Фольклор: душить ли песню?

Александр Николаевич Розов — доктор культурологии, ведущий научный сотрудник, профессор. В ИРЛИ РАН с 1975 года. В 1971-м окончил классическое отделение филологического факультета ЛГУ. В 1972–1975 годах обучался в аспирантуре ИРЛИ по специальности «фольклористика». В 1978 году защитил кандидатскую диссертацию «Песни русских зимних календарных праздников: Проблема классификации колядок», в 2003-м в РГГУ — докторскую диссертацию «Сельский священник в духовной жизни русского крестьянства второй половины XIX — начала XX века». Область научных интересов: русская литература XVIII–XIX веков, русский фольклор, этнография, библиография церковной периодики. Участник коллективных трудов: «Русский фольклор»; «Былины Печоры» и др.

Изучить, чтобы побороть

— Некоторые современные священники считают фольклор важной частью культурного развития человека. Другие к фольклору относятся скептически. А до революции какая была установка церковного руководства?
— Во-первых, считало оно, чтобы бороться с нехристианскими, по сути языческими, обычаями, обрядами, их надо изучать. Во-вторых, следует бороться только с теми из них, которые противоречат духу православия, а остальные можно не запрещать. Вот такая была позиция.

— С чем все-таки боролись?
— Давайте рассмотрим основные святочные обычаи и обряды: гадание, ряженье, колядование. Гадание — это грех, утверждала Церковь, так как человеку не дано знать о своей судьбе и о судьбе своих близких. Судьбу каждого знает только Господь Бог. Ряженье — тоже, по мнению Церкви, языческое действо, которое следует истреблять. Наконец, колядование, т. е. обход домов с исполнением колядок, особых заклинательно-величальных песен, — тоже отголосок дохристианского времени, это нужно заменить хождением христославов, исполняющих церковные песнопения: тропари, кондаки и ирмосы.

Кроме того, сельские священники беспощадно боролись со знахарями и колдунами. Начиная с 1840-х в семинариях даже был введен курс врачевания, чтобы будущие пастыри, борясь с представителями народной медицины, могли сами оказывать медицинскую помощь. И есть много свидетельств, что сельские батюшки действительно лечили не только души своих прихожан, но и тела. Они носили с собой аптечку, собирали лечебные травы, делали настойки. В этом им помогали и их жены-матушки. К сожалению, этот курс в семинариях уже в начале 1870-х был отменен.

— Но все-таки крестьяне отмечали праздники по-своему, почему?
— Слишком крепкими были в сельском обществе традиции. Крестьяне всегда отвечали на какие-­то замечания своего батюшки по поводу ненадлежащего, по его мнению, характера проведения праздника: «Это не нами придумано, так наши деды и отцы делали, и нам это завещали». Кроме того, обилие нехристианских черт в сельской праздничной культуре объясняется тем, что для искоренения язычества Церковь наложила на языческий свой календарь. Например, Рож­дество Христово отмечается в день дохристиан­ского праздника возрождения бога Солнца, на поворот светила от зимы на лето. А самым нехристианским из всех народных праздников является Масленица, проводы зимы. Сколько веков Церковь безуспешно боролась с любимым народом празднеством. Со второй половины XIX века в ряде губерний священники организовывали «антимасленичные общества», добивались, чтобы на сельских сходах принимали решения, которые до минимума сокращали дни этого праздника, умеряли его необузданный разгул. Иереи в проповедях постоянно убеждали своих прихожан, что Масленица — это чистое язычество, что неделя перед Великим постом дается людям, чтобы они духовно лучше к нему подготовились, никаких увеселений быть не должно. Поэтому меня очень удивляют ежегодные биллборды с надписями: «Христианская масленица», которые развешаны по всему нашему городу. Это абсурд.

Колядин, колядин…

— Какие праздники в каких регионах приживались крепче?
— В северных — зимние; в южных — летние. Если на севере почти нет разгульных обычаев, связанных с днем Ивана Купалы, то на юге, на­оборот, — почти отсутствуют зимние колядки.

— Как нет? Я сам ходил колядовать на юге Брянской области.
— В русских областях, граничащих с Белоруссией, с Украиной, перенимались именно белорусские и украинские колядки. Тот же процесс наблюдается и в Сибири, где было много переселенцев из Белоруссии и Украины.

— А колядка имеет языческое происхождение?
— Разумеется. Если сравнивать новогодние древнегреческие коронисму («песню о вороне»), эйресиону (песню, которую пели, держа в руках ветвь, украшенную лентами, различными плодами) и хелидонисму («песню о ласточке»), то оказывается, что они типологически схожи с русскими колядками: то же величание хозяев дома, те же магические пожелания добра, богатства и здоровья. Мало того, русские колядки, записанные в XIX–XX веках, сохраняли более архаические черты, чем древнегреческие тексты.

— А как Церковь боролась с ними?
— Как я уже отмечал, была политика по замене колядок на «христославления», то есть на тексты, соответствующие смыслу Рождества. Правда, когда мальчишки, молодежь или даже старики ходили христославить, они очень потешно перевирали церковнославянский текст. На Украине священник часто собирал этих христославов, репетировал с ними песни, исправлял огрехи в пении, а потом давал церковную кружку и благословлял на обход домов с песнями и сбором денег. И кое-где, надо сказать, христославные песни вытеснили колядки. Более того, возникла традиция христославления на Пасху, в то время как никаких пасхальных колядок у великороссов не существовало.

— Почему колядование стало именно рождественским обычаем?
— Потому что Рождество, как и у язычников, по сути означало начало нового года, — а колядка и есть новогодняя песня.

От лета к осени

— Интересно происхождение и других праздничных традиций. Почему, например, на Троицу принято украшать храм березками?
— Да, в XIX веке была целая полемика в церковной периодике о том, надо ли рубить на Троицу березки, не наносит ли это ущерба окружающей среде. Церковный праздник Троицы наложился на дохристианский девичий праздник, связанный с обрядом инициации, превращение девушки в потенциальную невесту. А березка — это символ девичества, нежности, тонкости. Так народный обычай органично перешел в церковный.



— А с Иваном Купалой какие явно нецерковные обычаи были связаны?
— У Тарковского в фильме «Андрей Рублев» очень правдиво показаны такие купальские обычаи, как прыганье через очищающие от скверны плоти и духа костры, хороводы, совместное купание обнаженных девушек, женщин и парней, мужчин. Позже, например в XIX веке, сельская молодежь, тайно от взрослых, купалась в укромных местах, но уже в одеждах. В празднике Ивана Купалы (24 июня/7 июля) принимали участие все: от мала до велика. Праздник связан с целебными свойствами воды, с наиболее бурным периодом в жизни растительности, неслучайно именно в это время собирали лечебные травы; это время гаданий с венками из цветов, с вениками; это и время необычайной активности всей нечистой силы, наконец, кое-где именинником на Купалу считался сам водяной.

— Были ли языческие черты в празднике дня Илии Пророка?
— Безусловно. В образе этого очень популярного среди крестьян святого отразился культ грозного древнеславянского бога-громовержца. В результате слияния дохристианских и христианских представлений возник образ Ильи, щедрого, сулящего хороший урожай, но — в то же время — сурового и карающего. Его боятся не только люди, но и вся нечисть. В этот день всегда ждали грозы, возникающей якобы от того, что Илья разъезжает в своей колеснице по небу и пускает стрелы-молнии, особенно страшные для тех, кто его не чтит, а работает в поле. Ильин день знаменовал собой и скорое завершение лета. На Русском Севере после Ильина дня (20 июля/2 августа) прекращали купаться. Старушки объясняли нам в экспедициях: «Олень в воду напи`сал».

— Потом наступала осень…
— Начиная со дня Покрова (1/14 октября), после уборки и переработки урожая, начинались вечерние собрания молодежи («посиделки», «беседы», «вечеринки»). За деньги вскладчину арендовалась какая-нибудь изба. Ближе к вечеру в нее приходили сначала девушки, и если это была не праздничная посиделка, то каждая от своей матери получала работу — сучить нити, прясть и т. д. Девушки трудились, разговаривали, пели песни.

Позже в эту же избу приходили парни с разного рода сладостями, и тогда начиналось настоящее веселье: песни, частушки, танцы-пляски, игры. В праздничные дни посиделки проводились еще более активно. На такие собрания могли приходить и взрослые и сидеть в роли зрителей, вспоминая собственную молодость.

Приведу забавную черту сельского этикета, которая сохранялась на Русском Севере до 1920–1930 годов: когда парни приходили на вечеринку к девушкам, то полагалось, чтобы парень обязательно садился на колени к девушке, а не наоборот.

Священниками такие собрания молодежи считались неблагочестивыми. Многие иереи в проповедях, в беседах с прихожанами убеждали родителей не пускать своих взрослых детей на посиделки.

— А каково было отношение служителей Церкви к час­тушкам?
— Очень многие священники ополчались на частушки, получившие массовое распространение где-то с конца XIX века, считая, что в них отражается падение нравов сельского населения, что частушки вытесняют, заменяют старинные народные песни. А вот с мирскими песнями священники стали бороться гораздо раньше, противопоставляя им, особенно в большие церковные праздники, духовные песнопения. Во многих отчетах о своей деятельности в приходе, опубликованных в церковной периодике, пастыри с гордостью сообщали о том, что они покончили с традицией исполнять в эти дни мирские песни.

Душа народа

— Ученые исследуют народные традиции уже несколько веков. В чем же глубина, обаяние фольклора?
— Фольклору свойственна спо­соб­ность передавать самое существенное, самое ценное от одного поколения к другому. В народном творчестве — или, шире, в народном мировоззрении — сохраняются многовековые представления людей. Издавна существует такой термин: «двоеверие», используемый как церковными, так и светскими авторами для обозначения тех представлений, верований, которые сохраняются в народе от языческих времен. При этом возникает своеобразный «сплав» христианского и дохристианского начал. И этот «сплав» присутствует в каждом из нас.

— Многие мыслители считали и считают, что фольклор несет в себе национальный нравственный идеал. Верно ли это?
— Я бы сказал, что это, скорее, выражение народной души. Этический идеал этой души наиболее ярко выражается в духовных стихах, в пословицах и поговорках; эстетический — в народных песнях. Однако следует отметить, что нравственный идеал может со временем меняться. Например, русские крестьяне очень любили былины, их разрешалось вместе с духовными стихами петь в Великий пост, но далеко не все в них для нас, людей XXI века, кажется воплощением нравственного идеала. Например, сколько там пренебрежения к женщине, как мало в них рассказывается о счастливой семейной жизни. И это нисколько не удивляло исполнителей былин и их слушателей, ибо они тоже смотрели на женщин как на людей второго сорта. «Бьет — значит, любит», — говорили деревенские бабы о своей семейной жизни.

— Как современному священнику, который служит в сельском приходе, относиться к фольклору?
— К сожалению, в духовных учебных заведениях мало рассказывают будущим священнослужителям о народной культуре, об особенностях крестьянского быта, о фольклоре. Поэтому молодому священнику приходится самому решать: запрещать, исправлять или сохранять.

Приведу один пример. В одном из южнорусских сел издавна существовал такой обряд: священник на Троицу в церкви должен был сплетать венок. Однажды в этот приход назначили нового настоятеля, который решил эту практику прекратить, посчитав ее языческой. И прихожане взбунтовались, написали жалобу архиерею. Пришлось тому назначить нового пастыря, который смиренно стал продолжать эту традицию.

Для меня большая честь, что я уже третий год читаю в нашей духовной академии курс лекций, знакомящих студентов с церковно­-народным календарем, в котором настолько органично слились церковные праздники и народные, что их просто невозможно расщепить. В этом календаре церковное прославление апостолов, святых соседствует с чисто крестьянским толкованием богословских понятий, канонических представлений. Нуж­но подготовить будущих пастырей к тому, что мир устроен сложно, чтобы они знали, какие и где до сих пор сохраняются обычаи, обряды, суеверия и предрассудки, — и чтобы они, зная их, относились к ним тоньше.