Какой там Бог, какая там религия. Беседа с историком Арсением Соколовым

О том, как встретила Русская Православная Церковь Октябрьский переворот, рассказывает доктор исторических наук Арсений Соколов.
Раздел: ПОДРОБНО
Какой там Бог, какая там религия. Беседа с историком Арсением Соколовым
Журнал: № 11 (ноябрь) 2017Страницы: 6-11 Автор: Тимур Сунайт Опубликовано: 7 ноября 2017

СОБЫТИЕ, КОТОРОЕ НЕ ЗАМЕТИЛИ

— Арсений Владимирович, как русский православный епис­копат и православное духовенство в целом восприняли Октябрьский переворот 1917 года?

— Если мы посмотрим официальную церковную прессу того времени, то увидим, что там нет вообще никаких сообщений об Октябрьском перевороте. Смотрим «Церковные ведомости» или епархиальные издания за ноябрь 1917-го, за декабрь 1917-го, за январь 1918-го, — картина остается прежней. Публикуются постановления Святейшего Синода, постановления давно уже свергнутого Временного правительства, новости о сугубо церковных мероприятиях и т. д. Церковное руководство не признало Совнарком законной властью и игнорировало его. И только на более индивидуальном уровне: из воспоминаний, дневников, писем, мы узнаем о реакции духовенства, как высшего, так и простого. И эта реакция, в общем, близка тому, как воспринимали Октябрьский переворот образованные люди того времени. К нему относились как к событию заурядному, временному. Конечно, было определенное понимание, что это крайне кризисная ситуация, но, тем не менее, к большевикам в целом не относились как к явлению долговечному. Советская историография преподносила Октябрьский переворот как грандиозное событие, которое сразу же открыло новую эпоху в истории. Но, если читать тексты октября 1917 года, мы видим совершенно иную картину. Для этого, конечно, нужно обращаться не к газете «Правда», а к множеству других источников. Никакого «Великого Октября» там нет. Да, был переворот, Временное правительство арестовано. Позитивных откликов у церковных деятелей мы не находим. Но и паники особенной в церковной среде тоже в тот момент не наблюдается.

АРСЕНИЙ ВЛАДИМИРОВИЧ СОКОЛОВ

АРСЕНИЙ ВЛАДИМИРОВИЧ СОКОЛОВ РОДИЛСЯ В 1976 ГОДУ В ЛЕНИНГРАДЕ. В 1998 ГОДУ ОКОНЧИЛ ФАКУЛЬТЕТ СОЦИАЛЬНЫХ НАУК РГПУ ИМ. А. И. ГЕРЦЕНА. В 2002 ГОДУ ЗАЩИТИЛ КАНДИДАТСКУЮ ДИССЕРТАЦИЮ НА ТЕМУ «ВРЕМЕННОЕ ПРАВИТЕЛЬСТВО И РУССКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ», А В 2015 ГОДУ — ДОКТОРСКУЮ ДИССЕРТАЦИЮ НА ТЕМУ «ГОСУДАРСТВО И ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ В РОССИИ, ФЕВРАЛЬ 1917 — ЯНВАРЬ 1918 ГОДОВ». АВТОР ОДНОИМЕННОЙ МОНОГРАФИИ И ОКОЛО 40 НАУЧНЫХ ПУБЛИКАЦИЙ О СОБЫТИЯХ 1917 ГОДА В РОССИИ, ПО ИСТОРИИ РУССКОЙ ЦЕРКВИ И РУССКОГО ПОЛИТИЧЕСКОГО МАСОНСТВА В ПЕРВОЙ ЧЕТВЕРТИ ХХ ВЕКА. В НАСТОЯЩИЙ МОМЕНТ РАБОТАЕТ В ГОСУДАРСТВЕННОМ ЭРМИТАЖЕ.

— Но чем же можно объяснить тот факт, что церковная пресса в России совершенно проигнорировала Октябрьский переворот?

— Был один фактор, существенно способствовавший тому, что большевикам удалось взять власть. Большинство населения страны не воспринимало их Совет народных комиссаров всерьез. Кроме того, сами большевики действовали постепенно. Они заявляли, что берут власть потому, что Временное правительство затягивает с открытием Учредительного собрания. Большевики уверяли, что обеспечат проведение выборов в него. В первых большевистских декретах присутствовала прямая ссылка на это. Например, «Декрет о земле» устанавливал порядки именно до Учредительного собрания. Там есть такие слова: «Вопрос о земле, во всем его объеме, может быть разрешен только всенародным Учредительным собранием». Поэтому Церковь и не воспринимала Октябрьский переворот в то время, в ноябре-декабре 1917 года, всерьез: она предполагала, что это очередной временный кризис. Был уже апрельский кризис, июльский кризис, кризис в конце августа — сентябре 1917 года, правительства менялись. Вот пришли теперь большевики с левыми эсерами. Но, думали многие, вскоре будет Учредительное собрание, и всё вернется в нормальное русло. Ведь и выборы в него 12–19 ноября прошли по всей России.

Бронированный грузовой трамвай, который изготовили и использовали красногвардейцы в октябрьских боях в Москве. Октябрь 1917 года
Бронированный грузовой трамвай, который изготовили и использовали красногвардейцы в октябрьских боях в Москве. Октябрь 1917 года

БЮРОКРАТИЧЕСКИЙ ХАОС И ТАКТИКА УДАВА

— В 1917 году были потрясены основы церковной жизни. Оборвалась связь Церкви с государством. И вместе с тем «духовное ведомство» существовало еще три месяца после захвата власти большевиками. В чем причина?

— На Поместном Соборе, который вел свою работу в Москве, начиная с 15 августа, обсуждался и вопрос о положении Церкви в государстве. Тогда была четко сформулирована позиция о недопустимости их разделения. Участники Поместного Собора, которые представляли позицию большинства клира и верующих мирян, сходились на том, что такое разделение было бы пагубным для нашей страны. Причем такая позиция была характерна вовсе не только для консервативной части епископата, либеральное крыло в Церкви также не видело предпосылок и необходимости в жестком размежевании Церкви и государства. Однако это не отменяет того, что участники Поместного Собора предполагали утверждение автономии Церкви от государства во внутренних вопросах церковной жизни.

— Но ситуация, сложившаяся после октября 1917 года, вышла за рамки принятых в России государственно-церковных отношений…

— Да, до февраля 1917 года власть в Церкви принадлежала императору. Тут можно ломать копья вокруг того, был ли государь главой Церкви, или нет. Но в Своде законов Российской империи было написано, что император является «верховным защитником и хранителем догматов господствующей веры, и блюстителем правоверия и всякого в Церкви святой благочиния», а далее указывалось, что «в управлении Церковном Самодержавная Власть действует посредством Святейшего Правительствующего Синода, Ею учрежденного». Данная формулировка не допускает двусмысленного толкования. Николай II передает престол Михаилу Александровичу 2 марта. Великий князь Михаил Александрович передает власть Временному правительству 3 марта. Власть над Синодом, тем самым, до созыва Учредительного собрания переходит к Временному правительству. И вплоть до 25 октября 1917 года ситуация остается достаточно ясной. Но вот Временное правительство арестовано. Арестован и исполнявший обязанности обер-прокурора Синода министр исповеданий А. В. Карташев.

— Деятельность министерства исповеданий оказалась парализованной?

— Представьте себе, нет. На свободе остался товарищ (заместитель) министра Сергей Андреевич Котляревский, и он продолжил работу. Когда большевики совершили переворот, они стали отправлять своих комиссаров в различные ведомства: в военное министерство, естественно, в министерство финансов, в министерство народного просвещения и т. д. В министерство исповеданий и в Синод они никого не направляли. В здание на Литейном, 62, в бывший обер-прокурорский дом, никто из комиссаров не явился. Получается, что существовали две реальности: реальность Церкви и министерства исповеданий, с одной стороны, и реальность Совнаркома, с другой. Нужно также учитывать, что после переворота большевики в течение нескольких месяцев «осваивали» различные ведомства. Например, несколько недель они не могли взять под контроль Госбанк. И только в январе 1918 года, когда было разогнано Учредительное собрание и подавлены манифестации в его защиту, большевики взялись за Церковь. 20 января 1918 году был принят декрет, позднее известный как «Декрет об отделении церкви от государства и школы от церкви». После этого стало понятно, что всё потеряно. Сохранение союза Церкви и нового — советского — государства невозможно. И только тогда Поместный Собор принял решение о вводе в действие новой системы церковного управления, состоя­вшей из патриарха, Священного Синода и Высшего церковного совета.

СЕРГЕЙ АНДРЕЕВИЧ КОТЛЯРЕВСКИЙ (1873–1939)

русский историк, писатель, правовед, политический деятель. В 1917 году комиссар Временного правительства по Департаменту духовных дел иностранных вероисповеданий Министерства внутренних дел, председатель Особого совещания по вероисповедным вопросам. Участвовал в белогвардейском подполье, но в 1920 году пошел на сотрудничество с большевиками. Работал в советских учреждениях, в том числе на руководящих должностях. Занимался исследованиями в области финансов, местного хозяйства, международных отношений. В 1939 году обвинен в шпионаже и участии в контрреволюционной организации и расстрелян.

— Каким образом стало возможным, что советский Наркомат государственного призрения во главе с Коллонтай в январе 1918 года не смог занять Александро-Невскую лавру, несмотря на принятое решение? Прослеживается ли тут связь с «Декретом об отделении церкви от государства и школы от церкви»?

— Коллонтай пыталась всячески от этого устраниться. Вроде бы она болела, а в это время её чиновники пытались в несколько наскоков захватить Лавру. И это у них тогда не вышло. Не уверен, что между этой попыткой и декретом существует прямая связь. Ведь подготовка декрета началась раньше, с письма священника Михаила Галкина в Совнарком в ноябре 1917-го. Он предложил свою церковную реформу и в приписке заявил о своем пожелании стать «комиссаром духовных дел». Неизвестно, что творилось в голове у этого священника, но, видимо, желание стать комиссаром преобладало над каким-либо беспокойством о судьбе Церкви. После этого в декабре была создана комиссия по подготовке декрета, куда, в частности, вошел и Галкин. На конечном законопроекте стоит дата 19 января. Это как раз день событий в Александро-Невской лавре. Но декрет готовился все-таки заранее.

Факт

3 декабря 1917 года в газете «Правда» вышла статья священника Михаила Галкина «Первые шаги на пути отделения церкви от государства». Отец Михаил, до революции известный миссионер и деятель трезвеннического движения, в июле 1918 года снял с себя сан, а впоследствии стал атеистическим пропагандистом. Долгие годы он публиковался под псевдонимом Михаил Горев.

— С чем же можно связать попытку захвата?

— С тем, что большевики на местах не всегда понимали ленинскую тактику. Владимир Ильич действовал достаточно хитро. Сегодня мы бы сказали, что он не допускал нескольких больших «информационных поводов» одновременно, таких, которые могли бы консолидировать антибольшевистские силы. Сначала они разгромили Временное правительство, заявляя, что позовут в новое правительство все социалистические силы. Потом идею нового коалиционного правительства с меньшевиками и эсерами забыли, а вместо этого большевики «захватили» съезд крестьянских депутатов, где были в основном эсеры. Затем разогнали Учредительное собрание, подменив его III съездом советов. И только через три недели после того, как они расправились с Учредительным собранием, большевики выпустили антицерковный декрет. События в Александро-Невской лавре не спровоцировали подготовку этого документа, 
а, быть может, несколько ускорили его принятие. При этом, заметим, реализация декрета тоже не последовала немедленно. Инцидент с Александро-Невской лаврой являлся попыткой советских чиновников из ведомства Коллонтай действовать более рьяно и поспешно, чем от них требовалось Совнаркомом. Тогда еще партия большевиков в целом не была настолько управляема, как впоследствии, и тоталитарная система в сталинском её варианте не сформировалась. Коллонтай вспоминала, что Ленин её сильно отругал за самовольные действия, заметив, что «самочинности в таких архиважных вопросах общей политики не должно быть места». Вместе с тем, уверен, что, если бы Лавру удалось занять без шума, реакция Ленина была бы совсем иной. То, как верующие поднялись на защиту своих святынь, показало большевикам, что быстро решить «церковный вопрос» им не удастся.

Баррикады возле Кремля. Октябрь 1917 года
Баррикады возле Кремля. Октябрь 1917 года


СТЕПЕНЬ РАДИКАЛИЗМА

— Вернемся в 1917 год. Какие существовали течения в Петросовете в плане отношения к религии?

— Верхушка Петросовета, потом ВЦИК ­I созыва, составлялся из лидеров социалистического движения, и религиозных людей там, конечно, не было совсем. Да, всегда очень сложно говорить о человеке, верующий он или нет. Но мы можем кое-что заключить по его поступкам, словам, по тому, как он себя позиционирует. И тут нужно понимать, что религиозность была едва ли совместима с программами социалистических партий. Ведь во всех них была четко обозначена задача отделения Церкви от государства, провозглашение религии частным делом и т. д. Другое дело, что на персональном уровне люди вели себя по-разному. Одни не проявляли открытой неприязни к религии и Церкви, другие требовали откровенно агрессивных действий в отношении всяких проявлений церковности. Скажем, такой большевик, как депутат Петросовета П. А. Красиков, он же Павлович, который затем стал главой ликвидационного отдела Наркомюста, всячески выражал свое прямо нетерпимое отношение к вере. Читаешь стенограммы заседаний и видишь гневные реплики примерно такого стиля: «Какой еще там Бог, какая еще там религия! Ничего этого не нужно!»

ПЕТР АНАНЬЕВИЧ КРАСИКОВ (1870–1939) —

русский революционер и советский политический деятель. В 1917 году занимал должность председателя военно-следственной комиссии по борьбе с контрреволюцией и спекуляцией при Военно-революционном комитете Петроградского Совета. С 1924 года прокурор, а с 1933 года — заместитель председателя Верховного суда СССР. Один из организаторов атеистического воспитания в СССР. Вместе с М. В. Галкиным инициатор создания журнала «Революция и церковь», его ответственный редактор.

— Различия между социалистическими группами в отношении религиозной политики проявлялись скорее в степени радикализма?

— Конечно, еще во времена IV Думы, когда большевики стремились наладить радикальную антирелигиозную пропаганду, видный меньшевик Н. С. Чхеидзе, будущий председатель Петросовета, возражал против этого. «Ну что же вы, — говорил он, — нельзя так в лоб антирелигиозную пропаганду вести. Все-таки среди крестьян много верующих, а мы кое-где на них опираемся. Надо потихоньку издавать брошюрки и распространять их в некоторых местах. Но не так в лоб и повсеместно». Надо сказать, эта тактика сохранялась у меньшевиков и в дальнейшем. Но в целом в 1917 году от февраля до октября церковная тема не была центральной, её не было на первых страницах газет. Церковные вопросы затрагивали в Петросовете лишь по касательной. Специальных обсуждений религиозной темы в этот период там вообще не было.

МИТРОПОЛИТ ПЛАТОН (РОЖДЕСТВЕНСКИЙ) (1866—1934) —

в 1917 году митрополит Тифлисский и Бакинский, экзарх Кавказский. Активный участник Всероссийского Поместного Собора, член Священного Синода. В 1920 году эмигрировал в США. В 1922—1934 годах — митрополит всея Америки и Канады.

— Как большевики отнеслись к восстановлению патриаршества на Поместном Соборе? Имела ли патриаршая Церковь для них отличия от синодальной?

— Для большевиков, понятно, любая Церковь была неприятна. Однако так получилось, что восстановление патриаршества было фактически санкционировано большевистским московским Военно-революционным комитетом. Дело в том, что в Москве, в отличие от Петрограда, бои между сторонниками Временного правительства и силами большевиков затянулись на неделю, и последним важно было показать себя справедливой властью, заботящейся о населении. Поэтому, когда 2 ноября к ним пришла депутация Поместного Собора во главе с митрополитом Тифлисским Платоном (Рождественским) с призывом прекратить братоубийственную бойню, члены ВРК приняли «церковников» максимально вежливо, успокоив обещанием скорейшего перемирия. Как мы знаем, 3 ноя­­б­ря, после массированного артиллерийского обстрела, большевики заняли последний оплот обороны юнкеров — Кремль, оцепили его и никого туда не пускали, чтобы не фиксировались мертвые тела и разрушенные здания. При этом ситуация в Москве оставалась неспокойной. И когда 4 ноября Собор решил восстановить патриаршество и провести выборы на следующий день, 5 ноября, митрополит Платон снова направился в Военно-революционный комитет, где ему выдали бумагу о том, что ВРК «не препятствует наречению патриарха, но предостерегает от выходок провокаторов». Кроме того, владыке Платону разрешили взять из Успенского собора в Кремле Владимирскую икону Божией Матери и отвезти её в храм Христа Спасителя, где избирали патриарха. А 13 ноября состоялась церемония похорон погибших юнкеров, в которой участвовали чуть ли не все члены Поместного Собора. И местные большевистские власти спокойно взирали на это, потому что в тот момент им нужна была стабилизация обстановки.Юнкера у Водовзводной башни Кремля. Октябрь 1917 года

Юнкера у Водовзводной башни Кремля. Октябрь 1917 года 

КОГДА ЗАКОНЧИЛАСЬ СИНОДАЛЬНАЯ ЭПОХА?

— Имело ли влияние свержение Временного правительства на споры, разгоревшиеся на Поместном Соборе вокруг восстановления патриаршества?

— Не само свержение имело влияние, а скорее бои в Москве. Ведь еще 24 октября во время моления у раки преподобного Гермогена стало очевидно, что Собор склоняется к восстановлению патриаршества. Единственный вопрос оставался: когда? После начала уличных боев, с 28 октября, многие члены Собора оказались в изоляции в своих кварталах. Несколько человек вообще находились в Кремле под обстрелом, в том числе митрополит Петроградский Вениамин (Казанский). В любой момент в зал заседаний Собора могли ворваться вооруженные толпы, его дальнейшая работа могла в одночасье закончиться. Как и работа Святейшего Синода. Да и вообще в тех условиях его членам чисто физически было непросто собраться. Поэтому, казалось бы, столь стремительное решение о восстановлении патриаршества выглядит вполне понятным: в кризисное время единоначалие представляется более эффективным. Кроме того, патриарх — это одновременно символ, объединяющий Церковь, в отличие от безликого Синода. В Деяниях Собора отражены жаркие споры, которые велись буквально 1–2 ноября 1917 года. Во-первых, нужно было решить, когда именно проводить выборы. Возобладала точка зрения, что это надо делать как можно быстрее, потому что позже ситуация может еще ухудшиться. Во-вторых, раздавались голоса о том, что патриарх в сложившейся ситуации будет бесправен.

СВЯЩЕННОМУЧЕНИК ГЕРМОГЕН (ДОЛГАНОВ) (1858—1918) —

в 1917 году епископ Тобольский и Сибирский. Активный участник Всероссийского Поместного Собора. Убит большевиками 29 июня 1918 года

— Не было ведь закона о патриархе…

— Да, в действовавшей тогда системе церковного управления патриаршество не предусмотрено. И если его избирать немедленно, неясно, на чем будут основываться патриаршие права и обязанности. Но всё же большинство Собора высказалось за немедленное избрание, и 5 ноября патриархом Московским и Всея Руси стал митрополит Тихон (Беллавин). Патриарх появился, а прав у него действительно пока никаких не было, ведь формально во главе Церкви стоял Святейший Синод в составе, сформированном Временным правительством 14 апреля 1917 года. И владыка Тихон в то время членом Синода не был. И вот, 7 ноября Святейший Синод принимает замечательное определение: «Впредь до представления на уважение подлежащей государственной власти выработанных Священным Собором статей о восстановлении патриаршества в России просить избранного патриарха Тихона возглавить Синод в качестве его председателя». У нас обычно противопоставляют Синод и патриарха, а в ноябре 1917 года эти институты объединились, патриарх возглавил Святейший Синод, и такая конструкция просуществовала до 14 февраля 1918 года. Поэтому, если быть точным, то назвать дату окончания Синодального периода не так-то и просто. Ведь согласно устоявшемуся мнению, он окончился с избранием патриарха, но на самом деле синодальная система сохранялась еще три месяца после этого события.

— Как проявили себя участники Собора в этот экстремальный момент истории?

— Реакция на бои в Москве была разной, но, вне всякого сомнения, симпатии большинства участников Поместного Собора были не на стороне большевиков. Духовенство и верующие сочувствовали юнкерам, студентам военных училищ, которые оставались верными законной власти и продолжали сражаться, когда Московская городская дума во главе с эсером В. В. Рудневым сдалась. На похоронах погибших юнкеров, 13 ноября, епископ Гермоген (Долганов) произнес очень проникновенную речь «о юности, которая встала на защиту права народа и его древних святынь, о народе темном и незрячем, который не пощадил эти честные, праведные жизни». Что же касается дней боев, призывы, раздававшиеся на Соборе, были самые разные. Одни предлагали сконцентрироваться на внутрицерковной работе, другие заявляли о необходимости брать оружие и идти защищать юнкеров в Кремль. Были промежуточные позиции, например совершить крестный ход к Кремлю.

— В такой ситуации крестный ход мог легко попасть под обстрел?

— Ну конечно, и не было ясности, во что это может в итоге вылиться. В условиях ожесточенных боев такое шествие едва ли могло спасти юнкеров. Нужно признать, что оно бы просто уничтожило Собор много раньше, чем как большевики его впоследствии закрыли. В итоге 2 ноября было решено направить депутацию в центры противостояния: в ВРК и в Кремль, с призывом прекратить братоубийственную бойню. Эту депутацию возглавил митрополит Платон, я про нее уже говорил. В ВРК его попытались заговорить, усыпить его совесть, сказав, что скоро будет мир, перемирие уже вот-вот подписано. А в Кремль депутация пройти не смогла, потому что там шел бой. Также в дни боев некоторые члены Собора отправились служить санитарами, они ходили под пулями, перевязывали раненых без разбора, что тоже, безусловно, является подвигом. А 11 ноября 1917 года в своем послании «Ко всем чадам Церкви» Собор назвал произошедшее «великой междоусобицей», в ходе которой русские пушки обстреливали русскую святыню — Кремль, и призвал победивших «не осквернять себя пролитием братской крови», то есть пощадить пленных.

Поделиться

Другие статьи из рубрики "ПОДРОБНО"

29 марта, пятница