Фарфоровая мечта

Люди с особенностями развития не любят, чтобы их жалели. Особенные художники меньше всего желают, чтобы их творчество было приложением к инвалидности. Они хотят, чтобы их ценили за картины, росписи и книжные иллюстрации. Художника Станислава Широкова, инвалида-опорника, его коллеги долгое время считали не способным работать на высоком художественном уровне. Но он не только «справился», но и стал одним из самых востребованных мастеров росписи по фарфору.
Раздел: Острый угол
Фарфоровая мечта
Журнал: № 12 (декабрь) 2015Автор: Елена МиловидоваФотограф: Станислав Марченко Опубликовано: 8 декабря 2015

Счастливое детство

Русский фарфор сегодня, как и два века назад, в период своего расцвета, остается видным явлением мирового искусства и одним из главных национальных брендов. Его охотно раскупают посетители арт-галерей и художественных салонов. Особым спросом у ценителей изящного пользуются чайные пары петербургского мастера Станислава Широкова. Они «берут» не только яркостью красок и тонкостью работы, но какой-то ощутимой теплотой, которой наполнены расписные образы. Словно эти хрупкие предметы пытаются поведать историю невероятной силы воли и удивительного смирения живописца…

В трехлетнем возрасте со Станиславом Широковым случилась беда. Вирусное заболевание вызвало у него правосторонний паралич тела. Потом в жизни мальчика были бесконечные врачи, больницы, длительные поездки в санаторий, но пораженные функции до конца восстановить так и не удалось. Осталась хромота, практически бездействует правая рука. В довершение ко всему после трех тяжелых лет обучения в обычной общеобразовательной школе мальчика перевели во вспомогательную. Однако детство всё равно рисуется Станиславу исключительно в светлых красках. Родился он на Урале, но вскоре его семья переехала в Грозный. Он прожил там четверть века; встречался во дворе с мальчишками, которые брали вместе с собой играть в теннис и хоккей — и не чувствовал никакой «непохожести»: ни по национальному признаку, ни по состоянию здоровья.

— Шли 1970-е и 1980-е годы, мы жили в другом, советском государстве, и люди были другими: веселей и добрее друг к другу, — вспоминает художник. — Но потом всё резко изменилось: в 1991 году в Чечне произошел националистический переворот. Помню, как мы всей семьей выходили из дома и с собой брали ветку и белую тряпку. Делали флаг и махали им, чтобы в нас не стреляли. А когда мы уехали, в наш дом попал снаряд и разрушил его. В огне погибли почти все мои детские рисунки.


Как стать лучшим

Рисовать Станислав начал с детства, в Грозном окончил художественную школу. Особенно ему удавались машины. В 1990-е, когда на российских дорогах стали во множестве появляться выигрышные на фоне отечественного автопрома иномарки, Станислав пробовал рисовать их на продажу. Но «гости из-за рубежа» и без того красовались на страницах различных журналов и на плакатах, поэтому «бизнес» у начинающего художника не пошел. Купили только один рисунок за три рубля.

  В середине 1990-х Станислав вместе с мамой переехал в Петербург, здесь попал в Профессиональный реабилитационный центр для инвалидов на Васильевском острове. Освоил роспись по дереву, расписывал матрешек и шкатулки, некоторое время делал лепнину на потолках. На одной из выставок Станислав познакомился с Владимиром Волошиным, директором объединения художников-инвалидов «Этюд». С этого началась его «карьера» живописца по фарфору, а стаж насчитывает уже 18 лет.

 — Работа по росписи фарфора очень сложная, — рассказывает председатель правления Объединения художников «Этюд» Владимир Волошин. — От Станислава мы требовали высокого качества, и очень долго он не справлялся. Мы его поддерживали, а сами часто стирали и переделывали. Говорили между собой, что он безнадежен. А он для нас стал примером и наставлением: ни одному человеку нельзя выносить приговор. За годы беспримерно упорнейшего труда он преодолел все свои ошибки и стал самым востребованным мастером в нашей фирме и лучшим в Петербурге. Таких работ, как Станислав Николаевич, никто больше не делает, они уникальны!


Трудоемкое искусство

Шедевры декоративно-прикладного искусства рождаются в маленькой комнатке принадлежащего «Этюду» помещения с наглухо закрытым от взоров любопытных прохожих окном. Станислав Николаевич — высокий худощавый мужчина со спокойным голосом, немного усталым взглядом, спрятанным за толстыми стеклами очков, и удивительно светлой улыбкой. На стене висит «привет» из детства — фотография еще советского Грозного, на столе перед мастером — самодельный станок. Его специально придумали для Станислава, потому что он не может, как другие мастера, в одной руке держать чашку, в другой — кисть. Станислав закрепляет изделие, на которое художник-график фирмы уже нанес контуры будущего рисунка, во вращательный механизм. Дальше начинается кропотливый и трудоемкий процесс, на нем ломаются даже выпускники Академии художеств и Мухинского училища.

— Из сухих порошковых красок я делаю состав, — объясняет Станислав. — Краску размешиваю на скипидаре, чтобы не было комочков, сюда же добавляю скипидарное масло. Хочу, чтобы вы поняли, насколько это сложная работа.
Один взгляд на готовые изделия — изящные, с ярким и тонким рисунком, ювелирно прорисованными мельчайшими деталями — уже подтверждает слова мастера. В самом деле, сложностей в этой работе очень много. Например, если нужен светлый тон, масла в составе краски требуется много. Но стоит с ним чуть переборщить, как краска каплями стечет с фарфора. Чтобы нащупать золотую середину, у живописцев уходят месяцы, а то и годы. Скипидар с палитры постоянно испаряется, а масло остается — и краска густеет. Об этом нужно всё время помнить и регулярно подновлять ее состав… Да и сама работа — ювелирная. Обычно художники используют специальные увеличительные приборы — бинокуляры. Но Станислав предпочитает работать «на глаз».


Три чашки в месяц

— Моя беда в том, что я очень медленно тружусь, — грустит живописец. — Я часто остаюсь после работы, рисую по десять часов в день, но всё равно делаю только три чашки и три блюдца в месяц. Другие мастера успевают намного больше. Я тоже хочу преодолеть свою заторможенность и делать всё быстрее. Ведь время сейчас такое, что нужно зарабатывать. Мамочка моя стареет, я должен стать ее кормильцем.

Станислав не скрывает размер зарплаты: за три расписанных комплекта в месяц выходит всего две тысячи сто рублей! Конечно, он мог бы уйти на другую работу, где больше платят. Но ведь он не просто виртуозно разрисовывает чашки и блюдца! В каждую работу он вкладывает свое послание к людям:

— Меня очень беспокоит, что люди постоянно воюют, постоянно разрушают. Я очень хочу, чтобы люди стали счастливее и начали созидать, — признается мастер.



Мечта мастера

Пытаясь осмыслить жизнь, но ощущая пробелы в собственном образовании, Станислав самостоятельно вникает в разные науки: физику, химию, историю, астрономию, интересуется политикой. Говорит, что если бы не стал живописцем, стал бы ученым. По части объема знаний Станислав даст фору многим выпускникам обычных, не коррекционных школ. Правда, ощущения Бога как Центра мироздания у него нет (наш герой в юности крестился по настоянию мамы, уважительно относится к религии, но сам от веры далек), его картина мира похожа на перемешанные детские пазлы. 

Склоняясь над чашкой или блюдцем со сказочными, умиротворяющими сюжетами, художник сочувствует сирийским беженцам, гонимым войной из родных мест, переживает по поводу плохой экологии, пытается осмыслить геополитические причины чеченских войн, лишивших его родного дома и друзей детства, которых он не видел уже много лет…

В Петербурге Станислав общается с коллегами по объединению и другом Антошкой — одиноким инвалидом-переплетчиком. С окружающими сходится осторожно: говорит, что вокруг стало много людей с хитрым взглядом. И очень точно изображает оценивающий взор, который мы, часто не отдавая себе отчета, бросаем на людей с ограниченными возможностями. Впрочем, эта «корректная формулировка» ранит Станислава Николаевича больше, чем признанное нетактичным слово «инвалид».

Всем своим самоотверженным восемнадцатилетним трудом, который вывел его в лучшие живописцы города, он доказал, что никакие физические ограничения не могут стать преградой на пути огромной воли и смирения. Словно чувствуя, как искренне автор, вкладывая столько душевного тепла в свои уникальные фарфоровые вещицы, желает счастья другим людям, именно его творения покупатели разбирают первыми. А это, пусть на маленький шажок, приближает мастера к его мечте. 

Поделиться

Другие статьи из рубрики "Острый угол"

19 марта, вторник
rss

№ 12 (декабрь) 2015

Обложка

Статьи номера

ПОДРОБНО
/ Острый угол / Непотерянная часть общества (Часть 2)
/ Острый угол / Непотерянная часть общества (Часть 1)
/ Острый угол / Юрий Зеленый из Аутсайдервиля
/ Острый угол / Синица и журавль
/ Острый угол / Фарфоровая мечта
/ Интервью / Воспоминание о начальнике хора
ПРОПОВЕДЬ
Богатство земное и небесное
ОБРАЗЫ И СМЫСЛЫ
/ Имена / Музыка слова
/ Имена / Как же он рисует?
/ Умный разговор / Классики как пророки
ЛЮДИ В ЦЕРКВИ
/ По душам / Силач, который не любит драться
/ Приход / Ковчег святого Спиридона. Храм Спиридона Тримифунтского в Ломоносове
/ Служение / На ЗИЛе в другой мир (Часть 2)
/ Служение / На ЗИЛе в другой мир (Часть 1)
/ Подари журнал / Подари журнал... кому?
ИНФОРМАЦИЯ ОТ НАШИХ ПАРТНЕРОВ
Любовь или зависимость?
ЧТО ЧИТАТЬ, СЛУШАТЬ, СМОТРЕТЬ
Актуальное Откровение
Фестиваль "Площадь искусств"
ПРАВОСЛАВИЕ И ГМИР