Христианский брак: монархия или демократия?
Главный камень преткновения в любой семье — «кто должен быть главнее»? Есть две точки зрения на распределение ролей в христианском браке: «традиционная», которая настаивает на господстве мужчины, и «современная», ставящая это господство под сомнение. Истина, как обычно, посередине.
Раздел: Острый угол
А.П. Рябушкин. «Семья купца в XVII веке» (1896). Для средневековой русской семьи характерны жесткая иерархия и четкое разделение ролей
Ты даже поход в кино организовать не способен! Маму — как будто ты не знаешь! — надо предупреждать за-ра-не-е, чтобы она с детьми посидела. Мне до сих пор жалко этой выброшенной тыщи рублей. И вообще… Никакой инициативы, никаких хороших сюрпризов, тебя не пнешь — ты не пошевелишься. Достало. И конечно, мне всё приходится решать и делать самой.
— Ты слишком много на себя берешь! Во-первых, перестань кричать. Во-вторых, тебе же самой нравится руководить — зачем же я буду тебе мешать? Впрочем, хочешь, я буду главным? Попробуй во всем меня слушаться, не спорить и не заставлять «проявлять инициативу». Я ее сам проявлю, если мне будет нужно. Ведь я решаю, я главный. Слабо с завтрашнего утра?
У Марии и Ивана проблемы. Они не могут решить, кто из них главный. Из-за этого их дом похож то на поле битвы, то на место тягостного перемирия. В ход идут практические доводы: супруги вспоминают опыт семейной жизни и отдельными болезненными эпизодами этого опыта лупят друг друга. И каждому из них от этого больнее, чем от скалки из анекдота про сварливую жену. И даже если супруги христиане, предмет спора никуда не уходит — только аргументация усложняется. «Оружием» в семейных спорах становятся Библия, авторитет святых отцов, маститых богословов и утверждения православных психологов. Дело серьезное: ответ на вопрос об иерархии, семейных ролях — ключ не только к выживанию семьи, но и к спасению супругов, к вечной жизни. Попытаемся же выслушать обе стороны. Это важно.
Иван считает, что семейное счастье возможно только при сохранении вот этой семейной вертикали, что все проблемы — от ее нарушения. Мужчина в семье — стратег, источник пропитания, моральный и религиозный авторитет. Жена занимается оперативным управлением, распределением пропитания и «популяризацией» философии отца. Представим, что роль семейного стратега, кормильца и учителя возьмет на себя супруга. Тогда ей придется стать, во-первых, менее эмоциональной, потому что выработка стратегии требует больших интеллектуальных усилий. А это минус к ее женской сущности.
Во-вторых, она будет вынуждена больше работать, отдаляясь в силу этого от мужа и детей и встраиваясь в какую-то иную социальную среду. Например, она будет больше внимания уделять налаживанию контакта с начальником или коллегами, чем с домочадцами, она будет ставить «карьеру» выше семьи и, наконец, ее самосознание трансформируется таким образом, что чисто функциональное «зарабатывание денег» окажется подлинной жизнью, а семья — приложением. Для мужчины это как раз естественно: он может на год улететь в космос, уплыть в море, уйти на войну — и при этом остаться полноценным членом семьи, мужем и отцом. «Жена и дети отца не видят» — это печально, но если отец занят полезным для общества и для семьи делом, то свою роль он играет правильно: супруга и дети имеют на руках жизненную стратегию, получают «пропитание» и воспитываются. «Дети мать не видят» — это катастрофа, поскольку происходит эмоциональный разрыв с другими членами семьи для самой женщины, происходит уничтожение того, за счет чего она строит семейный быт.
В-третьих, супруге придется мыслить самостоятельно. Не вообще думать, а выбирать мировоззрение и постоянно обновлять его для каждой жизненной ситуации, критически отбирать информацию, перестраивать концепции. Теоретически ум женщины ничем от мужского не отличается, но на практике, если верующая женщина «игнорирует мужчину», то «суррогатным супругом» для нее оказываются старцы, знакомые священники, популярные проповедники, или (плохой вариант) основатели каких-нибудь религиозных сект и обычные шарлатаны.
Как вывод, Иван считает, что одна из причин женского засилья в православной (и вообще религиозной среде) — то, что женщины неправильно строят взаимоотношения со своими мужьями.
Дети тут тоже страдают. Достаточно сказать, что среди детей «властных матерей» процент алкоголиков и гомосексуалистов больше, чем среди чад нормальных родителей. Механизм таков: мать подменяет собой отца, отец уходит на второй план, но бессознательно ребенок всё равно ему подражает, и потому естественные мужские качества в нем развиваются слабо.
Подобает поучити мужем жен своих, с любовию и благоразсудным наказанием, жены мужеи своих вопрошают о всяком благочинии како душа спасти Богу, и мужу угодити, и дом свои добре строити и во всем ему покарятися, и что муж накажет то с любовию приимати и творити по его наказанию.
Домострой
Дело в том, что не бывает — об этом тоже говорят ученые — стопроцентных мужчин и стопроцентных женщин. В каждом из нас две половины, которые борются, побеждают и проигрывают вне зависимости от того, в чьем теле — мужском или женском — происходит состязание. Если в женщине мужское начало побеждает, то почему она должна подчиняться? Если она умна, работоспособна и может сама за себя постоять в духовной сфере, зачем ей начальник? С другой стороны, мужчине с ярко выраженными женскими психологическими признаками куда комфортнее быть на вторых ролях, чем мучить себя, изображая господина. Энергию, которую он тратит на установление господства, не лучше ли употребить на воспитание детей или работу по хозяйству?
Да, изменение семейных ролей происходит болезненно, приводит к конфликтам. Но причина их вовсе не в том, что мужчины плохо руководят, а женщины плохо подчиняются, а в том, что они не могут договориться о правильном распределении ролей. А невозможность договориться происходит от того, что супругов кто-то убедил (а потом они стали убеждать себя в этом сами), что мужчина должен быть таким-то и таким-то, а женщина — такой-то и такой-то. Мир изменился, общество изменилось, вся система социальных и экономических связей построена так, что гендерные полюса равны и взаимозаменяемы. А представления, стереотипы, так называемые «традиционные семейные роли» никак не вымываются из общественного сознания. Поэтому все мы живем в состоянии перманентного невроза и неубиваемого стресса: нелегко ежедневно преодолевать разрыв между навязанным мировоззрением и реальностью.
В России, например, у каждого второго если не бабушки, то прабабушки жили в деревне, и все сексуальные революции прошли мимо них. Естественно, из большинства из нас «деревня не уехала», мы по-прежнему считаем, что есть какая-то мужская работа, и есть женская, что мужчины ходят за плугом, а женщина печет калачи. А ведь в городской среде почти все профессии унифицированы: и мужчина, и женщина могут быть редакторами газет, учителями, врачами, водителями, пекарями. Вот очевидное противоречие, которое выливается в классический семейный спор: работающий муж попрекает работающую жену тем, что она не приготовила ужин, не вымыла пол на кухне, не постирала ему носки и не положила детей спать вовремя. Хотя, казалось бы, жена работала те же восемь часов и, в общем-то, так же устала. Почему бы и домашние дела не распределить точно так же, как распределены дела между мужчинами и женщинами в масштабе фирмы, городского или государственного хозяйства? То есть поровну.
Самые мудрые богословы задаются вопросом: на каком основании мужчина первенствует над женщиной в Церкви, если за ее пределами наблюдается равенство? Он и она в одинаковой степени являются образами Божиими, причастны Телу Христову и в Царствии Небесном будут удостоены равной славы (или равного воздаяния в геенне).
Мужчины создали то уродливое положение, когда женщина порабощена, женщина — человек второго сорта, мир, где женщине часто нет места — и я не имею в виду профессионально, я говорю о ситуации в целом, когда женщина постоянно, повсеместно унижена. Мы забыли, что она равная мужчине, что она призвана быть спутницей, той, которая стоит лицом к лицу. Она отражает славу мужчины, и мужчина отражает славу женщины, и вместе они — одночеловеческое существо, не иначе.
Антоний, митрополит Сурожский
Представим, что Иван и Мария попытались понять друг друга. Мария услышала слова Ивана о том, что гендерная иерархия установлена еще до грехопадения, а Иван не отвлекался, когда Мария возражала: мужчина и женщина перед Христом равноценны.
Итог диалога «абсурдный»: один из равночестных подчиняется другому. Как это возможно? Господство мужа над женою, а точнее страстный, болезненный, тиранический характер этого господства, — следствие грехопадения (Быт. 3, 16). Во грехе произошло искажение ролей мужчины и женщины: стремление жены противостоять авторитету мужа и, как следствие, — грубое насаждение мужем своего главенства в противовес изначальному добровольному подчинению и взвешенному и мудрому правлению. В христианском браке это искажение должно быть исправлено. Жена подчиняется, но добровольно, а муж не господствует. Это универсальная модель, в христианстве всё так устроено: Господь подчиняется Отцу (1 Кор. 11, 3), но между Отцом и Сыном нет субординации; блудный сын (то есть человек) приходит к отцу (то есть к Богу) как раб, но принимается как равный; начальствующих в церковной «вертикали» нужно почитать, но «кто хочет между вами быть большим, да будет всем слугою» (Мф. 20, 26). Власть начальника — Бога, священника, мужа — состоит в том, чтобы перевернуть, опрокинуть иерархию.
Наверно, в патриархальном обществе это выражалось в том, что муж не был строг к жене, советовался с ней, не требовал от нее чрезмерно. Позже, на почве христианской культуры вырос целый букет «перевернутых» феноменов: рыцарский культ прекрасной дамы, романтическая идея вечной женственности, наконец, феминизм с его идеей формального равноправия. И значит, мы, современные христианские мужья, можем пойти дальше в деле «опрокинутой иерархии». Мы должны деятельно не принимать подчинения супруги. Это означает не отдать ей бразды правления (это-то как раз и будет пресловутый мужской «инфантилизм»), а совершать конкретные поступки, освобождающие женщину от ее типично женских забот. Когда отец вместо мамы ведет ребенка в поликлинику, встает на полчаса раньше и варит кофе, моет посуду и вообще «помогает по хозяйству», его социальная роль остается прежней, но «господство над женой», приобретенное в грехопадении, уничтожается.
Но волевое усилие мужчины, отменяющее собственную власть над женщиной, предполагает встречное движение с ее стороны. Она подчиняется, но не потому, что она хуже, не потому, что для нее это выгодно, и тем более не потому, что «так положено». (Все эти три мотивации появились после того, как в мир вошли страсти, за ними грех, за грехом смерть.) Нет, супруга склоняется перед супругом потому, что сама этого хочет. Можно было бы уподобить мужа и жену двум очень вежливым людям, пропускающим друг друга вперед. Такое взаимное смирение, взаимная самоотмена ради другого позволяет идти вперед обоим, раскрывает нечто неведомое друг в друге, обнаруживает в каждом образ Того, Кто возвысился через самоумаление.
— Ты слишком много на себя берешь! Во-первых, перестань кричать. Во-вторых, тебе же самой нравится руководить — зачем же я буду тебе мешать? Впрочем, хочешь, я буду главным? Попробуй во всем меня слушаться, не спорить и не заставлять «проявлять инициативу». Я ее сам проявлю, если мне будет нужно. Ведь я решаю, я главный. Слабо с завтрашнего утра?
У Марии и Ивана проблемы. Они не могут решить, кто из них главный. Из-за этого их дом похож то на поле битвы, то на место тягостного перемирия. В ход идут практические доводы: супруги вспоминают опыт семейной жизни и отдельными болезненными эпизодами этого опыта лупят друг друга. И каждому из них от этого больнее, чем от скалки из анекдота про сварливую жену. И даже если супруги христиане, предмет спора никуда не уходит — только аргументация усложняется. «Оружием» в семейных спорах становятся Библия, авторитет святых отцов, маститых богословов и утверждения православных психологов. Дело серьезное: ответ на вопрос об иерархии, семейных ролях — ключ не только к выживанию семьи, но и к спасению супругов, к вечной жизни. Попытаемся же выслушать обе стороны. Это важно.
Аргументы Ивана
В Священном Писании всё предельно ясно: «не хорошо быть человеку одному; сотворим ему помощника, соответственного ему» (Быт. 2, 18). И все последующие богодухновенные авторы — и евангелисты, и апостолы — ссылаются на Книгу Бытия и не подвергают сомнению простейшую иерархическую схему: «учить жене не позволяю, ни властвовать над мужем, но быть в безмолвии» (1 Тим. 2, 12).Иван считает, что семейное счастье возможно только при сохранении вот этой семейной вертикали, что все проблемы — от ее нарушения. Мужчина в семье — стратег, источник пропитания, моральный и религиозный авторитет. Жена занимается оперативным управлением, распределением пропитания и «популяризацией» философии отца. Представим, что роль семейного стратега, кормильца и учителя возьмет на себя супруга. Тогда ей придется стать, во-первых, менее эмоциональной, потому что выработка стратегии требует больших интеллектуальных усилий. А это минус к ее женской сущности.
Во-вторых, она будет вынуждена больше работать, отдаляясь в силу этого от мужа и детей и встраиваясь в какую-то иную социальную среду. Например, она будет больше внимания уделять налаживанию контакта с начальником или коллегами, чем с домочадцами, она будет ставить «карьеру» выше семьи и, наконец, ее самосознание трансформируется таким образом, что чисто функциональное «зарабатывание денег» окажется подлинной жизнью, а семья — приложением. Для мужчины это как раз естественно: он может на год улететь в космос, уплыть в море, уйти на войну — и при этом остаться полноценным членом семьи, мужем и отцом. «Жена и дети отца не видят» — это печально, но если отец занят полезным для общества и для семьи делом, то свою роль он играет правильно: супруга и дети имеют на руках жизненную стратегию, получают «пропитание» и воспитываются. «Дети мать не видят» — это катастрофа, поскольку происходит эмоциональный разрыв с другими членами семьи для самой женщины, происходит уничтожение того, за счет чего она строит семейный быт.
В-третьих, супруге придется мыслить самостоятельно. Не вообще думать, а выбирать мировоззрение и постоянно обновлять его для каждой жизненной ситуации, критически отбирать информацию, перестраивать концепции. Теоретически ум женщины ничем от мужского не отличается, но на практике, если верующая женщина «игнорирует мужчину», то «суррогатным супругом» для нее оказываются старцы, знакомые священники, популярные проповедники, или (плохой вариант) основатели каких-нибудь религиозных сект и обычные шарлатаны.
Как вывод, Иван считает, что одна из причин женского засилья в православной (и вообще религиозной среде) — то, что женщины неправильно строят взаимоотношения со своими мужьями.
Дети тут тоже страдают. Достаточно сказать, что среди детей «властных матерей» процент алкоголиков и гомосексуалистов больше, чем среди чад нормальных родителей. Механизм таков: мать подменяет собой отца, отец уходит на второй план, но бессознательно ребенок всё равно ему подражает, и потому естественные мужские качества в нем развиваются слабо.
Подобает поучити мужем жен своих, с любовию и благоразсудным наказанием, жены мужеи своих вопрошают о всяком благочинии како душа спасти Богу, и мужу угодити, и дом свои добре строити и во всем ему покарятися, и что муж накажет то с любовию приимати и творити по его наказанию.
Домострой
Аргументы Марии
Эта логика противоречит тому, что за окном. Сейчас не библейские времена и даже не XIX век. Большинство психологов говорит, что семейные роли в нынешнем мире изменились, что ролями супруги совершенно спокойно могут меняться: мужские обязанности может взять на себя жена, женские — мужчина.Дело в том, что не бывает — об этом тоже говорят ученые — стопроцентных мужчин и стопроцентных женщин. В каждом из нас две половины, которые борются, побеждают и проигрывают вне зависимости от того, в чьем теле — мужском или женском — происходит состязание. Если в женщине мужское начало побеждает, то почему она должна подчиняться? Если она умна, работоспособна и может сама за себя постоять в духовной сфере, зачем ей начальник? С другой стороны, мужчине с ярко выраженными женскими психологическими признаками куда комфортнее быть на вторых ролях, чем мучить себя, изображая господина. Энергию, которую он тратит на установление господства, не лучше ли употребить на воспитание детей или работу по хозяйству?
Да, изменение семейных ролей происходит болезненно, приводит к конфликтам. Но причина их вовсе не в том, что мужчины плохо руководят, а женщины плохо подчиняются, а в том, что они не могут договориться о правильном распределении ролей. А невозможность договориться происходит от того, что супругов кто-то убедил (а потом они стали убеждать себя в этом сами), что мужчина должен быть таким-то и таким-то, а женщина — такой-то и такой-то. Мир изменился, общество изменилось, вся система социальных и экономических связей построена так, что гендерные полюса равны и взаимозаменяемы. А представления, стереотипы, так называемые «традиционные семейные роли» никак не вымываются из общественного сознания. Поэтому все мы живем в состоянии перманентного невроза и неубиваемого стресса: нелегко ежедневно преодолевать разрыв между навязанным мировоззрением и реальностью.
В России, например, у каждого второго если не бабушки, то прабабушки жили в деревне, и все сексуальные революции прошли мимо них. Естественно, из большинства из нас «деревня не уехала», мы по-прежнему считаем, что есть какая-то мужская работа, и есть женская, что мужчины ходят за плугом, а женщина печет калачи. А ведь в городской среде почти все профессии унифицированы: и мужчина, и женщина могут быть редакторами газет, учителями, врачами, водителями, пекарями. Вот очевидное противоречие, которое выливается в классический семейный спор: работающий муж попрекает работающую жену тем, что она не приготовила ужин, не вымыла пол на кухне, не постирала ему носки и не положила детей спать вовремя. Хотя, казалось бы, жена работала те же восемь часов и, в общем-то, так же устала. Почему бы и домашние дела не распределить точно так же, как распределены дела между мужчинами и женщинами в масштабе фирмы, городского или государственного хозяйства? То есть поровну.
Советский плакат «Долой кухонное рабство» (1930, автор неизвестен). В середине XIX века в США зародился феминизм — движение, стремившееся к равноправию женщин с мужчинами во всех сферах общества, к устранению дискриминации женщин. Идеологом движения в нашей стране, т. н. «марксистского феминизма», была Александра Коллонтай
Самые мудрые богословы задаются вопросом: на каком основании мужчина первенствует над женщиной в Церкви, если за ее пределами наблюдается равенство? Он и она в одинаковой степени являются образами Божиими, причастны Телу Христову и в Царствии Небесном будут удостоены равной славы (или равного воздаяния в геенне).
Мужчины создали то уродливое положение, когда женщина порабощена, женщина — человек второго сорта, мир, где женщине часто нет места — и я не имею в виду профессионально, я говорю о ситуации в целом, когда женщина постоянно, повсеместно унижена. Мы забыли, что она равная мужчине, что она призвана быть спутницей, той, которая стоит лицом к лицу. Она отражает славу мужчины, и мужчина отражает славу женщины, и вместе они — одночеловеческое существо, не иначе.
Антоний, митрополит Сурожский
Перевернутая иерархия
Истина рождается не в споре, а в диалоге — то есть в таком общении, где противоположные точки зрения не замораживаются каждая в своей истинности, а обнаруживают единство, превосходящее мнение каждой из сторон, полноту, которая недоступна одному, пока он не встретит другую.Представим, что Иван и Мария попытались понять друг друга. Мария услышала слова Ивана о том, что гендерная иерархия установлена еще до грехопадения, а Иван не отвлекался, когда Мария возражала: мужчина и женщина перед Христом равноценны.
Итог диалога «абсурдный»: один из равночестных подчиняется другому. Как это возможно? Господство мужа над женою, а точнее страстный, болезненный, тиранический характер этого господства, — следствие грехопадения (Быт. 3, 16). Во грехе произошло искажение ролей мужчины и женщины: стремление жены противостоять авторитету мужа и, как следствие, — грубое насаждение мужем своего главенства в противовес изначальному добровольному подчинению и взвешенному и мудрому правлению. В христианском браке это искажение должно быть исправлено. Жена подчиняется, но добровольно, а муж не господствует. Это универсальная модель, в христианстве всё так устроено: Господь подчиняется Отцу (1 Кор. 11, 3), но между Отцом и Сыном нет субординации; блудный сын (то есть человек) приходит к отцу (то есть к Богу) как раб, но принимается как равный; начальствующих в церковной «вертикали» нужно почитать, но «кто хочет между вами быть большим, да будет всем слугою» (Мф. 20, 26). Власть начальника — Бога, священника, мужа — состоит в том, чтобы перевернуть, опрокинуть иерархию.
Наверно, в патриархальном обществе это выражалось в том, что муж не был строг к жене, советовался с ней, не требовал от нее чрезмерно. Позже, на почве христианской культуры вырос целый букет «перевернутых» феноменов: рыцарский культ прекрасной дамы, романтическая идея вечной женственности, наконец, феминизм с его идеей формального равноправия. И значит, мы, современные христианские мужья, можем пойти дальше в деле «опрокинутой иерархии». Мы должны деятельно не принимать подчинения супруги. Это означает не отдать ей бразды правления (это-то как раз и будет пресловутый мужской «инфантилизм»), а совершать конкретные поступки, освобождающие женщину от ее типично женских забот. Когда отец вместо мамы ведет ребенка в поликлинику, встает на полчаса раньше и варит кофе, моет посуду и вообще «помогает по хозяйству», его социальная роль остается прежней, но «господство над женой», приобретенное в грехопадении, уничтожается.
Марк Шагал. Литография «Давид и Вирсавия» (1956, Франция). Единство супругов, основанное на взаимном прощении и принятии другого — вот на чем стоит христианский брак
Но волевое усилие мужчины, отменяющее собственную власть над женщиной, предполагает встречное движение с ее стороны. Она подчиняется, но не потому, что она хуже, не потому, что для нее это выгодно, и тем более не потому, что «так положено». (Все эти три мотивации появились после того, как в мир вошли страсти, за ними грех, за грехом смерть.) Нет, супруга склоняется перед супругом потому, что сама этого хочет. Можно было бы уподобить мужа и жену двум очень вежливым людям, пропускающим друг друга вперед. Такое взаимное смирение, взаимная самоотмена ради другого позволяет идти вперед обоим, раскрывает нечто неведомое друг в друге, обнаруживает в каждом образ Того, Кто возвысился через самоумаление.
