации: Олеся Гонсеровская
