Гуру из Ленинграда

В номере, посвященном субкультурам,
как ни странно, мы лишь вскользь коснулись русского рока. Потому что тема «русский рок и христианство» неподъемна: общие слова говорить не хочется, а подробно разбирать — десяти статей не хватит. Но все же нельзя не вспомнить человека, который первым в советской стране стал петь о Христе, о выдающемся рок-музыканте и звукорежиссере Юрии Морозове (1948–2006).
Раздел: Имена
Гуру из Ленинграда
Журнал: № 7-8 (июль-август) 2012Автор: Тимур Щукин Опубликовано: 8 июля 2012
В номере, посвященном субкультурам, как ни странно, мы лишь вскользь коснулись русского рока. Потому что тема «русский рок и христианство» неподъемна: общие слова говорить не хочется, а подробно разбирать — десяти статей не хватит. Но все же нельзя не вспомнить человека, который первым в советской стране стал петь о Христе, о выдающемся рок-музыканте и звукорежиссере Юрии Морозове (1948–2006).

В 2002‑м (то есть за четыре года до смерти) Юрий Морозов давал интервью радиостанции «Теос». Звукооператор уже остановил запись, Морозов собирался уходить, но тут к нему подошел один лютеранский пастор: «Вы тот самый Юрий Морозов, который написал песню „Amen?“» — «Да, а что?» — «Я благодаря этой песне пришел ко Христу»… Этот случай не единичный. Друг Юрия Морозова и хранитель его архива Борис Алишов именно с этой песней связывает свое утверждение в вере: «Впервые в оте-чественном роке этот неизвестный мне музыкант заговорил о Боге. Да как! В его песнях явно был слышен личный опыт познания Христа…» Еще одно воспоминание: «Он пел о Христе… Странно, неужели в этом что-то есть? Ведь только старушки верят в Бога, ходят в церковь… или нет? Надо бы где-нибудь достать Евангелие почитать, непонятно только, где…», — так описывает свои ощущения от песен Морозова регент Успенской церкви в Парголово Светлана Строганова.

Смутное влечение к тому, что находится за пределами воспринимаемого пятью чувствами, Морозов испытывал с детства. Но до определенного момента его религиозность проявлялась только в принципиальном нонконформизме (он не соглашался жить не только по законам советской культурной политики, но и по законам тусовочного андеграунда) и ненависти к лживой и безбожной советской власти. Морозов искренне переживал тот факт, что СССР стоит на костях дореволюционной России, на крови людей, убитых большевиками. Он мог часами ходить по пляжу перед стенами Петропавловской крепости, «расчисляя, в каком ее углу доблестные комиссары пристреливались к живым мишеням…» Особенное мес-то в его размышлениях занимали царственные страстотерпцы. (Его отец — капитан артиллерии Василий Морозов — был знаком с участником убийства царской семьи.) Долгие годы музыкант собирал информацию об убиенном императоре и его домочадцах. Событиям июля 1918 года посвящена песня «В Екатеринбурге городе»: «Закричал дико мальчик Алеша/Справедливой пуле в ответ,/Получив за преступное прошлое,/За свои четырнадцать лет».

10.jpg

Религиозный путь Юрия Морозова типичен для интеллигента 1970–80‑х. Сначала он увлекся медитацией и восточными учениями. Потом ушел в пучину агни-йоги, магии и нетрадиционной медицины. Участвовал в деятельности подпольных сект, путешествовал в Шамбалу, голодал по 15 дней, медитировал, пытался лечить людей руками и взглядом, общаться с духами… К середине 1980‑х все это в жизни Морозова отходит на второй план: «Меня интересует Истина, а там, где она — там свет, все ясно, и нет никаких тайн, загадок, и не нужна дружба с невесть откуда берущимися духами». В книге «Подземный блюз» (1994) он говорит о равноценности агни-йоги и христианства. Но в более поздние времена в беседе с Борисом Алишовым признается, что окончательно выбрал православие, потому что именно эта вера предполагает бесконечное духовное становление. Свою роль здесь сыграли и болезни, и сознание того, за что эти болезни, и тот круг общения, который сложился у него к середине 1990‑х годов. Важным для Юрия стало знакомство с монахиней Свято-Иоанновского монастыря (он делал «подзвучку» богослужений в монастырском храме и неоднократно записывал хор монастыря). Ей посвящена песня «Послушница»: «Послушница не здесь/Все упования твои и все надежды,/А я, как прежде,/Ответа не могу найти на боль,/Переступить черту вслед за тобой».

Но чем бы ни занимался Юрий Морозов, какую бы веру ни исповедовал от разума, в жизни, в творчестве он всегда оказывался христианином. Первую песню на религиозную тему он написал еще в 1973 году (для сравнения, первые теологические опусы Бориса Гребенщикова относятся к 1976–1978 годам): «Можно жить и умереть, быть счастливым или нет,/Сумасшедшим или скучным — все равно./Но в серебряный наш час/Бог сильнее все же нас,/Если взглянет мимоходом к нам в окно» («Бог сильнее нас»). Потом в альбоме 1976 года появилась записанная a capella проникновенная «Дай крылья мне, Бог». «И затем ощущение всемогущего и всеведущего существа прослеживается во всем последующем творчестве» (это пишет сам Морозов). В 1979–1980 годах он записывает альбом «Евангелие от Матфея», где в восьми песнях пересказывает историю пребывания Христа на земле. В творчестве Морозова нашлось место и Ветхому Завету. Он переложил на музыку одну из глав «Песни Песней» Соломона. Альбом «Китайская поэзия» на стихи поэтов Поднебесной объединен идеей временности человеческого бытия. В корпусе сочинений Морозова этот альбом выполняет ту же функцию, что Екклезиаст в Священном Писании. Ну и, конечно, «Amen», которую многие считают лучшей песней Юрия Морозова. Ее бессмысленно цитировать, поскольку на бумаге она кажется наивной детской молитвой. «Amen» нужно слушать. Так же как и другие песни первого русского рокера, обратившегося ко Христу.

Тимур Щукин

Поделиться

Другие статьи из рубрики "Имена"

28 марта, четверг
rss

№ 7-8 (июль-август) 2012

Обложка

Тема номера:Во что верят футболисты