Поэзия отдельно, «измышлизмы» отдельно

Чем был «Аквариум» для нас в нашей, тогда еще советской юности? Помимо прочего – окошком в другой и неведомый мир.
Раздел: По душам
Поэзия отдельно, «измышлизмы» отдельно
Журнал: № 2 (февраль) 2012 Опубликовано:
Я слушаю Бориса Гребенщикова и группу «Аквариум» в ее разных составах уже лет двадцать пять. Какое-то время в юности я даже помнил наизусть тексты практически всех (!) его песен, а друзья поддевали меня обидным словом «аквариумист». Сейчас я стал воспринимать «Аквариум» гораздо спокойнее, отношение к нему стало более сложным, хотя все равно Гребенщиков остается для меня в нашей современной музыке автором № 1. 

Его за редкими исключениями всегда отличало умение оставаться вне житейской и социальной суеты. Например, для меня символично то, что «Аквариум» приехал в дискуссионный арт-клуб при Московской духовной академии 4 февраля, как раз в день многочисленных политических митингов. Мне кажется, что этот meeting (to meet по-английски «встречаться») был гораздо интереснее и полезнее всех прочих «шумелок».

Чем был «Аквариум» для нас в нашей, тогда еще советской юности? Помимо прочего – окошком в другой и неведомый мир. И не только туда, где ходят единороги и летят на десяти ветрах стрелы, пущенные сплетенным из ветвей и трав луком. Многие почувствовали в «Аквариуме» какое-то метафизическое измерение, которое можно реализовать непосредственно в собственной жизни. Это выбор «сторожа Сергеева», который наплевал на карьерные соображения и социальные институции, и следует внутреннему голосу и внутреннему выбору. Внешний мир отставлен в сторону, с ним не воюют, а его просто не замечают, чтобы он или борьба с ним не мешали видеть что-то главное:

Здравствуй, моя смерть.
Я рад, что мы говорим на одном языке.
Мне часто нужен был кто-то, кому все равно, кто я сейчас,
Кто знает меня и откроет мне двери домой...


Гребенщиков в своих песнях будил чувство личной ответственности и одновременно говорил о собственном нежелании стать вождем для армии своих поклонников:

Некоторым людям свойственно пить
Но раз начав, нужно допить до дна.
И некоторым людям нужен герой,
Но если я стану им – это моя вина.
Прости мне все, что я сделал не так,
Мои пустые слова, мои предвестья войны;
Господи! Храни мою душу –
Я начинаю движение в сторону весны.


При этом он из своей поэтическо-метафизической дали был внимательнее к окружающей жизни и очень часто раньше замечал то, что пока было непонятно другим. Например, я помню 1991 год, распад СССР. Очень многие ждали чудесных перемен и «дивного нового мира». И вдруг выходит «Русский альбом», в песнях которого неожиданно было столько боли и тревоги перед смутным будущим вопреки тогдашней эйфории. Та же история – с альбомом «Навигатор» в 1995 году.

В творчестве Гребенщикова выразилось то, что в свое время поэт Осип Мандельштам назвал «тоской по мировой культуре». Отсюда его многочисленные цитаты – из «Дао дэ Цзин» и Джима Морррисона, «Чжуан Цзы» и Франциска Ассизского, библейской книги псалмов и французского поэта Аполлинера, и так далее, и тому подобное. Расшифровка образов и скрытых заимствований была способом выхода за рамки советской культуры, узнавания широты и необъятности мира.

Он один из первых «рокеров», кто в своих песнях заговорил о Боге, и заговорил в таких словах и так проникновенно, что мы тогда удивлялись: да как это вообще ему удается?

Серебро Господа моего, серебро Господа.
Ну разве я знаю слова, чтобы сказать о тебе?
Серебро Господа моего, серебро Господа –
Выше слов, выше звезд, вровень с нашей тоской...


Возможно, дело в том, что «Аквариум» никогда не был рок-музыкой как таковой. Ну что это за рок-ансамбль с флейтой, виолончелью, акустической гитарой и «заумными» текстами? Как кто-то сказал про «Аквариум» золотого состава (конец 70-х – первая половина 80-х годов), «это четыре партизана-лунатика, хронически неспособных попадать в ритм». Принцип «“Аквариум” – это не музыка, а образ жизни» сказывался на часто неважном качестве исполнения, особенно на концертах. Зато слова какие… Это как-то очень соответствует русской культуре, в которой поиски смысла и идейное содержание всегда были важнее формального мастерства.

Кроме того, рок-н-ролл как жанр располагается в опасной близости к язычеству. Вспомним Башлачева: «рок-н-ролл – славное язычество!». Это раскрепощенность духа и тела, порой явно чрезмерная. Он словно говорит: «Всякий человек есть правда, особенно протестующий». Гребенщиков, как и любой поэт, мне кажется, тоже не избежал этих соблазнов, особенно в своей любовной лирике. Это так хотя бы потому, что она помимо прочего будит мечтательность и страсти. Однако его метафизичность и духовные поиски одновременно говорят о совсем другом. Поэтому «Аквариум» – это не совсем рок. 
 
Что же касается собственно мировоззрения Гребенщикова и его свободных размышлений о Боге и религии, то тут приходится проделывать старую и хорошо знакомую умственную операцию: отделять творчество художника от того, что он (по его поводу или вообще urbi et orbi) говорит и думает. В песнях через него говорит что-то явно выше его. В ответах же на вопрос «како веруешь?» – говорит он сам, и не всегда удачно, скажем так.

Например, как можно считать, что «Бог у нас у всех один», и что все религии равноправны как разные его проекции? Ведь христианство по своей сути очень конкретно, и его нельзя растворить в абстрактной мировой религии. Нельзя быть одновременно христианином и буддистом. Вера в Христа – это вера в конкретные исторические события, однажды случившиеся на Земле. В то, что Бог стал человеком и взял на себя Крест, страдал на Кресте. Что он умер и воскрес, и что люди тоже воскреснут после смерти и будут жить вечно. Что же тут общего с буддийской Нирваной, которая в принципе отрицает понятие личности?

Возможно, дело в том, что у Гребенщикова как поэта способность к синтезу (объединению разнородного) преобладает над анализом (по-древнегречески «анализ» – это различение, разъединение). Такое впечатление, что разные религиозные традиции для Гребенщикова – это во многом материал для его творчества, в котором он «купается». Способ для расширения сознания и эстетической игры. «Для меня религиозные артефакты, музыка, изображения других культур – это то, что открывает двери другого мира. Зрители попадают сразу в другой мир», – говорит он. Словом,

По Голгофе бродит Будда
И кричит «Аллах акбар»!


Но этим выхолащивается христианство, его событийность. Вера в Христа предполагает, что евангельские события случились единожды, что они уникальны и неповторимы.
Впрочем, все вышесказанное не отменяет того, что Гребенщиков пишет замечательные песни, в которых затрагиваются главные вопросы: о жизни и смерти, о Боге и любви. Да и сам он в ответах весьма уклончив и говорит, что все сказано в его песнях, а их истолкование – дело десятое. Как Борис Борисович сказал на встрече в МДА, «было бы преступлением, если бы я стал толковать собственные песни». В общем, «измышлизмы» отдельно, а поэзия отдельно. А поэт в России, как известно, больше чем поэт – даже если он только поэт.

Юрий Пущаев,
Журнал «Фома» (www.foma.ru)
Специально для «Воды живой»

Поделиться

Другие статьи из рубрики "По душам"

29 марта, пятница