На Аптекарском острове

Аптекарский остров первоначально использовался для хозяйственных нужд Аптекарского приказа (ведавшего медицинскими и аптекарскими делами, в том числе снабжением армии и флота целебными травами): здесь косили сено, заготавливали дрова. Но уже в 1714 году на острове разбивают Аптекарский огород «для умножения аптекарских трав и собирания особливых трав, яко нужнейших натуралов в медицине, также для обучения лекарей и аптекарей ботанике». Здесь же изготавливали разнообразные лекарственные средства для армии.

В медицине XVIII века для приготовления лекарств активно использовались заячье сало и сушеные заячьи лодыжки. Поэтому была сделана попытка создать на Аптекарском острове еще и заячий питомник. Двумя царскими указами в конце 1720‑х — начале 1730‑х годов крестьянам Псковской, Новгородской и Петербургской губерний приказывалось поставлять на остров живых зайцев. Однако зайцы не испытывали ни малейшего желания жертвовать свое сало и лодыжки на нужды медицины, а потому, как только замерзали реки, — разбегались. После нескольких неудачных попыток проект разведения зайцев заглох.

В 1719 году рядом с Аптекарским огородом организуется «инструментальная изба» — мастерская по изготовлению медицинских инструментов. Первоначальный ее штат был невелик и состоял из четырех человек — мастера Василия Шершавина, подмастерья, малолетнего ученика и солдата-инвалида «для дутья мехами» и «для верчения колеса».

Согласно указу Петра I, на Аптекарском острове разрешалось селиться только служителям и работным людям Медицинской канцелярии (запрет этот вплоть до начала XIX столетия был нарушен только один раз, когда в 1718‑м на острове без разрешения смотрителя открыли торговую (то есть выстроенную за счет частных средств) баню и кабак). Управлял слободой начальник Медицинской канцелярии, одновременно исполнявший роль смотрителя. Все жители слободы были в полном подчинении смотрителя: он выделял участки под двор и сенокос, выдавал «вспоможествование при строительстве дома» в размере 10 рублей, следил за соблюдением трудового распорядка. Покидать остров без ведома начальника Медицинской канцелярии жителям запрещалось под страхом сурового наказания (так, в 1764 году за самовольную отлучку «работный Николай Матвеев был бит батожьем и отослан в солдаты»). Даже для женитьбы («токмо на честных и постоянных невестах») требовалось его разрешение.

Автономия Аптекарского острова подчеркивалась тем, что он, единственный из петербургских частей, имел собственную печать. Остров охранялся патрулями из канцелярских солдат, в помощь которым посылали местных жителей. И хотя в XIX веке запрет селиться на острове был отменен и большая часть его территории быстро была занята дачами, Аптекарская слобода вместе с должностью смотрителя просуществовала вплоть до начала 1860‑х годов.

Аптекарский огород создавался не только для выращивания лекарственных растений. Согласно указу Петра I здесь должны были также выращиваться «куриозные и чуждые планты». И садовники активно взялись за дело. Уже в 1720‑е годы появляется первая оранжерея. По свидетельству дипломата и путешественника Обри де Ла Моттре, посетившего Петербург в 1726‑м, в огороде выращивали не только европейские растения, но и «планты» из более экзотических стран, например из Персии и Китая. Особо он отмечал успехи в выращивании такого экзотического фрукта, как ананас: они «растут здесь до созревания, их снимают и подают на стол».

В 1735‑м Аптекарский огород переименовывают в Медицинский сад. Его директором по протекции лейб-медика Елизаветы Петровны Лестока стал ботаник И.-Г. Сигизбек, роль которого в развитии Медицинского сада трудно переоценить. Сигизбек переписывался с европейскими учеными и обменивался с ними семенами и растениями, приступил к изучению флоры окрестностей Петербурга, организовал научную экспедицию в район Выборга. При нем был составлен и в 1736 году опубликован первый каталог растений Ботанического сада, включавший в себя 1275 видов. 

Однако начавшийся было расцвет Медицинского сада прервался в 1747‑м: новый президент Академии наук Кирилл Разумовский (единственной заслугой этого 18‑летнего юноши было то, что он был братом Алексея Разумовского, фаворита императрицы Елизаветы Петровны) «упразднил науки» в Медицинском саду. Согласно его определению, «нужды в ботанической науке при Академии такой нет, чтоб профессора на столь великом иждивении за одну только ботанику содержать». И только через 18 лет, в 1765 году, во главе сада вновь оказался ботаник — друг Карла Линнея И. П. Фальк.

В 1798‑м Ботанический сад передается в ведение Медико-хирургической академии. Теперь директором сада автоматически становился профессор, читавший курс ботаники, а основным назначением — обучение студентов ботанике. Однако средств на содержание сада отпускалось крайне мало. Донесения директора сада Я.В. Петрова рисуют печальную картину: «Забор упал. Открылись проходы, по которым ходят посторонние люди и портят растения… Во многих местах течет вода в комнаты, и трубочисты отказываются ходить наверх. Фундаменты домов оседают, стены потрескались и пропускают ветер, дома почти разрушены». Однако эти докладные записки не находили отклика у начальника департамента Министерства Внутренних дел А.К. Разумовского, сына уже известного нам К.Г. Разумовского, в ведении которого находился сад. Интересно, что в эти же годы одним из лучших ботанических садов Европы считался сад самого А.К. Разумовского в Горенках, на содержание которого он тратил суммы в десятки раз большие.

Положение изменилось в 1823 году, когда Разумовского сменил В. П. Кочубей. «Руководствуясь тем правилом, что всякое публичное заведение должно или существовать в возможном совершенстве, или вовсе не быть предпринимаемо», он добился у Александра I увеличения ассигнований на сад. Ботанический сад стал теперь самостоятельным учреждением со статусом Императорского. В марте 1830‑го сад был передан в ведение Министерства Императорского двора, что еще увеличило ассигнования.

Для Ботанического сада вновь начался период процветания. Увеличивались коллекции растений, устраивались многочисленные экспедиции. Увеличился штат садовников, среди которых многие были профессиональными ботаниками. По проекту архитектора И. И. Шарлеманя в 1824 году был построен комплекс оранжерей протяженностью полтора километра. Хотя практически все они были позже перестроены, комплекс сохранил планировку первой четверти XIX века до наших дней.

Этот замечательный период оборвался в 1855 году, когда в Министерстве Императорского двора решили, что «чисто научные занятия вовсе не дело Императорского ботанического сада», а входит в его задачи исключительно «разведение красивоцветущих и декоративных растений». Весь научный персонал сада уволили. Единственным ботаником в саду остался его директор (на эту должность в 1855 году был назначен Э.Л. Регель), но все административные и финансовые вопросы решал уже не он, а особый чиновник. К счастью, Регель преподавал ботанику детям императора Александра II и обратился напрямую к императору, который специальным указом в 1863 году подчинил Ботанический сад Министерству государственных имуществ.

Основным направлением деятельности сада вновь становится научная работа. Ежегодно выделяются средства на научные путешествия, в саду строятся новые здания. В 1896–99 годах по проекту И.С. Китнера была возведена новая Пальмовая оранжерея. Чтобы не беспокоить пальмы, которые хорошо прижились, новую оранжерею построили над старой, которую после завершения строительства разобрали. А к 1914 году по проекту А.И. Дитриха было построено четырехэтажное здание гербария и библиотеки (ныне это главный корпус Ботанического института).

Большой ущерб потерпел Ботанический сад в годы революции и Гражданской войны. Погибли многие растения, пришел в упадок парк-музей. Но с 1923 года сад вновь начал возрождаться: за два года были восстановлены все оранжереи, коллекции пополнились растениями, переданными из бывших дворцовых и частных оранжерей. В 1930 году сад переходит в ведение Академии наук СССР, а в 1931‑м сливается вместе с Ботаническим музеем в Ботанический институт АН СССР.

Во время блокады коллекции Ботанического сада понесли тяжелейший урон. Но уже в 1943 году, хоть блокада еще не была снята, высаживались споры папоротников, взятые с замерзших предыдущей зимой растений, из Батуми прислали саженцы субтропических культур, были собраны выжившие растения из других оранжерей города и от частных лиц, пришла посылка с семенами из Лиссабонского ботанического сада. После войны сад на Аптекарском острове пополнили растениями из Сухуми и Москвы. И сегодня Ботанический сад радует посетителей большим разнообразием самых необычных растений.

В наши дни Аптекарский остров по-прежнему имеет прямое отношение к производству лекарств и медицинских инструментов. Инструментальная изба, основанная всего на пять лет позже «аптекарского огорода», в 1796 году стала Петербургским инструментально-хирургическим заводом с новыми корпусами и семьюдесятью рабочими. В 1841 году его управляющим был назначен знаменитый хирург Н.И. Пирогов, который усовершенствовал все хирургические наборы, выпускавшиеся заводом. В годы блокады ассортимент завода был расширен — здесь производили финские ножи, штыки, и даже детали для танков КВ и торпедных катеров. А в 1962 году на базе завода (сейчас он называется ОАО «Красногвардеец») было создано первое в СССР объединение по производству медицинской техники. 

Продолжает работать и бывший Завод лечебных заготовок. Он также несколько раз менял название: Завод врачебных заготовлений, Госхимфармзавод № 1, химико-фармацевтическое объединение «Октябрь». Теперь это ОАО «ICN Октябрь».

В 1890 году на острове открывается Институт экспериментальной медицины, где работали многие выдающиеся ученые, например, знаменитый Иван Петрович Павлов, который возглавил Отдел физиологии. О Павлове напоминает «Башня молчания» — специально построенный корпус, в котором находилось восемь звукозаглушенных камер. Именно здесь Павлов проводил свои ставшие хрестоматийными опыты по выработке условного рефлекса у собак. 

Тут же, на Аптекарском острове обучаются и будущие аптекари. Химико-фармацевтический институт был основан в 1919 году: аудитории и лаборатории разместили в обыкновенном доходном доме напротив Ботанического сада. Не хватало и оборудования. Профессор А.Ф. Гаммерман, учившаяся в этом институте с момента его основания вспоминала, как ходила в институт с вязанкой дров на спине и большим тазом под мышкой. В этом тазу она выпаривала отвары лекарственных трав, а вечером забирала таз обратно домой, чтобы иметь возможность дома помыться.

Химико-фармацевтический институт много раз реорганизовывался и даже закрывался. Сейчас это Государственная химико-фармацевтическая академия.