Неграмотная ликвидация

26 декабря 1919года вышел большевистский декрет «О ликвидации безграмотности в РСФСР». Однако реальная работа попроведению его в жизнь началась (даи тоне вовсех губерниях) только вапреле 1920года. Декрет предполагал массовое, очень быстрое ивсевозрастное обучение грамоте населения Советской России. Вопреки советской мифологии, осуществление идей этого декрета небыло триумфальным, задуманные показатели небыли достигнуты ничерез пять, ничерез десять лет, исоветской власти приходилось несколько раз менять стратегию кампании, применять различные «образовательные технологии». Но юбилей требует отнас ответить нестолько навопрос «как», сколько навопрос «зачем». В чем был смысл большевистской кампании? Достиглали она своих целей? И каковы её последствия для сегодняшнего общества. Наэти вопросы отвечали участники дискуссии, прошедшей 27 декабря врамках цикла «Столетние юбилеи: Исторические беседы». 
Журнал: № 4 (апрель) 2020Автор: Тимур Щукин Опубликовано: 29 апреля 2020

Учиться, учиться, учиться — это не только про коммунизм

Ольга Фёдорова, заведующий научно-экспозиционным отделом Государственного историкомемориального музея «Смольный» 

Я считаю, что Декрет о  ликвидации безграмотности был очень важной вехой в  развитии нашего государства и  всех нас. Да,  в  России до революции было очень много просветительских учреждений, много делалось для ликвидации неграмотности. Но к 1917 году, по данным словаря Брокгауза и  Ефрона, в  Московской и  Санкт-Петербургской губерниях было 35% грамотных мужчин и  6% грамотных женщин. В  остальных 92 губерниях  — еще меньше. Самой грамотной губернией была Финляндия. Наименьший процент грамотных — среди сельского населения, национальных меньшинств и женщин. На эту проблему указывали многие политические партии, но  решать её пришлось большевикам. Декрет предполагал, что все неграмотные граждане от  8 до  50 лет должны в  течение короткого времени (несколько месяцев) научиться читать и писать. Делалось это путем массового привлечения «в учителя» тех, кто хотя бы чутьчуть сам владел грамотой. Получилось не сразу. Но  наряду с  другими декретами (о  библиотечном деле, например), с  другими различными программами большевиков декрет позволил сдвинуть положение дел в вопросе грамотности населения с мертвой точки. В нашем музее хранится много подлинных плакатов 1919–1920  годов, призывающих решить проблему неграмотности. Как обосновано в них, для чего нужно образование? Во-первых, они говорили, что нужно преодолеть классовое неравенство, которое выражалось в  том числе через умственное неравенство. Во-вторых, говорилось: грамотность тебе поможет производить больше, она даст экономический эффект. В-третьих, неграмотным быть страшно, неграмотный подобен слепому, поскольку ни в чем не разбирается. Чтение, книга  — это богатство, которое открывает перед человеком неведомые миры. Какую задачу, как мне кажется, ставили большевики? Ленин и  его правительство хотели, чтобы люди умели читать декреты, которые они выпускают, разбирать лозунги, понимали политику партии и  правительства в  том виде, как она представлена в  газетах. Ленин сам набросал проект «книжки для рабочих и  крестьян», где четко говорится, какие вещи должны быть донесены до трудящихся. Реформу поддержала интеллигенция, и  поддержала массово. Как говорил Александр Блок, «Декреты большевиков  — это символы интеллигенции. Брошенные лозунги, требующие разработки». Издавались массово книги, самого разного уровня, не  только политические, и часто на очень хорошей бумаге — удивительное дело! Например, книга Н.М. Стрельникова «Глинка» (1923). Или того  же года книга С.В.Шувалова «М.Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников и его письмах». Издавался, скажем, Тимирязев, другие книги по  естественным наукам, книги по  литературоведению. Почему? Потому что книгопечатание отдали на  откуп А.В. Луначарскому и  А.М. Горькому, которые понимали свою задачу очень широко, стремились приобщить народ к  достижениям мировой культуры. Привело это к  тому, что массы, социальные низы, которым дали возможность читать, читали, конечно, не  только Маркса и  Ленина, не только «Как закалялась сталь». И это, как ни крути, давало им возможность думать, добиваться успехов, делать карьеру. Социальные лифты в том числе в силу этого работали очень интенсивно. Чтение дало большой импульс развитию страны. Конечно, декрет только положил начало, это был первый кирпич. Но кирпич в основание интеллектуального, духовного развития СССР, ставшего одной из самых читающих стран, где престиж книги, престиж знаний, престиж учебы стоял очень высоко. Слова «учиться, учиться и учиться», которые Ленин сказал про коммунизм, люди понимали буквально, как указание на  ценность просвещения. Простые люди, которые приезжали из  деревни, тянулись к  знаниям. Если сами не  получали знания, то старались выучить своих детей. Всё это мы можем по настоящему оценить только сейчас, когда ценность знаний не ставится так высоко.

Советский букварь для взрослых. 1920 год
Советский букварь для взрослых. 1920 год


Не чтение, а запоминание, не письмо, а копирование 

Юлия Корпусова, исполняющая обязанности заведующего кафедрой русского языка с методикой начального обучения Тверского государственного университета 

Я занимаюсь как раз вопросами методики обучения русскому языку и литературному чтению, и меня этот вопрос очень интересует. В. И. Ленин писал: «Безграмотный человек стоит вне политики, его сначала надо научить азбуке. Без этого не может быть политики, без этого есть только слухи, сплетни, сказки, предрассудки, но  не политика». Эта цитата объясняет, для чего это всё было сделано. Что такое безграмотный человек? Мы сейчас воспринимаем грамотность не только как владение письмом и чтением, но и как умение употреблять эти знания, использовать их, решать целый ряд поставленных задач. В  те  времена грамотным считался человек, овладевший азбукой. И  вот выходит самый первый букварь — букварь Доры Элькиной, а вслед за ним множество очень разных букварей для сельского и для городского населения, для разных национальностей и  регионов. Какая задача ставилась? Действительно, просто научить читать. Но  сроки были короткие. Общепринятая методика обучения — от  звуков к  буквам  — считалась неправильной, нереволюционной и  отметалась. И  использовалась так называемая американская методика. В  чем она заключалась? Привожу пример «педагогической технологии». Первое, что делал ликвидатор — кстати, тех, кто занимались обучением неграмотных взрослых, называли ликвидаторами, такое вот веселое слово,— читал фразу «Мы не рабы». А дальше велась идеологическая беседа по  поводу того, что стоит за  этой фразой. Дальше эта фраза повторялась несколько раз. Потом выделялись отдельные слова, педагог называл слово, а учащийся должен был, узнав, это слово показать. Работала фотографическая память. Затем те слова, которые были запомнены, делились на  слоги, слоги читались, переставлялись: «ра-бы, ба-ры, ра-ба, ба-ба, баба не раба». Потом шло выделение буквы. Что считалось результатом? Считалось, что цель достигнута, если ученик мог прочитать лозунг, переставив слова. Но проблема была, конечно, не только в самих текстах. За 2–3 месяца выучиться читать такие тексты  — хотя все слова и  были знакомы — очень сложно. Поэтому даже в инструкциях для ликвидаторов порой встречаются слова: «Нормально, если к вам попадают люди не в первый раз». Писать практически не  учили. Было копирование. Те, кто оканчивал курсы по ликвидации безграмотности, должны были научиться писать элементарные тексты, заполняя анкеты, подписывая письма. Существовали и  другие буквари. Например, букварь Всеволода Флёрова, созданный еще до  революции, и  как раз шедший от  звука к  букве, от  буквы к  слогу и  так далее. В  1920-е годы этот букварь не принимался, его критиковали, но в 1930-е он уже используется очень активно. Потому что как раз та методика, по которой работали еще Л. Н. Толстой, К.Д. Ушинский и  В.П. Вахтеров (создатель самого известного дореволюционного букваря), конечно, была более продуктивной. Ликвидация безграмотности шла не только в сельской местности, не  только в  городах. Она еще шла в  армии. По  воспоминаниям С.М. Будённого, бойцов просто сажали в  помещение и  ставили у  выхода часовых. Кроме того, использовались очень интересные подходы. Тот  же самый С.М. Будённый вспоминал, что когда отряд выходил в поход, то на спины едущих впереди вешали лозунги «Бей гада!», «Власть советам!». И те, кто ехали сзади, заучивали эти лозунги. По отчетам, с января по осень 1920 года по стране освоили грамоту 107 тысяч человек. Вроде прилично, да? Но,  с  другой стороны, очень многие люди потом попадали вновь на повторные курсы ликвидации безграмотности.

Ликвидация безграмотности в селах. 1930-е годы
Ликвидация безграмотности в селах. 1930-е годы


Кампания была провалена 

Игорь Корпусов, старший преподаватель Свято-Филаретовского православно-христианского института 

Декрет начинается такой преамбулой: «В целях предоставления всему населению Республики возможности сознательного участия в политической жизни страны Совет Народных Комиссаров постановил…». Цель этого декрета — предоставить всем возможность участвовать в политической жизни страны. То есть вовсе не образовательная. В дореволюционной России ситуация с образованием имела существенные недостатки. Но  это образование было добровольным. Вот это, мне кажется, тоже очень важно зафиксировать. И  дореволюционные образовательные программы строились, в  основном, на принципах доступности образования. Для этого Министерство просвещения проводило две вещи. Во-первых, бесплатное начальное образование. Решение о нем было принято ещё в 1908 году. Была такая программа: любой потенциальный ученик должен жить не дальше, чем в трех верстах от школы. А потом люди решали сами — продолжать обучение или нет. Был вопрос мотивации. Юлия Анатольевна сейчас сказала, что очень многие возвращались на  ликпункты. Почему? Я думаю, потому, что их обучали, а потом они нигде не применяли эти навыки. Они им были не  нужны. То  есть крестьяне, например, становились объектом некоторого воздействия, а потом уходили в  свою привычную жизнь, и  всё, грамота забывалась. Не было мотивации, а мотивации не было, потому что заставляли. Несколько слов по  поводу фактов и  цифр. Первая всероссийская перепись 1897  года зафиксировала, что в  стране грамотными являются 31,6% взрослого населения. После этого были предприняты важные действия в  этом направлении. Например, количество начальных школ в  Российской империи с  1897  года по  1917  год выросло приблизительно в  10 раз. Количество профессиональных училищ — в 15 раз. Количество студентов — в 11 раз. Но вот процентные показатели при этом увеличивались незначительно. Российское общество проходило этап демографического развития, именуемый демографическим взрывом. Население росло очень быстро. Это создавало существенные трудности. Однако неграмотность была поколенческой проблемой. Например, по Тверской области на 1915 год 88% призывников, молодые люди 18–20 лет, были грамотными. В старших возрастах, да, процент неграмотности был достаточно высок. В.И. Ленин говорил, что полной ликвидации безграмотности нужно достичь к  10-летию революции в 1927 году. Однако перепись 1926 года показала, что в России грамотными являются чуть более 50% населения. И Советская Россия занимала 19-е место в Европе, уступая Португалии и Турции. Перепись 1937 года показывает результат, что 26% не  умели читать и  писать. Известно, что стало с этой переписью. Её организаторы были расстреляны, перепись объявили вредительской. И во время переписи 1939 года учли всех, кто умел даже только расписываться, получив цифру в почти 90% грамотных. Но в начале 1958 года выходит секретное совместное постановление ЦК КПСС и Совета министров СССР — которое касается, кстати, не окраин, а  РСФСР  — о  ликвидации неграмотности. То  есть в 1958 году партия и правительство ставили подобную задачу. И  вот, например, перепись 1959  года показывает, что на  территории РСФСР 7,5 миллионов неграмотных, а  23 миллиона человек не  имеют начального образования. И надо сказать, что именно в тех возрастах, в которых неграмотность и должна была быть ликвидирована в 1920–30-е годы, фиксируется достаточно высокий процент неграмотных. То  есть эта кампания не затронула или не была достаточно эффективной для значительного числа граждан. Следующие переписи были в  1970 и  1979  годах, и  вопрос об  образовании в  них не  ставился, хотя неграмотные были. Это известно из более поздних переписей, например 2002 и 2010 годов, которые фиксируют неграмотность. Они фиксируют её в тех возрастах, в  которых должны были вот эти советские переписи их зафиксировать. Но статистика их старалась не учитывать. И даже 1989 году из населения старше 15 лет 7,3 миллиона человек в РСФСР не имели начального образования, это приблизительно 5% населения. В итоге, по  моему мнению, кампания не  решила первоначальных задач в количественном отношении. А вот качественный вопрос ещё более сложен. Мне хочется спросить, что лучше: вообще неграмотный человек, живущий некой естественной жизнью, или человек, который приучен мыслить на  уровне лозунгов? Является ли вообще второе грамотностью в более глубинном понимании? Понятно, что на местах всегда были положительные примеры. Но  в  целом не  нанесла  ли кампания вреда этому естественному человеку? С  одной стороны, редуцированным подходом к  обучению, когда человеку кажется, что он вроде грамотен, а на самом деле — нет. А с другой, убийством мотивации. В дореволюционной России заработная плата рабочего и  приват-доцента различалась где-то в  15 раз, в  пользу приват-доцента. То  есть быть очень образованным было, кроме того, еще и выгодно. А вот советская система зачастую людей интеллектуального труда и  людей физического труда практически уравнивала. А иногда получать рабочую профессию было выгоднее. Сейчас схожая ситуация, многие студенты спрашивают: «Зачем учиться, когда грузчик в соседнем магазине получает больше, чем кандидат наук в университете?»




Трагедия образованного человека 

Е.А. Александров. Ликвидация безграмотности. 1927 год
Е.А. Александров. Ликвидация безграмотности. 1927 год

Тимур Щукин, выпускающий редактор журнала «Вода живая» 

Образование, первоначальные навыки грамотности для государства  — это инструмент для достижения собственных целей с  использованием определенного человеческого ресурса. В XX веке абсолютно все страны стояли перед проблемой смены экономической формации, перехода от  аграрного общества к  индустриальному. Образование было просто по  объективным причинам необходимо. Рабочему нужно было хотя  бы прочитать инструкцию к  станку, чтобы за  ним работать. Крестьянин, чтобы пересесть с  лошади на  трактор, должен был разбирать всякие технические надписи. Вопрос в  другом: какая мировоззренческая перспектива открывалась перед человеком, получающим даже самое элементарное образование. Да,  в XX  веке все должны уметь читать. Но  зачем гражданину конкретного государства это умение? Что он будет читать? Советская власть, естественно, выращивала не  абстрактного грамотного человека, абстрактного рабочего, абстрактного специалиста. Она выращивала носителя определенной идеологии. Это должен был быть пролетарий, который осознает свои классовые интересы, который объединяется с  другими пролетариями, чтобы создать государство-фабрику, чтобы построить новое общество, где совершенно по-иному распределяются материальные блага, где формируются совершенно иные отношения между людьми, между человеком и природой. Для такого человека или уходят на второй план, или становятся каким-то пережитком, чем-то неважным религиозные идеалы, национальные идеалы и  даже семейные ценности, которые, как известно, в  1920-х годах были поставлены под сомнение в  Советском Союзе. Не  случайно в  том  же декрете церкви упоминаются в  том контексте, что их помещения можно изымать для организации пунктов по  ликвидации безграмотности. До революции существовала параллельная система земских и  церковно-приходских школ, и  их суммарное количество (Временное правительство ввело церковно-приходские школы в государственную ситему) к 1919 году было таково, что новые советские школы достигли этого показателя только к  1927  году. Большевики строили новую систему, новую образовательную инфраструктуру, но при этом ликвидировали систему церковно-приходских школ по  причине её очевидной идеологической несовместимости с  новым государством и его идеологией. На плакатах 1920-х годов поп  — мракобес, противостоящий ликвидаторам. Дело, однако, в том, что не мракобесие противостояло просвещению, а две интерпретации идей просвещения: радикально атеистическая и  антинациональная противостояла религиозной и опирающейся на национальные ценности. Очень важно понимать, что большевики себя воспринимали как последователи, продолжатели дела эпохи Просвещения. Некрасова (кстати, любимого поэта Ильи Ульянова) насаждали, как картошку, и  Пушкина насаждали, как картошку, и  Достоевского издавали огромными тиражами в  1930-е годы. В  известном ленинском плане монументальной пропаганды присутствуют русские писатели, ученые, композиторы, даже преподобный Андрей Рублёв. Также надо понимать, что марксизм  — это определенная философия, что она требует инструментария для постижения. Переводили Гегеля, переводили Аристотеля, классиков немецкой философии, английских эмпириков, французских социал-утопистов, в соответствии с  тезисом Ленина о  «трех источниках». Естественно, этот процесс был противоречивым. Человеку давали инструмент. Но  к  чему он в мировоззренческом плане выходил, что ему предлагалось по  получении этой достаточно объемной информации? Он выходил к тому мировоззрению, где в  основе всего лежит материя, где все духовные, интеллектуальные процессы, все достижения культуры объясняются экономикой, где отрицается религия, где нельзя смотреть выше носа, поднимать голову, где всё, во что верили люди, объявляется чем-то ничего не  стоящим. И  в  этом трагедия русского человека в XX веке. В этом трагедия советского общества. Это то, почему оно закончило ужасом 1990-х, когда с  удовольствием обменяло Пушкина и Достоевского на «Макдональдс» и джинсы. Потому что зачем мне Пушкин и Достоевский, если весь мир — это движущаяся материя? Лучше я буду гедонистом, лучше буду потребителем.


Советское поле экспериментов 

Александр Буров, старший научный сотрудник Государственного музея истории религии 

Я хочу привести цитату из Юрия Анненкова, человека, который писал портрет Ленина. «Владимир Ильич говорил о  целях большевистского ликбеза так: „Вообще к  интеллигенции, как Вы, наверное, знаете, я  большой симпатии не питаю. И наш лозунг: «Ликвидировать безграмотность!» отнюдь не  следует толковать как стремление к  нарождению новой интеллигенции. Ликвидировать безграмотность следует лишь для того, чтобы каждый крестьянин, каждый рабочий мог самостоятельно, без чужой помощи читать наши декреты, приказы, воззвания. Цель вполне практическая, только и всего“». Процесс, как тут уже было сказано, имел вполне конкретную политическую цель: читать декреты новой власти. Да,  безграмотный человек по-своему тоже подвержен влиянию. Плакат, картинка имели огромное, необычайное влияние на  человека XIX  века  — с  нашей точки зрения, безграмотного человека. Однако на  грамотного человека имеет совершенно сокрушительное влияние даже относительно небольшой текст. Я не так давно говорил со своим сыном, который учится в  Германии. Германия, по  сравнению с  нами,— это достаточно отсталая страна. Там не  расплачиваются карточками, немцы этого не  очень любят, расплачиваются наличными. Потому что в  Германии не  очень принято экспериментировать над собственным населением. Только в  России возможны такие смелые масштабные эксперименты над большим количеством населения. И это, с одной стороны, действительно очень впечатляюще  — когда ты читаешь об  этом на  страницах учебника. Другое дело, когда ты себя представляешь на  месте тех людей, над которыми эти эксперименты производят. Вспоминается эксперимент, который проводил Э.В. Ильенков, известный философ-марксист, со слепоглухонемыми, которых он учил читать повести Л.И. Брежнева. Это, пожалуй, были единственные люди, которые данные книги читали. Очень похоже на  кампанию по  ликбезу. Учили читать манифесты советской власти, воспринимать большевистскую пропаганду, направленную на уничтожение любой культуры — и русской, в  частности, на  уничтожение национальной традиции. Глядя на  цифры, приведенные Игорем Михайловичем, можно говорить о том, что это же количество людей могло получить законченное реальное, не  направленное на чтение коммунистических брошюр образование, в  естественных условиях, без всяких срывов и  без бессмысленных самопожертвований. Организаторы дискуссии  — Свято-Филаретовский православно-христианский институт, Культурный центр «Покровские ворота» и Центр искусств «Лавка художника».

Очередь в «Макдональдс». 1990 год
Очередь в «Макдональдс». 1990 год

Поделиться

Другие статьи из рубрики "ОБРАЗЫ И СМЫСЛЫ"