Маршрут из страны потерь

Богадельня в поселке Лужки Выборгского района Ленинградской области — один из проектов Покровской общины сестер милосердия — была открыта в 2009 году на средства самих сестер. Директор и старшая сестра — Галина Клишова. Богадельня существует на принципе самоокупаемости. Малоимущий человек содержится несколькими добровольными донорами, в том числе юридическими лицами.
Подробнее здесь: www.omophor.ru/projects/nursing-home-pokrovsky-obitel.
Тел. Покровской общины: 8 (812) 275-37-40

Места, где близко подступает смерть, несут особую печать. Порой (слишком часто) человек стремится оградиться от этих мест. Кажется, будто всякий должен лишь через силу и с ужасом переступать пороги домов инвалидов, приютов, клиник и, задержав дыхание, ждать, когда можно будет уйти обратно, в уют повседневной суматохи.

В богадельне в Лужках таких чувств не возникает. Начинающий зеленеть лес обволакивает тишиной после полуторачасовой тряски в автобусе. Во время короткой дороги через рощу путник уже начинает немного меняться. Не хочется суетиться, бежать, отвлекать себя. Шелестит лес, журчит ручей, другой воздух, — всё будто готовит к тому, что может произойти нечто нетривиальное.

Галина Клишова, старшая сестра милосердия, предлагает мне перекусить с дороги. Впервые со школьных лет, кажется, я ем овсянку, пока сестры обсуждают церковные дела: кого-то отпели, чей-то молодой человек впервые на Пасху простоял службу и «втянулся». Становится совсем уютно.

Службы проходят в богадельне по четвергам. Священник приезжает в храм, который своими силами Покровская община возвела в 2007 году. «Здесь нет ничего купленного. Иконы либо те, что мы написали, либо подаренные», — объясняет Галина Александровна. В иконах — часть истории сестричества. Так, из Киева привезен образ инокини Анастасии — великой княгини Александры Петровны, принцессы Ольденбургской, основательницы Покровской общины. Вот икона с частицей мощей Луки Войно-Ясенецкого, архиепископа Симферопольского и Крымского, хирурга и ученого. Память о них, о других подвижниках и девиз обители — «Милосердие и профессионализм» — задают тон размеренной и при том всегда удивительно наполненной жизни в богадельне.


«Старость — страна потерь», — говорят здесь. Это кажется чудовищной несправедливостью. Копить, хранить, создавать всю жизнь внутреннее богатство, которым, казалось бы, под конец жизни можно насладиться... и вот накопленное утекает сквозь пальцы. Уходит физическое здоровье и возможность повелевать своим телом так, как заблагорассудится. Нивелируется способность воспринимать новое, исчезают воспоминания, наконец, деформируется личность, уходят привычки, реакции. Профессионализм в том, чтобы сохранить сколь возможно самость стареющего человека, вступившего в страну потерь.

В трапезной под потолком свернут экран. На нем с помощью проектора показывают кино. «В основном, это фильмы их молодости, — уточняет Галина Александровна. — За новыми сюжетами им уследить сложно, а старые они не забыли. Возникает чувство узнавания, люди буквально делаются моложе».

Из радиоузла звучит музыка прежних лет. Есть библиотека, интернет. Что еще определяет нас, кроме искусства и обучения? Способность к самостоятельным социальным действиям. В одной из комнат богадельни расположен «Магазинчик Посиделкино». Оказывается, важной привычкой для человека является возможность на свои деньги приобретать товары. Здесь есть пряники, фрукты, открытки, сувениры. Стоит всё символическую сумму, после деньги выдают обратно насельникам по определенным дням.

Важна возможность осязать окружающий мир, помнить контакт тела с предметами, с природой. В обители есть сад для прогулок, по-английски аккуратный, но не все могут туда ходить. Поэтому создана «комната релаксации» с удивительными предметами: музыкальными инструментами, изображающими шум дождя, и пластиковым «дождем», свисающим с потолка, звездным небом, зажигающимся созвездиями, образцами материи — гладкой, шершавой, гальки, песка. Обычное для здорового человека тактильное взаимодействие с природой для человека угасающего оборачивается открытиями и узнаванием, помогающим сохранить себя.

Кому светит солнце

«Солнце светит для того, кто любит… Продолжите фразу», — предлагает психолог Наталья Александровна Пивоварова на занятии по коллективной терапии. Насельники расположились за столом, перед каждым — листы бумаги и карандаши. Это будут творческие задания, а пока, для разминки, — коллективная игра. Кто-то отказывается придумать варианты, ссылаясь на то, что забыл. «Трудиться», — говорит одна женщина. «Людей», — предлагает другая. «Жизнь».

— Они приходят сюда закрытые, приходят от мира, который их отверг. Никто не говорит им о смерти, будто каждый живет вечно. Но никто не живет вечно на самом деле. Бытовой внутренний мир умирает до смерти телесной, а духовное продолжает жить, и его нужно пробудить, — замечает старшая сестра.

Наверное, чтобы пробудить духовное в человеке, нужно, чтоб он поискал его в себе, присмотрелся к тому, что уже есть. В этом помогает творчество и арт-терапия — способ осознать себя через символы. Наталья Александровна показывает мне рисунки на тему «Моя жизнь» — ретроспективное изображение биографического пути. Кто-то рисует хорошо, кто-то слабее, кто-то едва может держать карандаш в руках — не это важно, когда за рисунком проступает правда и смысл отдельного человека. Часто жизненный путь рисуют как перевернутую параболу. Подъем, пик, спад, за которым следует угасание… на пике порой изображают себя. Подписывают: «20 лет», «17 лет». Много десятилетий спустя, теряя память, человек продолжает ассоциировать свою самость с возрастом, когда силы и возможности казались бесконечны. При том, что у многих это время выпало на годы войны. Вот нарисованы вагоны с хлебом — воспоминания о голодном детстве. Вот черные птицы — предвестники страшного будущего. Что потом?

Леонид Семенович — бывший конструктор приборов на закрытом военном предприятии. Он не имеет семьи, его память крадет болезнь Альцгеймера. Наконец, Леонид Семенович не верит в Бога. Рисунок своего жизненного пути он решил не украшать подробностями: подъем, черточка на двадцати годах, спад, пресекающая путь линия, обозначающая смерть. Разговоры и примеры не могут убедить бывшего ученого пересмотреть свою точку зрения. Усилием воли он продолжает учиться и работать: мастерит проволочные конструкции для художественных работ насельников (как сказали бы в арт-индустрии, инсталляций), учит английский язык, читает. Оставаясь, наверное, главным интеллектуалом среди контингента богадельни, Леонид Семенович агитирует и других смотреть лекции, узнавать новое. Он продолжает бороться за свой разум: считает, что без разума его жизнь вряд ли будет иметь смысл.

Другая активистка и «пионерка» коллектива, как ее все называют, Пелагея Егоровна, здесь уверовала. Как рассказывают, пришла в богадельню она богоборкой — комсомольское воспитание. Бог казался ненужным даже в военные годы, когда она своими руками обезвреживала немецкие бомбы под Ленинградом. Теперь же на бумаге в ее представлении жизнь выглядит как череда ярких пятен, становящихся всё светлее и уходящих «за горизонт» рисунка. Есть у нее и другой рисунок — церковь и ангелы над ней. Так Пелагея Егоровна изобразила свою будущую жизнь с Богом. Она больше не видит себя без Церкви и без помощи другим людям — тоже.

Не всем легко смотреть в будущее, прошлое слишком тяжелым грузом лежит у многих на душе. Галина Юрьевна, сама бывшая сестра милосердия Покровской общины, почти беспомощна вследствие инсульта. У нее сгорел дом, и этот сюжет она снова и снова изображает на рисунках. Другая насельница вспоминает катастрофу парохода «Адмирал Нахимов» в 1986 году, в которой она выжила, а 423 человека погибли…

Всё, что остается

Как поверить в будущее, если страшное прошлое может занимать столько места внутри? Возможно ли это на исходе дней, с угасанием жизненных сил? Ответом может быть пример людей, у которых с точки зрения мира ничего не осталось… но они богаты чем-то иным. Близнецы Сергиевские — самые молодые из насельников. Лет им около сорока, а разум их на уровне пятилетнего ребенка. К тому же оба они слепы. Отец близнецов умер здесь, община не могла их бросить и содержит за свой счет. Когда-то родители научили их петь. Близнецы поют романсы, бардовские песни и духовные песнопения и молитвы. Такой музыкальной и текстовой памяти, пожалуй, не сыщешь и у здорового человека. Сестры называют Сергиевских «нашими ангелами». Пронзительными тонкими голосами те читают молитвы после всякой трапезы, группового занятия, и трудно найти того, кто не был бы тронут, услышав их. Как рассказывают, они поют и молятся не только когда попросишь, но и сами, общаясь друг с другом. Когда жив еще был их отец, говорили друг другу: «Давай помолимся за папу, чтобы ножка так не болела».

Молитвам близнецов вторит Галина Семеновна, бывшая свечница в храме. Когда-то хулиганы избили старую женщину и отняли у нее пенсию. У нее случился инсульт, теперь Галина Семеновна с трудом говорит, не может заниматься ручным трудом. Молитвы, однако, остаются при ней — за годы службы в храме она их выучила много, и лицо женщины преображается во время произнесения священных слов.

Есть у Галины Семеновны редкий талант — кротость. Сестры рассказывают, что и другие насельницы безоговорочно отмечают это в своей подруге, говоря о ней, как о «самом кротком» человеке. Кротость — сложное понятие, но, судя по всему, доступное и интуитивно ясное для человека, живущего духовной жизнью. Также интуитивно и ясно, теряя блага земной жизни, люди начинают осознавать то высшее, к чему направлены духовные устремления. Бога и загробную жизнь здесь рисуют как клубок света, и нет сомнений в том, что этот образ означает. «Мы редко говорим об этом друг с другом. Такой случай, что вам выговорились. Просто, когда живешь здесь, ощущаешь такие трудноописуемые вещи».

Вопрос, видимо, в том, можно ли обрести что-то в стране потерь. Для тех, кто посвятил жизнь подобной работе, ответ очевиден. Даже сама смерть в православной обители — приглашение к новой жизни.

— Когда люди провожают тех, с кем были рядом, по церковному обычаю, они подлинно приобщаются к этому. Они переносят эту кончину на себя. Опыт переживания смерти их объединяет в жизни, — говорит психолог Наталья Александровна. «Они знают, что с ними будет так же. Знают, что потом мы и за них будем молиться сорок дней, повторять их имена. Мы не бросаем своих людей», — вторит Галина Александровна, старшая сестра.
Место, которое могло бы показаться местом скорби, мне было жалко покидать. Оно стало местом умиротворения — от непреложного ощущения, что здесь знают нечто правильное. Может быть, это знание о том, что духовное в жизни можно обрести и не дожидаясь вступления в страну потерь.