Притча о добром Отце и двух братьях Проповедь в неделю о блудном сыне

Содержание евангельского чтения Недели о блудном сыне продолжает готовить народ Божий к спасительному поприщу Великого поста, показывая на евангельских примерах его конечную цель — покаяние человека, изменение от худшего к лучшему, обращение от греха к Богу. В отличие от двух предшествующих тем воскресных Евангелий (рассказа об обращении Закхея и притчи о мытаре и фарисее), являющих образы покаяния грешных людей, притча о блудном сыне открывает и другие, не менее важные темы, без осмысления которых не может быть подлинно религиозной жизни. Неслучайно святой Амвросий Медиоланский назвал притчу о блудном сыне «Evangelium Evangeliorum» («Евангелие Евангелий»), поскольку она, как самая богатая по содержанию из всех евангельских притч, в краткой форме излагает сердцевину Благовестия Христова. 

Укоренившееся в нашем сознании название истории, опи­сы­ва­емой в Лк. 15, ­11-32 как «притчи о блудном сыне», не раз оспаривалось богословами. Аргументация следующая: в притче три действующих лица — отец, старший сын и младший сын. Ассоциировать смысл притчи только с личностью одного младшего сына — значит упустить из виду то важное, о чем говорит Господь на примере других персонажей притчи (что на практике обычно и происходит, когда проповедник при своем размышлении делает акцент только на обращение младшего сына).

Иоахим Иеремиас и некоторые другие исследователи Евангелия предлагали называть ее «Притчей о добром Отце», ибо, с их точки зрения, именно Отец составляет центр этого ­повествования.

Пьер Грело указывает на крайне важную роль старшего сына и поэтому считает, что самым точным названием было бы «Притча о двух братьях». С этим нельзя не согласиться. Притча начинается словами: «У некоторого человека было два сына» (Лк. 15, 11) — то есть с самого начала речь идет о двух сыновьях. Более того, тема двух братьев проходит сквозным мотивом через весь Ветхий Завет: Каин и Авель, Измаил и Исаак, Исав и Иаков. Все эти сюжеты связаны с темой предпочтения и избранничества. А один из возможных выводов рассматриваемой притчи — это призыв откликнуться на зов Божий.

Не оспаривая авторитетные мнения богословов-библеистов по данному вопросу, мы предлагаем признать разум­ным вывод, что отдать предпочтение первенства кому-либо из героев притчи невозможно. А потому нельзя и назвать главным действующим лицом тот или иной ее персонаж. В образе каждого из трех действующих лиц притчи Господь открывает нам истины первостепенной важности, помогающие человеку найти Бога и обрести спасение.

Младший сын получил имя «блудный» (по-русски «распутный») по одной из характеристик его жизни в «дальней стране», где он «расточил имение свое, живя распутно» (Лк. 15, 13).

Но было бы очень поверхностно понимать его «блудность» только в смысле половой распущенности. Блудный человек — это человек заблудившийся. «Блудность» младшего сына заключалось в том, что он оставил своего отца и сбился с правильного пути. Распутство явилось лишь одним из следствий его блужданий. Здесь Господь говорит не о конкретном грехе блуда, а о его онтологической сущности. Грех (греч. amartia — ошибка, промах, мимо цели) — повреждение человеческой природы, отчуждение человека от Бога, болезнь души. Отказ младшего сына от цели, предложенной ему отцом, — неверный выбор жизненного пути — привел его сначала в ложный рай распутства, вседозволенности и беспечности, но в конечном итоге — в состояние унижения, голода и страдания. Грех — это уход от отца. Все остальное, включая как распутство, так и страдания, — следствие греха, его симптомы. (Как повышенная температура — симптом болезненного состояния организма).

Сегодня тема ухода от отца в «дальнюю страну» ради лучшей жизни и вседозволенности, которую называют «свободой», популярна как никогда. Подобно младшему сыну из притчи люди удаляются от Бога. Не становясь воинствующими атеистами, они просто игнорируют установленный Богом порядок бытия и предлагают свой сценарий жизни, который выглядит приблизительно так: стремление наслаждаться жизнью, испить до дна все ее удовольствия, жить «полной ­жизнью» («Бери от жизни все!»). Поиск абсолютной свободы без ответственности и без подчинения — все эти характеристики вполне тождественны исканиям блудного сына. Как и тождественен результат подобного отношения к жизни.

Очень быстро у блудного сына не остается ничего. Из богатого он становится нищим. Из совершенно свободного — подневольным слугой-свинопасом. Еще недавно расточающий деньги, он рад питаться кормом свиней. Для иудеев свинья — нечистое животное, и то, что «блудный сын» становится свинопасом, свидетельствует о его крайней степени падения.

Вывод из истории блудного сына очевиден: человек, понимающий свободу как абсолютный произвол, как возможность жить сообразно лишь собственным желаниям, существует во лжи и самообмане. И ложная независимость обращает его в рабство греху и страданию.

Понятно, что притча о блудном сыне — это не семейная история. В ней сообщаются важные сведения о природе Бога. О том, каков Он есть. Как Он относится к людям. Здесь описываются отношения Бога к человечеству, к тому же — человечеству падшему. Христос называет Бога «Отцом». Для нас это привычно. Но в сознании древних иудеев, воспитанных на Ветхом Завете, Бог — это в первую очередь Праведный Судия, требующий неукоснительного исполнения Закона и жестоко наказывающий тех, кто его не исполняет. Бог более заинтересован в наказании грешника и восстановлении справедливости, чем в милос­ти к нему. Так учили все ветхозаветные учителя. Даже «величайший из рожденных женами» — последний пророк и предтеча Спасителя Иоанн Креститель — находится во власти богословия своего времени. Для него Бог приходит как страшный, карающий Судия: «Уже и секира при корне дерев лежит: всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь» (Мф. 3, 10). Иисус Христос, конечно, тоже сохраняет у слушающих образ Бога как ­Судии. Но преимущественно Он говорит о Боге как о любящем Отце, который пришел на землю не для того, чтобы покарать грешников, а с тем, чтобы спасти их. Объятия Его открыты для каждого человека. И каждый человек, как бы он ни жил и что бы он ни делал, — это чадо Божие. И нет такого греха, нет такого беззакония, которое закрывало бы человеку путь к покаянию. Надежда на спасение всегда остается, потому что Бог есть Любовь. Он ждет обращения человека. Но человек должен сделать первый шаг. Он сам должен быть инициатором своего спасения. Осознавая неправду своей жизни, ему нужно принести покаяние, вернуться к Богу, и Господь с радостью примет его.

Первоначально в образе старшего сына себя должны были увидеть благочестивые фарисеи, возмущавшиеся добротою Христа по отношению к грешникам. Но в более широком смысле старший сын являет тип тех религиозных людей, которые довольно часто встречаются именно в церковной среде. Они стараются жить согласно законам веры и в этом видят для себя оправдание в очах Божиих. Но сердце их не находит успокоения «в доме Отца». Свое мнимое благочестие они воспринимают как тяжкий и безрадостный труд, за который должна быть преподана справедливая награда. Они смот­рят на мир через призму собственной озлобленности и неудовлетворенности, стараясь замечать в людях лишь все худое. Поэтому, подобно старшему сыну, они не умеют сорадоваться чужому счастью, поскольку считают его незаслуженным. Их естественное состояние — это осуждение. Осуждение не греха, а человека. Подобное осуждение проистекает не из печали, что грешник своим поведением извращает в себе образ Божий и наносит вред своей душе, а по элементарной зависти. Сами в глубине души желая до дна испить земные наслаждения, но не имея к этому смелости или возможностей или боясь порицания со стороны окружающих, они вынуждены держать себя в рамках закона. Такие люди очень болезненно реагируют на милость Божию в адрес того человека, которого они считают недостойным, видя в этом попрание справедливости и игнорирование Богом их собственных заслуг. Но при этом они забывают один из центральных выводов не только притчи о блудном сыне, но и всего Евангелия: Богу дорог каждый потерявшийся человек. Им стоит вспомнить также, какую цену пришлось заплатить Отцу за возвращение заблудших.