Из католицизма — в православие
Он вырос в Америке, но мечтал жить в России. Он воспитывался в католических школах, но рвался в православные храмы. Он — профессор Папского Восточного института в Риме — теперь будет преподавать в Москве…
Раздел: По душам
Журнал: № 9 (сентябрь) 2014Страницы: 36-39 Автор: Надежда Калашникова Опубликовано: 24 сентября 2014
Этот разговор — о том, как важно решиться быть на своем месте, не обманывать себя и жить своей жизнью. В день Пятидесятницы в академическом храме святого Иоанна Богослова архиепископ Петергофский Амвросий совершил чин присоединения к Православной Церкви католического священника и доктора теологии отца Константина Симона.
— Да, именно так. Я этого желал давно. В 18 лет я захотел принять православие, но в советское время контакты с Россией были минимальными. Я мечтал попасть именно в Русскую Православную Церковь, а не в Американскую Православную Церковь. Мне всегда нравилась русская культура: я считал ее частью своей культуры из-за мамы, которая хотя и украинского происхождения, но мы всегда причисляли себя к русским, не отделяли от России.
— Вы говорили в семье по-русски?
— Мы говорили в семье по-украински, по-русски и по-английски.
— А вы ходили в детстве в православный храм в Америке?
— Редко. Мой отец был венгерским кальвинистом, а потом принял римо-католицизм, мама тоже. Я воспитывался в католических школах. Но знал, что у меня православные предки. После окончания гимназии я стал посещать православные храмы. Попросил у своей тети организовать путешествие по Советскому Союзу. В составе группы мы посетили, кажется, пять городов. Во время этой поездки я впервые в своей жизни присутствовал на православных богослужениях: в частности, во Владимирском соборе в Киеве, тогда он еще принадлежал Московскому Патриархату. Путешествие произвело на меня большое впечатление, с той поры я хотел принять православие, только не знал, как.
— Переход католического священника в православие — событие, которое не могло остаться незамеченным. А как был воспринят этот переход вашими близкими?
— Мое решение было принято у иезуитов очень спокойно. Когда я сообщил о нем нашему настоятелю в Риме, он мне ответил: «Ну, это ваш путь, идите, мы все будем вместе в Раю». Я не знаю, так ли это действительно, но это его мнение, мне он не препятствовал, не был шокирован моим выбором. Вообще, среди католиков я встретил очень мало отрицательных реакций на свое решение. Такие были среди униатов, но они крайне консервативны.
Очень часто в воспоминаниях католиков читаешь, как при встрече с православными священниками те хотели обратить их в православие. В моем случае такого вообще не было. Уже три года я объясняю, что никто меня не уговаривал стать православным и не обещал какую-то выгоду от такого перехода. Православные, с которыми я встречался, очень реалистично мне рассказывали о трудностях православной жизни. И я очень рад, что был принят, в конце концов. И особенно рад, что мне всё это время помогал архиепископ Амвросий. Когда я встретился с ним лет пять назад, я хотел именно через него прийти в православие: для меня он стал живым примером православного епископа и православного человека. И еще разные другие архиереи — митрополит Казахстанский Александр, Митрополит Саратовский Лонгин, архиепископ Юстиниан, епископ Якутский Роман, епископ Львовский Филарет…
— У вас замечательная академическая карьера, вы — теолог, историк Церкви… Присоединение к православию проходит через Таинство Покаяния, по-гречески «метанойа» — «изменение ума». Можно ли сказать, что ваше отношение к христианству изменилось?
— В сердце я был православным еще до этого. Переход стал для меня публичным актом исповедования православной веры.
Архиепископ Петергофский Амвросий совершает чин присоединения к Православной Церкви отца Константина Симона
— Конечно, всё возможно. Через Святого Духа, Который решает всё. Но я вижу, что католицизм всё более удаляется от общих корней, приближаясь к протестантизму. Сложный вопрос о женском священстве, который поднимается чаще и чаще. Иезуиты нуждаются в кадрах и пополняют свои ряды приезжими из Индии, Африки. Но у индусов, например, абсолютно свое восприятие мира, философии, богословия. Они сдавали мне экзамен на английском языке, моем родном языке, а у меня было такое чувство, что мы существуем на каких-то разных волнах.
— Студенческий международный обмен недавно стал открыт и для семинаристов, ведь очень важно, чтобы в России было как можно больше хорошо образованных православных священников. Некоторые клирики нашей епархии уже получили высшее образование в Риме…
— Да, это было очень полезно для них. Единственное, что я заметил, православные студенты, которые учились в Риме, хорошо учились, и были очень хорошо воспитаны, но мало пользовались нашей библиотекой. Наша библиотека, бывшая моя библиотека, — это самое большое сокровище, которое существует, я сказал бы, в Риме для восточных христиан. И жалко, что они не использовали эту возможность.
— А женское богословское образование возможно в Риме?
— Да, без проблем. Вход открыт для всех. В Риме женщины посещают все институты, но трудно найти жилье, поскольку семинарии исключительно мужские.
— И все-таки, на ваш взгляд, существует ли принципиальная разница католического и православного пути? Ведь целью и того и другого является Христос. Вы сменили «дорогу», что вы надеетесь обрести на православной стезе?
— Мне кажется, что православие — это Истина. А потом, я хотел всю свою жизнь посвятить России. Потому что я считаю, что русский народ — это богоносный народ, который больше всех народов страдал в XX веке и был оклеветан после этого. А еще… Есть две вещи, связанные с православием, которые мне давно не давали покоя. Первая: мы как-то путешествовали с одним словаком, католиком, по Украине, посещали православные, униатские и католические храмы. И этот словак мне сказал: «Странно, в католических и униатских храмах холодно, а в православных тепло». А почему там тепло? — потому что там всё время молятся, там горит огонь веры. Мне это запало в сердце. Второе, что у меня тоже в сердце всё время «сидело»: я читал доклады в Свято-Тихоновском университете. Мне всегда предлагали католические темы. Я старался излагать логично — ведь католики много трудились в России, — но на меня постоянно нападали.
— Какие ваши самые любимые русские писатели?
— Гоголь! Я был на родине Гоголя, может потому, что это что-то родное, я ведь наполовину украинец.
— На ваш свежий взгляд, в каком состоянии находится наша Церковь, какие есть проблемы?
— Да, у Православной Церкви есть проблемы, но они еще очень далеки от проблем Западной Европы, которая живет в постхристианском мире. Здесь, в России, были гонения, и это спасло Церковь. Где были гонения, там всегда потом расцветает христианство. Общество в России очень критически настроено по отношению к Церкви, но это в принципе проблема всех стран. Большая проблема — привлечь в Церковь новых людей. Но здесь не все средства годятся.
Например, я не могу сказать, что нужна реформа Литургии: я видел плоды таких реформ на Западе. Когда в Католической Церкви служили на латыни, все ходили в храм, а когда поменяли язык, люди почему-то перестали посещать церковь. Тогда их привлекало Таинство. А сейчас потерян Григорианский напев, утрени и вечерни, в общем, вся католическая культура. Папа Бенедикт хотел это вернуть, но было уже слишком поздно. И я очень боюсь, что такое может случиться и в России. Вот, например, Всенощное бдение (я его очень люблю). Самая красивая служба, на Западе такой службы нет, а это такое сокровище!
— Как вы думаете, чем привлечь молодежь в храм? На Западе ради этого в Церкви даже начали говорить на молодежном языке.
— Да, сейчас на Западе посыл — «всё для молодежи», но храмы всё равно пустые. Там одни пожилые люди. Что-то утеряно… Нужна катехизация, чтение Евангелия.
— Как вы относитесь к евангельским группам? Для нас это еще совсем новое явление.
— Очень хорошо отношусь. Для католиков это тоже новое явление. Вы знаете, ведь очень долгое время люди в Европе вообще не читали Библию. Я встретил одного благородного испанца, и он мне сказал «да, у нас есть Библия дома, но она под ключом». Так что там тоже только начинают читать Евангелие.
— Вы когда-нибудь служили на приходе?
— Во Франции. В течение двух месяцев слушал исповеди по шесть часов каждый день. Служил в Германии, Бельгии, Австралии. Мне немного стыдно признаться, но мне нравится служить с пожилыми людьми, я разделяю их интересы, например не люблю современную музыку, а люблю оперу.
— Но все-таки вы больше академический богослов, преподаватель, готовы ли вы стать русским приходским батюшкой?
— Православный приход мне очень нравится! Я люблю богослужение и хочу помочь православным людям. Есть такая проблема — я хорошо ориентируюсь в службе, но плохо исполняю требы — Крещение, Венчание, потому что в Руссикуме этого не было. Мне еще многому следует научиться, и я надеюсь, что до конца моей жизни я что-то успею.
USA — USSR: ПЕРВАЯ ВСТРЕЧА
— Отец Константин, вы — американец украинско-венегрского происхождения. Воспринимаете ли вы свой переход в православие как возвращение на Родину?— Да, именно так. Я этого желал давно. В 18 лет я захотел принять православие, но в советское время контакты с Россией были минимальными. Я мечтал попасть именно в Русскую Православную Церковь, а не в Американскую Православную Церковь. Мне всегда нравилась русская культура: я считал ее частью своей культуры из-за мамы, которая хотя и украинского происхождения, но мы всегда причисляли себя к русским, не отделяли от России.
— Вы говорили в семье по-русски?
— Мы говорили в семье по-украински, по-русски и по-английски.
— А вы ходили в детстве в православный храм в Америке?
— Редко. Мой отец был венгерским кальвинистом, а потом принял римо-католицизм, мама тоже. Я воспитывался в католических школах. Но знал, что у меня православные предки. После окончания гимназии я стал посещать православные храмы. Попросил у своей тети организовать путешествие по Советскому Союзу. В составе группы мы посетили, кажется, пять городов. Во время этой поездки я впервые в своей жизни присутствовал на православных богослужениях: в частности, во Владимирском соборе в Киеве, тогда он еще принадлежал Московскому Патриархату. Путешествие произвело на меня большое впечатление, с той поры я хотел принять православие, только не знал, как.
Отец Константин Симон родился в 1955 году в США (штат Нью-Джерси) в украинско-венгерской семье. Окончил Папский Григорианский университет и Папский Восточный институт в Риме, в 1982 году получил докторскую степень за работу «Карпато-русская эмиграция в США в ранний период (1884–1894 гг.)». Продолжил обучение в Мюнхенском университете Людвига-Максимилиана по курсу балканской филологии и славистики с углубленным изучением албанского языка и албанской культуры. С 1994 года занимал должность профессора славянской и русской истории в Папском Восточном институте. Состоял в Папском совете по христианскому единству и в Экуменической Папской комиссии по подготовке торжеств встречи «Второго тысячелетия». Свободно владеет английским, русским, французским, немецким и итальянским языками. Автор нескольких монографий по русской и балканской церковной истории, а также первого тома из серии, посвященной русскому католическому движению.
— Я вступил в иезуитский орден не из-за его духовности, а из-за того, что он занимается русскими вопросами: при нем есть Русский колледж, Восточный институт в Риме и несколько русских католических приходов в Западной Европе. Потом я стал преподавателем и, да, одно время был и проректором Pontificio Instituto Orientale в Риме. Позже, после смерти моих родителей, когда я вернулся в Рим и стал опять преподавать, появились контакты с православными студентами. Это на меня повлияло, и я начал ходить на службы не в Руссикум (Папская коллегия Руссикум (лат. Pontificium Collegium Russicum) — католическое учебное заведение в Риме, которое готовит священников византийского обряда. — Прим. ред.), а в православный храм. Мне трудно объяснить, но у меня нет иезуитской духовности. Иезуитская духовность основывается на упражнениях святого Игнатия. А мне не нравятся мысленные представления, которые делаются во время духовных упражнений. Для меня это всегда было очень тяжело. У меня литургическое восприятие, я люблю Литургию, люблю молиться на Литургии.
ROMA: ПУТЬ ДОМОЙ ЧЕРЕЗ ОРДЕН ИЕЗУИТОВ
— А через какое-то время вы стали членом ордена иезуитов, затем проректором Папского Восточного института…— Я вступил в иезуитский орден не из-за его духовности, а из-за того, что он занимается русскими вопросами: при нем есть Русский колледж, Восточный институт в Риме и несколько русских католических приходов в Западной Европе. Потом я стал преподавателем и, да, одно время был и проректором Pontificio Instituto Orientale в Риме. Позже, после смерти моих родителей, когда я вернулся в Рим и стал опять преподавать, появились контакты с православными студентами. Это на меня повлияло, и я начал ходить на службы не в Руссикум (Папская коллегия Руссикум (лат. Pontificium Collegium Russicum) — католическое учебное заведение в Риме, которое готовит священников византийского обряда. — Прим. ред.), а в православный храм. Мне трудно объяснить, но у меня нет иезуитской духовности. Иезуитская духовность основывается на упражнениях святого Игнатия. А мне не нравятся мысленные представления, которые делаются во время духовных упражнений. Для меня это всегда было очень тяжело. У меня литургическое восприятие, я люблю Литургию, люблю молиться на Литургии.
Орден иезуитов — мужской монашеский орден, основанный святым Католической Церкви Игнатием де Лойолой в 1534 году. Полное название ордена — Общество Иисуса (лат. Societas Jesu).
Одной из главных задач ордена является миссионерская деятельность, для ее исполнения иезуиты активно занимались наукой и образованием всё время своего существования. Они основывали университеты и собирали обширные библиотеки. Основатель ордена, святой Игнатий де Лойола, жил в первой половине XVI века, происходил из знатной баскской семьи. В ходе одной из битв он был ранен и слег на несколько месяцев в постель, после чего в его жизни случился духовный переворот. Он сложил оружие и стал «рыцарем Девы Марии». Игнатий де Лойола является создателем комплекса молитвенных упражнений — Exercitia Spiritualia, которые легли в основу иезуитской духовности.
Цикл упражнений делится на четыре фазы: испытание совести, размышление, созерцание и молитва (словесная и мысленная). Их проходят в течение четырех недель. Плод всех недель заключается в особом созерцании
ради обретения любви в Боге.
Одной из главных задач ордена является миссионерская деятельность, для ее исполнения иезуиты активно занимались наукой и образованием всё время своего существования. Они основывали университеты и собирали обширные библиотеки. Основатель ордена, святой Игнатий де Лойола, жил в первой половине XVI века, происходил из знатной баскской семьи. В ходе одной из битв он был ранен и слег на несколько месяцев в постель, после чего в его жизни случился духовный переворот. Он сложил оружие и стал «рыцарем Девы Марии». Игнатий де Лойола является создателем комплекса молитвенных упражнений — Exercitia Spiritualia, которые легли в основу иезуитской духовности.
Цикл упражнений делится на четыре фазы: испытание совести, размышление, созерцание и молитва (словесная и мысленная). Их проходят в течение четырех недель. Плод всех недель заключается в особом созерцании
ради обретения любви в Боге.
— Переход католического священника в православие — событие, которое не могло остаться незамеченным. А как был воспринят этот переход вашими близкими?
— Мое решение было принято у иезуитов очень спокойно. Когда я сообщил о нем нашему настоятелю в Риме, он мне ответил: «Ну, это ваш путь, идите, мы все будем вместе в Раю». Я не знаю, так ли это действительно, но это его мнение, мне он не препятствовал, не был шокирован моим выбором. Вообще, среди католиков я встретил очень мало отрицательных реакций на свое решение. Такие были среди униатов, но они крайне консервативны.
Очень часто в воспоминаниях католиков читаешь, как при встрече с православными священниками те хотели обратить их в православие. В моем случае такого вообще не было. Уже три года я объясняю, что никто меня не уговаривал стать православным и не обещал какую-то выгоду от такого перехода. Православные, с которыми я встречался, очень реалистично мне рассказывали о трудностях православной жизни. И я очень рад, что был принят, в конце концов. И особенно рад, что мне всё это время помогал архиепископ Амвросий. Когда я встретился с ним лет пять назад, я хотел именно через него прийти в православие: для меня он стал живым примером православного епископа и православного человека. И еще разные другие архиереи — митрополит Казахстанский Александр, Митрополит Саратовский Лонгин, архиепископ Юстиниан, епископ Якутский Роман, епископ Львовский Филарет…
В России порядок принятия в Православную Церковь крещеных в других конфессиях был разработан Правительствующим Синодом в 1858 году. Чин имеет трехступенчатую градацию. Первым чином, а именно через полноценное Крещение, принимаются те, кто раньше не был крещен троекратным погружением в воду. Лютеране, кальвинисты и другие протестанты, англикане и епископалы не перекрещиваются, а принимаются вторым чином, то есть через миропомазание, поскольку Таинства Миропомазания у них нет, как и священства по апостольскому преемству. Третьим чином присоединяются к православию конфирмированные римо-католики и миропомазанные армяне — через Таинство Покаяния.
Святителем Филаретом, митрополитом Московским, разработан чин принятия в православие католического священника. Католический священник принимается в Православную Церковь по третьему чину, без повторения над ним Крещения, Миропомазания и Священства, то есть в сущем священническом сане. При одном условии — если он сохраняет обет безбрачия, данный им при хиротонии.
Святителем Филаретом, митрополитом Московским, разработан чин принятия в православие католического священника. Католический священник принимается в Православную Церковь по третьему чину, без повторения над ним Крещения, Миропомазания и Священства, то есть в сущем священническом сане. При одном условии — если он сохраняет обет безбрачия, данный им при хиротонии.
— У вас замечательная академическая карьера, вы — теолог, историк Церкви… Присоединение к православию проходит через Таинство Покаяния, по-гречески «метанойа» — «изменение ума». Можно ли сказать, что ваше отношение к христианству изменилось?
— В сердце я был православным еще до этого. Переход стал для меня публичным актом исповедования православной веры.
Архиепископ Петергофский Амвросий совершает чин присоединения к Православной Церкви отца Константина Симона
КОНФЕССИОНАЛЬНЫЙ РУБИКОН: «МЫ» И «ОНИ»:
— Как вы относитесь к единству между Католической и Православной Церквами? Возможно ли оно?— Конечно, всё возможно. Через Святого Духа, Который решает всё. Но я вижу, что католицизм всё более удаляется от общих корней, приближаясь к протестантизму. Сложный вопрос о женском священстве, который поднимается чаще и чаще. Иезуиты нуждаются в кадрах и пополняют свои ряды приезжими из Индии, Африки. Но у индусов, например, абсолютно свое восприятие мира, философии, богословия. Они сдавали мне экзамен на английском языке, моем родном языке, а у меня было такое чувство, что мы существуем на каких-то разных волнах.
— Студенческий международный обмен недавно стал открыт и для семинаристов, ведь очень важно, чтобы в России было как можно больше хорошо образованных православных священников. Некоторые клирики нашей епархии уже получили высшее образование в Риме…
— Да, это было очень полезно для них. Единственное, что я заметил, православные студенты, которые учились в Риме, хорошо учились, и были очень хорошо воспитаны, но мало пользовались нашей библиотекой. Наша библиотека, бывшая моя библиотека, — это самое большое сокровище, которое существует, я сказал бы, в Риме для восточных христиан. И жалко, что они не использовали эту возможность.
— А женское богословское образование возможно в Риме?
— Да, без проблем. Вход открыт для всех. В Риме женщины посещают все институты, но трудно найти жилье, поскольку семинарии исключительно мужские.
— И все-таки, на ваш взгляд, существует ли принципиальная разница католического и православного пути? Ведь целью и того и другого является Христос. Вы сменили «дорогу», что вы надеетесь обрести на православной стезе?
— Мне кажется, что православие — это Истина. А потом, я хотел всю свою жизнь посвятить России. Потому что я считаю, что русский народ — это богоносный народ, который больше всех народов страдал в XX веке и был оклеветан после этого. А еще… Есть две вещи, связанные с православием, которые мне давно не давали покоя. Первая: мы как-то путешествовали с одним словаком, католиком, по Украине, посещали православные, униатские и католические храмы. И этот словак мне сказал: «Странно, в католических и униатских храмах холодно, а в православных тепло». А почему там тепло? — потому что там всё время молятся, там горит огонь веры. Мне это запало в сердце. Второе, что у меня тоже в сердце всё время «сидело»: я читал доклады в Свято-Тихоновском университете. Мне всегда предлагали католические темы. Я старался излагать логично — ведь католики много трудились в России, — но на меня постоянно нападали.
И я оказывался в очень странном положении: имея всю жизнь симпатию к православным, я должен был защищать католиков. Мне было очень неловко. У меня было странное ощущение, что я не на той стороне, где у меня корни, где у меня духовность, где у меня сердце. И поэтому я решил, что я должен быть честным и верным себе, что я должен стать официальным членом Православной Церкви, что я не могу дальше идти по этому пути. И сейчас я очень счастлив! Я осуществил свою мечту, мечту всей моей жизни.
— Я был много раз в России, но никогда не жил здесь. Теперь буду. Пока мне дали визу лишь на месяц. Сейчас я должен вернуться в Америку и попытаться сделать визу на год. В конце концов я хотел бы получить российское гражданство, но это в будущем. А мне уже 59 лет, все-таки я не знаю, сколько буду жить.
RUSSIA: ДОМА?
— Вы сейчас постоянно живете в России?— Я был много раз в России, но никогда не жил здесь. Теперь буду. Пока мне дали визу лишь на месяц. Сейчас я должен вернуться в Америку и попытаться сделать визу на год. В конце концов я хотел бы получить российское гражданство, но это в будущем. А мне уже 59 лет, все-таки я не знаю, сколько буду жить.
— Какие ваши самые любимые русские писатели?
— Гоголь! Я был на родине Гоголя, может потому, что это что-то родное, я ведь наполовину украинец.
— На ваш свежий взгляд, в каком состоянии находится наша Церковь, какие есть проблемы?
— Да, у Православной Церкви есть проблемы, но они еще очень далеки от проблем Западной Европы, которая живет в постхристианском мире. Здесь, в России, были гонения, и это спасло Церковь. Где были гонения, там всегда потом расцветает христианство. Общество в России очень критически настроено по отношению к Церкви, но это в принципе проблема всех стран. Большая проблема — привлечь в Церковь новых людей. Но здесь не все средства годятся.
Например, я не могу сказать, что нужна реформа Литургии: я видел плоды таких реформ на Западе. Когда в Католической Церкви служили на латыни, все ходили в храм, а когда поменяли язык, люди почему-то перестали посещать церковь. Тогда их привлекало Таинство. А сейчас потерян Григорианский напев, утрени и вечерни, в общем, вся католическая культура. Папа Бенедикт хотел это вернуть, но было уже слишком поздно. И я очень боюсь, что такое может случиться и в России. Вот, например, Всенощное бдение (я его очень люблю). Самая красивая служба, на Западе такой службы нет, а это такое сокровище!
— Как вы думаете, чем привлечь молодежь в храм? На Западе ради этого в Церкви даже начали говорить на молодежном языке.
— Да, сейчас на Западе посыл — «всё для молодежи», но храмы всё равно пустые. Там одни пожилые люди. Что-то утеряно… Нужна катехизация, чтение Евангелия.
— Как вы относитесь к евангельским группам? Для нас это еще совсем новое явление.
— Очень хорошо отношусь. Для католиков это тоже новое явление. Вы знаете, ведь очень долгое время люди в Европе вообще не читали Библию. Я встретил одного благородного испанца, и он мне сказал «да, у нас есть Библия дома, но она под ключом». Так что там тоже только начинают читать Евангелие.
— Вы когда-нибудь служили на приходе?
— Во Франции. В течение двух месяцев слушал исповеди по шесть часов каждый день. Служил в Германии, Бельгии, Австралии. Мне немного стыдно признаться, но мне нравится служить с пожилыми людьми, я разделяю их интересы, например не люблю современную музыку, а люблю оперу.
— Но все-таки вы больше академический богослов, преподаватель, готовы ли вы стать русским приходским батюшкой?
— Православный приход мне очень нравится! Я люблю богослужение и хочу помочь православным людям. Есть такая проблема — я хорошо ориентируюсь в службе, но плохо исполняю требы — Крещение, Венчание, потому что в Руссикуме этого не было. Мне еще многому следует научиться, и я надеюсь, что до конца моей жизни я что-то успею.
беседовала Надежда Калашникова
