"Красные" и "белые" - это уже подсознание

ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА. НАЧАЛО

— Когда началась Гражданская война в России? И насколько важна эта точка отсчета для понимания сущности этой войны?

— Есть совершенно разные варианты периодизации, и мы можем говорить о множестве разных гражданских войн. Всё зависит от того, как мы отвечаем на вопрос, что же такое гражданская война. Давайте придерживаться того, что это классовое и политическое противостояние внутри страны. Тогда есть четкая дата, которую принимают практически все историки, изучающие антибольшевистское движение — ­(2) 15 ноября 1917 года. Через восемь дней после Октябрьской революции генерал М. В. Алексеев приехал в Новочеркасск, столицу Всевеликого войска Донского. Бывший главнокомандующий всей русской армии прибыл с одной целью — организовать армию, которая окажет вооруженное сопротивление большевикам, разгромит их. И в будущем восстановит восточный фронт против немцев. Прибыв на Дон, генерал Алексеев получил поддержку атамана войска Донского А. М. Каледина. Этот день можно воспринимать как точку отчета, как полноценное начало Гражданской войны. Потому что в этот день стало ясно: в России есть люди, готовые сопротивляться власти большевиков и положить ради этого свои жизни.

— Почему они выступили против большевизма?

— Алексеев и Каледин воспринимали его как воплощение несправедливости. И борьба с большевиками, с их точки зрения, была борьбой за спасение России. Сам факт прихода к власти партии, желавшей поражения России в Великой войне, которая провозглашала, с точки зрения их противников, сугубо анти­национальные лозунги, воспринимался как угроза исторического краха России. Таким образом, уже через неделю после прихода к власти красных начинает формироваться Белое движение и его первоначальная основа — Алексеевская организация, получившая затем наименование Добровольческой армии.

Биография

Александр Сергеевич Пученков родился в 1980 году. В 2002 году окончил исторический факультет СПбГУ. В 2005 году в СПбГУ защитил кандидатскую диссертацию «Национальный вопрос в идеологии и политике южнорусского белого движения в годы гражданской войны. 1917–1919 годы». В 2014 году в Санкт-Петербургском институте истории РАН защитил докторскую диссертацию «антибольшевистское движение на юге и юго-западе России (ноябрь 1917 — январь 1919 годов): идеология, политика, основы режима власти». Автор двух монографий и более 80 статей по истории России ХХ века.

ИДЕОЛОГИЯ «МАСЛЯНОГО ПЯТНА»

— Существовала ли у Добровольческой армии единая идеология?

— Генерал Алексеев четко определил её задачи. Он первый сформулировал так называемую теорию масляного пятна. Генерал говорил: «Здесь, на Юго-Востоке России, есть здоровое начало — казачество. Казаки никогда не покорятся уравниловке большевиков, и на Юго-Востоке возникнет ядро государственной силы, которое, подобно масляной капле, упавшей на карту, начнет расплываться, приобретая всё бóльшие и бóльшие очертания. Точно так же отсюда, с Юго-Востока, начнется оздоровление России и низвержение большевизма». Кроме того, для всего Белого движения впоследствии будет характерна идея борьбы с революционным хаосом. Эта идея возникла после Февральской революции. Если выбирать между революцией, которой приносится в жертву Россия, и самой Россией, то, конечно, нужно выбирать Россию.

— На чем было основано такое противопоставление? Почему большевизм считался антинациональным явлением?

— По мнению белогвардейцев, большевизм — это поругание православной веры, террор против исторических слоев населения России: дворян, духовенства, купечества, убийство русской династии. Большевики надругались над памятью поколений предков, отдав русские окраины враждебным России силам. Кроме того, деятели Белого движения были убеждены, что только национально устремленная Россия может вернуть себе место, которое она занимала до 1914 года, — место доброго и справедливого арбитра, своеобразного балансира между различными группами стран Запада. Но чтобы стать великой державой, России нужно избавиться от уравнительной идеологии социализма.

— При этом прямолинейного возврата к прошлому быть не может?

— Да, но и смиряться с несправедливостью нельзя. Формулируется «идеология непредрешения». Приверженность этой идеологии выразили все без исключения правительства, которые формировались под белым знаменем.

— Что такое «непредрешенчество»?

— Оно заключалось в том, что провозглашался суверенитет Учредительного собрания. Не того, которое разогнали большевики после 12 часов работы в январе 1918 года, но Учредительного собрания, которое будет избрано после установления в стране гражданского мира. Это собрание явится драгоценным сосудом народной воли: только народ может решить, какой будет форма правления в будущей России, будет ли Россия монархией или республикой. Никто в Белом движении не говорил о простой реставрации старых порядков. Это было мудрое решение. Будущее России оставалось сокрытым. В Белом движении имели место разные политические взгляды от монархических до умеренносоциалистических. Главным было все-таки неприятие устанавливавшейся большевистской диктатуры.

НЕ КЛАССОВЫЕ ИНТЕРЕСЫ, А НАЦИОНАЛЬНЫЕ

— Вы упомянули о казачестве как о «здоровом элементе». А какова была общественная и ментальная почва для возникновения антибольшевистского движения именно на Юге?

— Дон и Южный Урал были казачьими регионами. Казаки — один из самых привилегированных слоев российского общества. И ставка на них как на самую государственническую силу была высчитана с математической точностью. Генералы М. В. Алексеев, А. И. Деникин, Л. Г. Корнилов, С. Л. Марков как идеологи Белого движения понимали, что единственным местом в России, где антибольшевистскую офицерскую армию примут и дадут ей развернуться, может быть только Дон. Прибытие генерала Алексеева в Новочеркасск не было эмоцио­нальным решением. Один из самых известных идеологов Белого движения В. В. Шульгин писал: «Правильно старик Алексеев сделал ставку на казачий Дон, ибо хотя в нашем Белом движении кость была офицерская, но мясо-то было казачье. И контрреволюционный бульон удалось сварить только потому, что казаки, в конце концов, пошли за нами, за белогвардейцами. Пускай они пошли из своих интересов, но тем не менее создать Белое движение как главную антисоветскую силу смогли именно они. На одних офицерах этого бульона было бы не сварить». И это правда.

— Каковы были особенности белогвардейской агитации на Юге? К чему призывали их листовки, плакаты и т. д.? Был ли у них язык, понятный массам?

— Они апеллировали к ценностям традиционного права, к идеологии нормального законодательства, а не к обычаям и понятиям. Они понимали, что и аграрный вопрос, и национальный вопрос, и вопрос о статусе окраин, и целый ряд других вопросов должны быть разрешены. Для белых это были реликты старого порядка. В Белом движении не идеализировали общественное устройство старой России.

— В большевистской пропаганде белые были выразителями интересов буржуазии и дворянства…

— Однако Белая армия не была армией богатеев, задыхавшихся от своих богатств. Выдающийся советский военный историк А. Г. Кавтарадзе в период перестройки выпустил книгу, где привел послужные списки наиболее видных офицеров участников знаменитого Ледяного похода. И вот из 67 фамилий, приведенных там, только у шести генералов было движимое и недвижимое имущество, да и то приобретенное благодаря браку. Основным источником дохода этих высших офицеров было жалование. Иначе говоря, рассказ, что Белая армия — это армия богатеев, которые не могли смириться с великой социальной правдой революции, оказался блефом. Нет, повторюсь, той правде, которую постулировали большевики, была противопоставлена правда служения национальной России.

— В феврале 1918 года начался Первый Кубанский поход, известный как Ледяной. В чем его историческое значение, чего добивались добровольцы?

— Ледяной поход стал не просто знаменитым, он стал культовым. Этот поход был описан без исключения всеми, кто описывал Гражданскую войну: Алексеем Толстым, Михаилом Шолоховым, Артемом Весёлым и т. д. Почему это так? Знаете, Ледяной поход был в военном отношении операцией немыслимой. Дон в январе — начале февраля 1918 года неуклонно большевизировался. Атаман Каледин, видя это, в отчаянии застрелился. Добровольческая армия уходит с Дона и идет на Кубань в надежде обрести там опору и поднять восстание. Численность этой армии — всего около четырех тысяч человек. На полпути становится известно, что Екатеринодар пал. И казачьи станицы встречают добровольцев неприветливо: они боятся мести красных. И уж точно не дают пополнения в армию. К ним, впрочем, присоединяется антибольшевистский Кубанский Правительственный отряд полковника В. Л. Покровского. Но когда они подходят к Екатеринодару, этот город с налета им взять не удается. Армия, которая до этого не знала неудач, отступила.

— Именно тогда погиб Корнилов?

— Да, буквально за считанные часы до решающего штурма, который мог привести к поголовному уничтожению всей армии, погибает от случайного осколка вождь Белого движения, символ антибольшевизма генерал Корнилов. Мистика его гибели вот в чем. Корнилов — человек, именем которого эти несколько тысяч человек собрались идти, как выразился Алексеев, «за синей птицей». Они шли в белую Кубань, но пришли в Кубань, охваченную большевизмом. Они захватывают одну станицу за другой, они преодолевают сложнейшие испытания и подходят к столице. Представьте себе Добровольческую армию в тот момент. Несколько тысяч человек: офицеры, молодежь, юнкера, казаки во главе с Покровским. Всё это — меньше трети штатного расписания дивизии русской императорской армии (18 тысяч человек). И вот эта треть дивизии объявляет себя олицетворением национальной России, объявляет себя легитимной, чтобы заключать договоры о помощи с союзниками. С самого начала это была армия, которую по численности уместно было бы назвать отрядом. И с самого начала по своей идеологии это была армия государства, армия России.

— И эту идеологию в конце концов приняло всё Белое движение, которое было самой зримой альтернативой большевикам?

— Конечно. Во главе этой армии — два бывших главно­командующих Русской императорской армией, которые до этого руководили миллионами солдат. Тут и командующий фронтом генерал Деникин, и начальник штаба армии генерал Марков, и генерал-квартирмейстер Русской армии генерал И. П. Романовский. Невозможно представить никакую другую армию, которая вышла бы из Ростова-на-Дону в Екатеринодар по талому льду. Поход называется Ледяным, потому что в день штурма станицы Ново-Дмитриевской, в марте, в один день вначале лил ледяной дождь, потом вьюга, потом под солнцем всё растаяло, потом снова пошел дождь, и в итоге на шинелях наступавших офицеров была корка льда. И они шли вперед, затем вброд форсировали реку и со штыками наперевес ворвались в эту станицу. Это было олицетворение немыслимой храбрости.

Этот поход был назван иконой белогвардейского движения. Под градом красногвардейских пуль, в дни непрерывного форсирования рек, в дни, когда любой бой мог привести к гибели всей армии, родилась «белая идея». Неслучайно символом Ледяного похода был терновый венец. Потом на значках участника Ледяного похода был изображен терновый венец, который обвивал меч. Иначе говоря, в глазах идеологии Белого движения они были мучениками. Участник Ледяного похода проходил точку невозврата, и большевики к ним были беспощадны.

— Насколько участники Ледяного похода были религиозно мотивированы?

— Безусловно, и Корнилов, и Алексеев, и Врангель были верующими людьми. Белые говорили о поругании святынь и храмов большевиками, об отречении от святой веры. Но ужас был в том, что населению это было в значительной степени безразлично. В Белом движении, по-видимому, понимали, что избыточная апелляция к ценностям православия в данном случае может скорее повредить, чем расширить поддержку. Да, были молебны по случаю взятия тех или иных мест, на них присутствовал с непокрытой головой генерал Деникин. Но я не сторонник концепции восприятия Белого движения как своего рода крестоносцев. Безусловно, белогвардейцы в массе своей были верующими и уж точно не были атеистами. Но не стоит закрывать глаза на то, что белые офицеры были во многом интеллигенцией. А русская интеллигенция чеховского типа в начале XX века не отличалась религиозным горением. В общем, и вожди социал-демократии также были во многом интеллигентами. Писатель Фазиль Искандер говорил, что интеллигент — это человек, который ощущает больше голода и злости, если он не получил в этот день духовный хлеб, чем если бы он не получил хлеб физический. Только вот эта тяга еще не гарантирует религиозности, давайте говорить откровенно.

ТРОЦКИЙ ПРОТИВ ДЕНИКИНА

— Из всех описаний Ледяного похода и вообще Гражданской войны, наверное, более всего известны «Очерки русской смуты» Деникина. Как бы вы их охарактеризовали? Можно ли их сравнить с мемуарами Троцкого?

— Работа Троцкого посвящена одному: как у него из-под подушки украли корону, которую для него приготовил товарищ Ленин. Ни Ленин, ни Троцкий, ни Сталин не написали воспоминаний. Ленин и Сталин не писали их в принципе. А Троцкий сочинял скорее агитки. Исключение составляют книги «Уроки Октября» и «Как вооружалась революция». Последнее — это сборник статей Троцкого, которые он публиковал в своем знаменитом поезде. Там, действительно, есть ценные описания. Однако другие работы, которые Троцкий писал в эмиграции, — это апология его собственных действий. И весь смысл этих его работ можно выразить в нескольких фразах: «Революции бы не было, если бы в октябре 1917-го в Петрограде не оказались Владимир Ильич и Лев Давыдович». Второй пункт: «Мы были на грани поражения в 1918–1919 годах и проиграли бы, если бы не моя, Троцкого, выдающаяся организаторская роль по созданию боеспособной Красной армии, если бы я не привлек военных специалистов из старого русского офицерства». И это, надо признать, правда. Дальше партия бюрократизировалась, потеряла революционность, скатилась к тирании Сталина. И дальше Троцкий обосновывает уже свою деятельность за границей по созданию ­IV Интернационала и т. д.

— Другое дело — работа генерала Деникина?

— Да, не будучи историком, он стремился к исторической добросовестности. Антон Иванович рассылал запросы множеству офицеров, чтобы восстановить ход событий с предельной точностью. Он был блестящий литератор, и нужно признать, что «Очерки русской смуты» — своего рода шедевр объективности в описании военных операций. Несмотря на то, что автор книги был антибольшевиком до крайнего предела, «Очерки» содержат великолепный профессиональный генштабистский анализ и очень сильную политическую аналитику. Ничего подобного «Очеркам русской смуты» в большевистском лагере создано не было. Советская же историография Гражданской войны долгое время руководствовалось сталинским принципом, который он высказал, беседуя с историками. Сталин сказал, что историю Гражданской войны нужно писать, исходя из одного положения — почему все капиталисты мира набросились на Советскую Россию, пролетариат победил, а у капиталистов, как он выразился, «вся морда в крови». Это был тоже агитационный подход. Нужно было не разобраться в идеологии белых, в том, что происходило на самом деле, а исходить из того, что всегда побеждает рабочий класс. При этом книга Деникина «Очерки русской смуты» — это действительно уникальный источниковый материал. Весь правительственный архив белых генерал Деникин вывез и использовал его. К тому же он обладал той полнотой информации, которой может обладать только первое действующее лицо. И даже, по мнению советских историков, Деникин — выдающийся военный писатель. По сути, эта книга является настоящей энциклопедией Гражданской войны.

— Почему Гражданская война в России в наши дни не стала предметом непредвзятого исторического изучения?

— Потому что мы по-прежнему подсознательно делимся на красных и белых. Ужас Гражданской войны в том, что она породила глубокий раскол. Был ли этот раскол закономерным? Конечно. Можно ли было его избежать? Трудно сказать. Но главное, самое страшное для меня — констатация факта, что элиты тех дней не смогли уберечь страну. А ведь эти элиты обладали невероятным по сегодняшним меркам уровнем доверия народа. Эти люди обладали возможностями и властью, совершенно не сопоставимыми с тем, чем обладают правящие слои сейчас. И что еще более страшно в исторической перспективе, вожди Белого движения и вожди революционного социалистического лагеря не были обременены мыслями о наживе, о деньгах. В отличие от многих политиков последующих времен, политическая элита тех дней абсолютно не воспринимала власть как инструмент барыша и обеспечения своих потомков различными выгодами на много лет вперед. Но нет, началось размежевание, разделение общества на идейные полюса. И каждый из них веровал, что может сделать Россию счастливой.

Трагедией всех этих, по-своему симпатичных, людей было то, что они с удивительной лег­костью приходили к мысли о том, что во имя реализации своих идей им неизбежно придется переступать через целые слои населения России. Трагедией же всей страны было то, что жителей бывшей империи поразила удивительная глухота — соотечественники разучились и совсем-совсем не желали слышать друг друга, предпочитая диалогу насилие.