Пушкин - прихожанин
«Смиренная, одетая убого, но видом величавая жена…»
В эту старейшую каменную постройку Царского Села воспитанники Лицея ходили на службы в те дни, когда не было службы в дворцовом Воскресенском храме. Выстроенная в 1734–1747 году в духе петровского барокко (базилика со шпилем), церковь предназначалась для хранения чудотворной иконы Божией Матери «Знамение» (Царскосельская). Эта древняя икона была преподнесена в дар царю Алексею Михайловичу одним из восточных патриархов и особо почиталась Елизаветой Петровной. По легенде, Елизавета приняла её из рук умирающего Петра и молилась перед иконой накануне дворцового переворота, сделавшего её императрицей. Елизавета и заказала архитектору Иоганну Бланку выстроить в своей загородной резиденции каменный храм в честь этого образа.
Осенью 1830 года, под впечатлением летней поездки в Царское Село, Пушкин написал одно из самых загадочных и глубоких стихотворений о своей юности: «В начале жизни школу помню я…» В этом стихотворении Пушкин противопоставляет мраморные античные кумиры, предстающие перед его взором в «великолепном мраке чужого сада» (у лицеистов был свой собственный — березовый — садик, где и располагается Знаменская церковь), некоей загадочной Даме, «смиренной», но «величавой жене», которая «над школою надзор хранила строго»:
Ея чела я помню покрывало,
И очи светлые, как небеса;
Но я вникал в ее беседы мало,
Меня смущала строгая краса
Ея чела, спокойных уст и взоров,
И полные святыни словеса.
И если под образом кумиров ясно угадываются мраморные статуи Аполлона и Диониса из Екатерининского парка, то под образом смиренной жены, по мнению исследователей, можно увидеть Богоматерь со Знаменской иконы: «стихотворение было задумано в философском плане как противопоставление реалий античного мира реалиям мира христианского. В нем ярко выражена идейная противоположность двух миров и глубокий психологический трагизм в личных переживаниях отрока», — писал выдающийся русский антрополог и китаист Б. А. Васильев в книге «Духовный путь Пушкина».
Сегодня чудотворная икона, перед которой молился юный Пушкин, хранится в храме Иоанна Богослова при Санкт-Петербургской духовной академии.
«В Коломну, к Покрову — и в воскресенье, там слушать русское богослуженье»
ЦЕРКОВЬ ПОКРОВА ПРЕСВЯТОЙ БОГОРОДИЦЫ В КОЛОМНЕ
По словам известного краеведа В. Бузинова, именно эту церковь в Петербурге старожилы города называли пушкинской. Утраченный в советские годы храм был последней работой архитектора Ивана Старова. Он возводился в 1798–1812 годах на пересечении Английского проспекта и Садовой улицы (нынешняя площадь Тургенева) на деньги жителей этого, самого провинциального, уголка Петербурга. Сам Пушкин поселился в Коломне после окончания Лицея в 1817 году: он жил здесь с родителями в доме № 185 по набережной Фонтанки (дом адмирала Клокачёва), о чем сейчас напоминает мемориальная доска. И хотя Пушкину на тот момент было всего восемнадцать и богослужение в Коломенском храме, на которое собиралась простая и невзрачная публика, вряд ли могло сравняться в пышности с парадными службами в Никольском Морском соборе, находящемся в той же Коломне, именно богослужение в Покровах Пушкин будет вспоминать в Болдино, осенью 1830 года, и опишет в шуточной поэме «Домик в Коломне»:
По воскресеньям, летом и зимою,
Вдова ходила с нею к Покрову,
И становилася перед толпою
У крылоса налево. Я живу
Теперь не там, но верною мечтою
Люблю летать, заснувши наяву,
В Коломну, к Покрову…
В этой же церкви Пушкин в числе прихожанок видел и Екатерину Александровну Буткевич, в замужестве — графиню Стройновскую. Графиня стала одним из прототипов Татьяны Лариной. «Пушкин не был с нею знаком, — писал современник, — но ходил, говорят, в церковь Покрова, что в Коломне, полюбоваться ею; там её можно было видеть каждый воскресный или праздничный день». Замужеству Буткевич предшествовал скандал: женихом красавицы Екатерины Александровны был молодой граф Татищев, но перед самой помолвкой отец запретил Татищеву жениться из-за плачевного финансового положения семейства невесты. Предложение Екатерине Александровне сделал семидесятилетний граф Стройновский, и девушка согласилась:
Входила в церковь с шумом, величаво;
Молилась гордо (где была горда!).
Бывало, грешен! Всё гляжу направо…
<…>
Она казалась хладный идеал
Тщеславия. Его б вы в ней узнали;
Но сквозь надменность эту я читал
Иную повесть: долгие печали,
Смиренье жалоб… В них-то я вникал,
Невольный взор они-то привлекали…
Но это знать графиня не могла
И, верно, в список жертв меня внесла.
«Сашку, Гришку и Наташку»
ЦЕРКОВЬ РОЖДЕСТВА ИОАННА ПРЕДТЕЧИ НА КАМЕННОМ ОСТРОВЕ
Один из редчайших примеров готики в Петербурге, этот храм был выстроен в 1776–1778 годах по проекту Юрия Фельтена на средства цесаревича Павла Петровича для инвалидов Балтийского флота. Когда, уже будучи императором, Павел возглавил Мальтийский орден, церковь ненадолго стала главным храмом мальтийцев в Северной столице, а уже при Александре I отошла в ведение любимого им Каменноостровского дворца. Прихожанами церкви была и чета Пушкиных, которая в 1834–1836 году снимала дачу на Каменном острове. Здесь Александр Сергеевич и Наталья Николаевна крестили троих детей: Александра, Григория и Наталью — «Сашку, Гришку и Наташку» (старшую дочь Марию крестили в не дошедшем до нас Сергиевском всея артиллерии соборе на углу Литейного проспекта и нынешней улицы Чайковского).
«Когда за городом, задумчив, я брожу и на публичное кладбище захожу…»
ДВА КЛАДБИЩА ПРИ БЛАГОВЕЩЕНСКОЙ ЦЕРКВИ В СТАРОЙ ДЕРЕВНЕ
В стихах, известных всем со школьной скамьи, Пушкин сравнивает «могилы склизкие» на городском кладбище с сельским погостом, где «дремлют мёртвые в торжественном покое». Стихотворение было навеяно летними прогулками поэта по Старой Деревне в 1833–1836 годах. Здесь, у Благовещенской церкви, выстроенной в 1805–1809 годах Василием Осиповичем Мочульским в форме усадебной ротонды, находились два кладбища: приходское — для местных крестьян, и, в ограде при церкви, — более богатое, содержавшееся на деньги зажиточных прихожан. Церковь — такой, какую её видел Пушкин, — дошла до наших дней, а вот кладбища были закрыты после Великой Отечественной войны при прокладке Приморского проспекта.
«На Мойке, близ Конюшенного мосту»
ЦЕРКОВЬ СПАСА НЕРУКОТВОРНОГО ОБРАЗА ПРИ КОНЮШЕННОМ ВЕДОМСТВЕ
Этой крохотной церкви при Императорских конюшнях, выстроенной по проекту Василия Стасова в 1816–1823 годах и украшенной замечательными барельефами Демут-Малиновского, было суждено стать тем местом, где Петербург прощался со своим поэтом. Отпевание Пушкина должно было состояться через два дня после смерти, однако из-за опасений народного возмущения его перенесли. «Назначенную для отпевания церковь переменили, тело перенесли в неё ночью, с какой-то тайною, всех поразившею, — писал Жуковский, — без факелов, почти без проводников, и в минуту выноса, на который собралось не более десяти ближайших друзей Пушкина, жандармы наполнили ту горницу, где молились о умершем, нас оцепили, и мы, так сказать, под стражей проводили тело до церкви». И хотя на отпевание пускали только по билетам, манифестации избежать не удалось. Площадь перед церковью была запружена людьми, и как только панихида кончилась, образовалось давка — так много людей хотели проститься с поэтом. На 3 февраля, когда панихиду служили повторно, Конюшенная площадь была закрыта в связи с внезапно назначенным парадом войск, а на следующую ночь тело Пушкина увезли в Святогорский монастырь… В единственном вышедшем в печать некрологе на смерть поэта князь Одоевский написал свои знаменитые строки: «Солнце русской поэзии закатилось!». Эти строчки не так просты, как кажутся: согласно летописям, словами «Солнце Отечества закатилось!» митрополит Киевский сообщил духовенству известие о смерти Александра Невского (Одоевский знал эти слова из только что вышедшей «Истории» Карамзина).
