Блаженные Петербурга и окрестностей

Проект Вячеслава Заренкова «Созидающий мир» поддержал 5-е издание книги «Блаженные Санкт-Петербурга. От святой блаженной Ксении Петербургской до Любушки Сусанинской». В книге Марины Данилушкиной, значительно дополненной по сравнению с предыдущим изданием, собраны воедино жизнеописания известных блаженных, Христа ради юродивых и странников Божиих, подвизавшихся в Санкт-Петербурге и его окрестностях. 

Журнал: № 03 (март) 2022Автор: Татьяна Кириллина Опубликовано: 29 сентября 2022

— Марина Борисовна, как в вашей жизни появилась тема блаженных?
— Материалы для этой книги я начала собирать еще в 2000 году. В юности я некоторое время работала в Смоленском храме, незадолго до прославления святой блаженной Ксении, и пребывание рядом с местом её земного упокоения не могло не сказаться на моем восприятии этой темы. Потом мне довелось побывать в деревне Сусанино, у живой блаженной — старицы Любушки: и беседа, и прогулка по деревенской улице, и молитва в храме вместе с ней тоже оставили неизгладимое впечатление. Я поняла, что это совершенно особые люди, которые, хотя и живут среди нас, имеют иное отечество — Небесное, ищут единого на потребу, за что Господь награждает их даром пророческого служения. Они уже здесь, на земле, обрели отблеск вечного блаженства.

— О блаженной Ксении Петербургской написано довольно много. Удалось ли найти какие-то новые документы, факты?
— Есть гипотеза, что святая блаженная Ксения могла иметь духовное общение с преподобным Феодором Санаксарским (Ушаковым), который с 1745 года проживал в Александро-Невской лавре и которому покровительствовала императрица Елизавета Петровна. Но в 1757 году преподобный покинул Лавру из-за недовольства братии и затем основал Алексеевскую женскую обитель близ Арзамаса, в которой, по некоторым предположениям, могла бывать блаженная. Постепенно святая Ксения приоткрывает тайны своей жизни, сейчас даже предполагают, что обретен её прижизненный портрет, который почти сто лет находился в запасниках Эрмитажа.

— Какими источниками вам приходилось в основном пользоваться? Жизнеописания каких блаженных входили в первое издание? Какие персоналии добавились в нынешнем, пятом издании?
— Первые издания были небольшими и включали всем известные в нашей епархии имена. Много материала можно было найти в дореволюционных изданиях, а также в «Санкт-Петербургских епархиальных ведомостях».
Большой раздел нынешнего издания книги посвящен блаженным старцам Александро-Невской лавры, а также блаженным, погребенным на Смоленском кладбище. Кроме того, есть главы о страннице Дарьюшке, об Александре Крайневе, о Матвее Тотамире, Матренушке-Босоножке, Василии Босом, иноке Владимире. В состав книги включены главы о блаженной Екатерине Пюхтицкой, преподобномученице Марии Гатчинской и о Вырицких подвижниках. А завершает книгу глава о блаженной Любушке Сусанинской, с которой многие верующие нашего города еще совсем недавно могли вживую пообщаться.

— Случалось ли беседовать с людьми, которые лично встречались с блаженными?
— Многие старейшие священники и прихожане нашей епархии, узнав, что я собираю сведения о блаженных старцах и старицах, стали рассказывать о своих духовных встречах с ними. Чрезвычайно интересен рассказ протоиерея Виктора Голубева о том, как в юности он обрел духовную мать — старицу Ольгу Васильевну Богданову-Бари, которая в свое время окормлялась у преподобного Нектария Оптинского. Старица жила на улице Рубинштейна, в послевоенные годы к ней приходили многие верующие, она утешала, давала духовные советы. И юноше Виктору многое открыла о его дальнейшем жизненном пути, но по своей скромности отправила его для окончательного определения жизненного пути к преподобному Серафиму в Вырицу. О встрече с преподобным в книге тоже есть его рассказ.
Также именно благодаря рассказу отца Виктора мы узнали об обстоятельствах мученической кончины блаженного инока Владимира, которого в 1927 году распоясавшиеся матросы сбросили с трамвая на полном ходу. Об этом отцу Виктору рассказала старица Ольга Васильевна.
Интересен переданный отцом Виктором рассказ старицы о блаженном Матвее Татомире — о посещении его затвора императором Николаем Александровичем. Матвей тогда жил в склепе на лаврском кладбище. «Как холодно-то здесь у тебя!» — воскликнул изумленный государь. «Я, Ваше Императорское Величество, поклончиками согреваюсь», — ответил подвижник. И царь распорядился дать ему квартиру на Ивановской (сейчас Социалистическая) улице, 22, в доме купца 1-й гильдии В. Г. Шульца, состоявшего в Николаевском обществе по разбору и призрению нищих.
Не менее интересны воспоминания другого клирика нашей епархии, недавно почившего протоиерея Ипполита Ковальского, о встрече со старицей схимонахиней Серафимой (Науменко). Она проживала в коммунальной квартире на 4-й Советской (бывшей Рождественской) улице, и множество людей приходило к ней за духовным советом. Матушка часто иносказательно говорила о многих будущих событиях, у нее бывали и доктора наук, и епископы, и священники, и простые верующие. Приходили к ней и из Смольного. Революция застала её в госпитале, который опекала великая княжна Татьяна, она очень полюбила девушку Фросю (с таким именем была крещена будущая схимонахиня Серафима), приносила ей подарки, беседовала с ней. Там же, в больнице, узнала Фрося о свержении Царя. На слова главного врача, обращенные к больным: «Родные мои, у нас больше нет отца», она произнесла: «Сегодня у нас не стало отца, а завтра у нас отнимут Мать» (имея в виду близкую участь Церкви Христовой).
Из вновь открытых имен надо упомянуть и протоиерея Владимира Каменского, чьи пронзительные стихи не оставят никого равнодушными. Он был ученым-философом, прошел лагеря, поздно стал священником, прослужил недолго, но люди к нему тянулись, чувствуя в нем живую веру. Именно его митрополит Никодим, несмотря на явную неотмирность батюшки, назначил быть духовником епархии и Духовной академии. В книге помещен рассказ покойного протоиерея Игоря Мазура об отце Владимире, о его «молчаливой проповеди».
По воспоминаниям протоиерея Игоря Мазура и протоиерея Вячеслава Клюжева было составлено жизнеописание блаженной старицы схимонахини Марии (Маковкиной), которая жила при Николо-Богоявленском кафедральном соборе и провела все годы войны рядом с митрополитом Алексием (Симанским), тоже тогда жившим при соборе. Эта тесная духовная связь сохранилась между матушкой и патриархом Алексием II на всю оставшуюся жизнь. А преподобный Серафим Вырицкий незадолго до кончины завещал своим духовным чадам обращаться к матушке Марии.
Всех упомянутых блаженных старцев и стариц мы можем посетить в местах их погребения — большей частью, за исключением нескольких имен, они сохранились и обретены. Не так давно, после многих лет изысканий, на участке уничтоженного Митрофаньевского кладбища было обретено место погребения странника Александра Михайловича Крайнева, там установлен поклонный крест и совершаются заупокойные богослужения.
Настоятель Троице-Сергиевой пустыни архимандрит Николай (Парамонов) рассказал мне об обретении места захоронения старца протоиерея Михаила Прудникова. Он был военным, однажды, будучи в Кронштадте, пришел к отцу Иоанну Кронштадтскому в его квартиру, и в толпе народа у него вдруг упали все ордена с кителя. Он бросился их подбирать, но подошедший отец Иоанн остановил его и сказал: «Не трудись, они тебе скоро не понадобятся». Через год он, блестящий полковник, вдруг оставляет военную службу и вскоре принимает священство.
Старчество отца Михаила особенно заметно проявилось после революции, во время гонений на Церковь, когда его духовный авторитет стал стремительно расти. Среди духовно близких ему архипастырей были и те, кто не принял декларацию митрополита Сергия — они оставались верными находящемуся в заключении каноническому главе Церкви митрополиту Петру (Полянскому). Раскола отец Михаил очень опасался: «Ныне Церковь Божия в огне», — говорил он о плодах разделения. Батюшку уважал назначенный на Петроградскую кафедру митрополит Серафим (Чичагов). Отец Михаил многое предсказал и митрополиту Крутицкому Николаю (Ярушевичу), и митрополиту Алексию (Симанскому). Он не отличался красноречием, был, как бывший военный, строг, но людей привлекала сила его дерзновенной молитвы. Он погребен за алтарем Сергиевского храма в любимой им Троице-Сергиевой пустыни в 1929 году, за годы разрухи могилка была утрачена.
После возрождения монашеской жизни в 1993 году настоятелю отцу Николаю попала в руки старинная фотография с групповым портретом монахов возле какого-то креста. С трудом он разобрал на кресте надпись «1929». Это изображение не давало покоя отцу Николаю, а спустя время во сне он четко услышал слова: «Помни третье сентября!». Второго сентября в обитель пришла женщина с коричневой папкой и велела передать её настоятелю. На обложке папки значилось: «Протоиерей Михаил Прудников», — это были воспоминания духовной дочери старца Марии Барановой. На следующий день отмечалось 70-летие кончины подвижника. Чуть позже другая духовная дочь передала в обитель и фотографии старца. Она их привезла после того, как старец во сне явился дочери протоиерея Владимира Шамонина, некогда исцеленной по его молитве, и строго сказал: «Верни мои фотографии в монастырь, я там лежу у забора!» Вскоре братия монастыря обрела могилку старца, восстановила её, поставив деревянный крест и обозначив дату кончины — 3 сентября 1929 года. Так наш город обрел память еще одного подвижника.

— Есть ли какие-то сюжеты «в разработке», планируется ли продолжение?
— Возможно, Господь откроет со временем новые имена Своих подвижников, тогда и книгу можно будет дополнить… А этот тираж нашему издательству «Воскресенiе» удалось осуществить с помощью знаменитого русского благотворителя, главы фонда «Созидающий мир» Вячеслава Адамовича Заренкова. Трудами этого удивительного человека Санкт-Петербург не так давно обрел храм в честь своей небесной покровительницы — святой блаженной Ксении Петербургской, поэтому, наверное, Вячеслав Адамович решил помочь в выпуске книги о блаженных нашего города, за что мы его сердечно благодарим. 

Поделиться

Другие статьи из рубрики "ЧТО ЧИТАТЬ, СЛУШАТЬ, СМОТРЕТЬ"