Подражающие храмам, устремленные в космос

В новой книге журналиста и искусствоведа Владимира Иванова «Архитектура, вдохновленная космосом» много фотографий. На них здания, которые многие из нас пока не привыкли считать произведениями искусства. Однако, и в этом убежден автор, в 1960–1980-е годы в СССР существовал совершенно самобытный архитектурный стиль, опирающийся на достижения церковного зодчества и одновременно устремленный в космическое будущее.
Здание Министерства автомобильных дорог Грузинской ССР в Тбилиси
Журнал: № 6 (июнь) 2018Автор: Тимур Щукин Опубликовано: 5 июня 2018

С ФОТОАППАРАТОМ ПО РУССКОЙ ГЛУБИНКЕ

— Владимир, откуда у вас интерес к советской архитектуре?

— Я работал в журнале, который назывался «Новый мир искусства» (он «благополучно» закрылся в связи с внедрением закона об авторских правах). Это был журнал об искусстве современном. А я в нем отвечал за самые необычные направления: описывал странные выставки, рассказывал о суперавангардных художниках. Однажды мне поручили взять интервью у Фредерика Шобена, который на тот момент был редактором очень популярного французского глянцевого журнала Citizen K, достаточно крупным лицом в европейском медиабизнесе. В силу своей должности он имел возможность ездить и часто ездил по бывшим советским республикам. К тому же он был человеком, не лишенным вкуса. И он почему-то совершенно спонтанно начал фотографировать советскую архитектуру, отсылающую к космической эстетике. Первое, что его поразило, — постройки в Тбилиси. Он считал, что это советский (в плохом смысле) город, а когда приехал, то увидел там дворец бракосочетаний в виде церкви в духе Гауди и конструктивисткое здание Министерства автомобильных дорог. Он не ожидал, что в каком-то там заштатном Тбилиси можно встретить архитектурные шедевры на уровне самого необычного современного европейского искусства. Потом Шобен стал устраивать выставки, и в связи с этим мы решили взять у него интервью.

Мы пообщались, прониклись взаимной симпатией, и он меня пригласил вместе работать над его коллекцией фотографий. Сработались мы после того, как затеяли поездку в Кузнечное (Приозерский район Ленинградской области), где обнаружили замечательный лагерь «Прометей». Мы едва оттуда вернулись живыми, но у нас получились уникальные фотографии.

— А что с вами там произошло? Гопники?

— И гопники, и дороги, и таксисты, которые нас чуть не ограбили. В общем, два человека не от мира сего решили в начале 2000-х пуститься в русскую глубинку… А лагерь был совершенно фантастический — проект космической станции. Реальной станции, которую придумали для того, чтобы развернуть на Луне. Потом, когда лунная программа была свернута, эти архитектурные чертежи взяли и на их основе сделали пионерский лагерь. Причем уникальный лагерь, для сложных подростков. Это было начинание в духе А. С. Макаренко, но уже позднего советского времени. Мы там обнаружили, например, баню в виде летающей тарелки. Представьте, стоит лес, карельский глухой лес. Ты идешь по какой-тотропинке, и вдруг — НЛО. Какой-то светящийся фонарь сверху, горка, с которой можно скатиться в озеро. Странные конструкции.

— Это всё впечатлило Шобена?

— Конечно: он понял, что если так строили не только в Тбилиси, но даже в глухом карельском лесу, значит, речь идет о некоем едином архитектурном стиле. Позже он выпустил альбом, который назывался Cosmic Communist Constructions Photographed («Космические коммунистические постройки в фотографиях»). Его поддержало издательство Taschen, главное европейское и американское издательство в области фотографической литературы и художественных альбомов. Оно имеет огромные ресурсы в организационном плане, и альбом вышел сразу на шести языках. Издание имело грандиозный успех. Уже скоро ему будет 10 лет, но оно всё еще продолжает печататься в изначальном виде.

— Что было дальше?

— Мы предполагали сделать выставку этих фотографий или, по крайней мере, русскую версию альбома. Но Taschen отказался заниматься русской версией, а фотографии к тому моменту уже куда-то продали. Короче говоря, коллекцию невозможно было привезти в Россию за сколько-нибудь приемлемые деньги. И я в этот момент почувствовал досаду и обиду. Как же так, наше национальное достояние пропагандируется на Западе, но о нем невозможно рассказать у нас!

Вы стали собирать собственную коллекцию?

— Да, я и моя супруга занимались этим два с половиной года. Иногда ездили сами, иногда через интернет связывались с фотографами. И собрали, в общем, очень похожую коллекцию, хотя немножко отличающуюся. И если у Шобена был больше фотографический труд — он снимал на какой-то японский фотоаппарат, получалось очень атмосферно, — то мы при очень простых фотографиях сделали акцент на историко-культурном контексте. Получился не столько фотографический альбом, сколько критический взгляд на эту архитектуру. Тут вообще сказалась моя любовь ко всему странному, необычному, выбивающемуся из общей колеи. Эта архитектура, конечно… Есть красивое слово: экстравагантная.Детский сад «Чьяушкутис» («Čiauškutis») в советском районе Вильнюса Каролинишкес.

Детский сад «Чьяушкутис» («Čiauškutis») в советском районе Вильнюса Каролинишкес.


НИ НА ЧТО НЕ ПОХОЖИЙ МОДЕРНИЗМ

— Она вписывается в какую-нибудь западную традицию?

— В этом-то вся и штука, что искусствоведы и у нас, и на Западе, которые профессионально занимаются историей этой архитектуры, пытаются её вписать в европейскую традицию, даже название придумали — «советский модернизм». Они подчеркивают, что это продолжение общемировой модернистской линии в архитектуре, которая началась, условно говоря, где-то на исходе 1920-х годов. Это, конечно, так, потому что наша история — часть мирового процесса, мы не можем отделить советское искусство от искусства XX века в целом. Но в таких неординарных постройках мы ощущаем какую-то альтернативную линию, совершенно неожиданную.

— А к какому времени все эти постройки относятся?

— Это третий период советской архитектуры. Первый — советский авангард: конструктивизм, функционализм и другие направления. Он зародился еще до революции, но расцвел с её приходом и существовал до 1932 года, когда был создан Союз советских архитекторов и советское искусство насильственно развернули в сторону соцреализма. А потом, после появления известного постановления «Об устранении излишеств в проектировании и строительстве» в 1955 году, советское искусство, опять-таки насильственно, развернули в сторону западного. Раскритиковали гостиницу «Ленинград» в Москве, все негодовали: «Как много денег было истрачено!» Архитектор чуть не покончил жизнь самоубийством после этого. Трагическая история. Но с 1955 года начинается период, который продолжается в некотором смысле и сегодня. Если конкретизировать, то речь, как правило, идет о проектах шестидесятых годов, которые могли быть реализованы и гораздо позже, вплоть до 1980-х.

— Отсюда и тема космоса?

— Конечно, хотя это ощущается не прямо. «Русский космизм в архитектуре» — так мы не можем сказать. Тем не менее, есть некоторые проекты, совершенно ясно отсылающие к космической теме. Они появились не так, что вот, мол, мы посмотрели мультфильм и изобрели здание в виде летающей тарелки. Нет, всё сложнее. Могу привести пример. Летающих тарелок полно. Например, здание научно-исследовательского института в Киеве, который занимался обработкой научно-технической информации, тем, чем сейчас занимаются компьютеры (пока компьютеры не получили распространение, был нужен такой институт). И конференц-зал для него построили тоже в форме летающей тарелки, нависшей над одной из магистралей в Киеве. Это не просто НЛО. Это театр, причем совершенно необычный, — театр светомузыки, забытое, к сожалению, советское явление. Ставились такие спектакли, где стихи или музыка транслировались при помощи света. Существовали специальные технологии, которые переводили свет в слово или в звук и звук в свет и так далее. Подобными исследованиями занимался целый научно-исследовательский институт «Прометей» в Казани, из этого потом выросли разнообразные лазерные шоу. Понимаете, это не просто проект-фантазия, а место, где создается космическое искусство. У нашей книги на обложке — НИИ робототехники, тоже выполненный в виде летающей тарелки. И это тоже не случайное решение, это часть проекта микрорайона, центр академгородка.

Международный пансионат «Дружба» в Ялте. Архитекторы: И. А. Василевский, Ю. Ф. Стефанчук, В. И. Дивнов, Л. В. Вайцеховская, 1981-1985
Международный пансионат «Дружба» в Ялте. Архитекторы: И. А. Василевский, Ю. Ф. Стефанчук, В. И. Дивнов, Л. В. Вайцеховская, 1981-1985



ГЕГЕЛЬ, КОСМИСТЫ И РУССКИЕ ХРАМЫ

Давайте поговорим об идейной составляющей этой архитектуры? Какова она?

— Архитектура — искусство, наиболее тесно связанное с духом. Это подметил еще Гегель, который считал, что «задача [архитектуры] состоит в такой обработке внешней неорганической природы, при которой она в качестве художественно преобразованной внешней среды стала бы родственной духу». Действительно, с одной стороны, мы можем всегда с архитектурой соприкоснуться. Куда бы мы ни вошли, под любой кров, — мы всё равно в архитектурном пространстве. С другой стороны, оно всегда имеет некие ритмы, масштабы, то, что находится за пределами более определенных, более «человеческих» образов. Получается, это искусство максимально приближено к жизни и одновременно максимально обращено к абстрактным, трансцендентальным вещам. И в истории советской архитектуры, например в конструктивизме, очень много проектов, связанных с преодолением силы притяжения. Вспомним, например, горизонтальные небоскребы Эля Лисицкого. Потом на их основе было спроектировано здание Министерства автомобильных дорог Грузинской ССР. Лисицкий не смог ничего построить, это были экспериментальные проекты. А в 1975 году грузинские архитекторы смогли их реализовать, подняв здание над землей. Вспомним и величайшего концептуалиста Георгия Крутикова, который придумал парящие в воздухе, в космосе города.

— Вы упомянули о русском космизме…

— Да, связь определенная есть. Русские космисты (Николай Фёдоров, Константин Циолковский, Владимир Вернадский) считали, что человечество, когда оно духовно созреет, возьмет на себя ответственность за судьбы всей вселенной. И в лучших образцах советской архитектуры это прослеживается. Например, в знаменитом пансионате «Дружба» в Крыму, спроектированном Игорем Василевским, живым гением советской архитектуры, есть солнечные батареи, специальная система отопления. Здание автономно, практически не требует внешних источников теплоснабжения и не вмешивается в среду, не портит замечательный южный берег Крыма. Это же очень передовая идея: мы наши современные технологии можем использовать, не уничтожая природу, но встраиваясь в нее, повторяя некоторые её законы. Венец творения — это не тот, кто управляет, повелевает, а тот, кто отвечает за творение.

— Есть ли аллюзии на церковную архитектуру?

— Да, конечно. Посмотрите, например, на Драматический театр в Великом Новгороде. Это здание находится в буферной зоне между новгородскими новостройками и зоной древних церквей. У него была такая градостроительная роль — связать эти пространства, вместо буферной зоны сделать плавный переход. Здесь очень много аллюзий на новгородскую церковную архитектуру: на фасаде лопатки, душники, сам масштаб здания — ведь оно сомасштабно с классической новгородской архитектурой. С другой стороны, в здании много новаторских идей. Оно — воплощение театральности в архитектуре. Вокруг разбросана театральная бутафория. Арка, в которой нет замковых камней, очень странная арка, поскольку разваливается на две части и уже ничего не может нести. Так же, как спектакль — вроде бы действие, но такое, в которое ты должен поверить. Архитектура подчеркивает идею театральности.

Очень много аллюзий в армянской архитектуре. Например, киноконцертный зал в Ереване. Это два сложных объема: один чуть больше, другой — чуть меньше. Они поставлены близко друг к другу, так, что между ними возникает пространство. И это классическое построение любого армянского монастыря, особенно древних монастырей. Две церкви: одна чуть больше, и абсолютно такая же по форме, но маленькая. И между ними зазор, куда, поскольку архитекторы знали, как ставить, часто проникал свет.

Конечно, самое яркое — это Президиум Академии наук в Москве. Здание прозвали «Золотые мозги». На нем ажурные решетки с часами. Стекла покрыты специальным составом, за счет чего здание приобретает золотистое свечение. Прямо под ним (это берег Москвы-реки, район Воробьёвых гор) находится Андреевский монастырь. Это очень важная обитель, в ней сейчас патриаршая библиотека, там занимаются переводами Библии. Но и в древности Андреевский монастырь был одним из центров православной интеллектуальной жизни. Из него выросла Греко-латинская академия. Архитекторы проектировали здание Президиума совместно с академиками, и решение о том, как оно будет выглядеть, принимал не только архитектор, но и целая комиссия из Академии наук. Они и решили спроектировать здание в виде монастырского комплекса: там монастырское каре, и тут огороженное пространство, там две луковки, и здесь эти ажурные «мозги».


Поделиться

Другие статьи из рубрики "ЧТО ЧИТАТЬ, СЛУШАТЬ, СМОТРЕТЬ"